Максим Исповедник - Творения

• Название: Творения
• Автор: Максим Исповедник
• Жанр: Религия

Собрание творений преп. Максима Исповедника из разных источников в Сети.

---

Итак, император достиг всех целей, какие только мог ставить, созывая Собор: произошло примирение Церквей империи, его авторитет как защитника православия возрос. Из уст отцов Собора император услышал: «Ты утвердил православие» (Там же. С. 231), при этом ничего, относящегося к политике в отношении Церкви ни самого императора Константина Погоната, который не отменял Типос как минимум десять лет, ни его отца Константа, гонителя святых, ни кого‑либо из Ираклидов, осуждено не было. Хотя Собор вскользь и признал один раз, что император «был увлечен на ложный путь» (впрочем, не уточняя, на какой именно), но возложил всю ответственность за это на Макария Антиохийского[2013]. Авторитету династии вред нанесен не был; личная власть императора, напротив, была сильно укреплена.

Понятно, что упоминание дела Максима достижению этих целей могло бы помешать; поэтому ничего удивительного, что император, проявлявший такую заботу об имени папы Виталиана, ни о папе Мартине, ни о Максиме и его учениках, ни вообще о ком‑либо из претерпевших гонения исповедников православия даже не упоминает.

Политических потерь Константинополю возращение к православию не принесло. Все области распространения монофизитства, с которыми империя по политическим мотивам вступала в унию, были для империи уже и так потеряны[2014]. От примирения с Римом Константинополь во внешнеполитическом отношении ничего не терял, а только обретал мир внутри империи.

Накануне Собора папа Агафон в своем послании умолял императора Константина о «даровании безнаказанного слова и свободного права всякому желающему говорить и защищать свою веру, которую он содержит и исповедует, дабы все ясно видели, что никакой страх, никакая власть… не отвращали и не полагали препятствия желающему говорить за истину кафолической и апостольской веры» (Там же. С. 55), и император даровал такое право на время Собора, гарантировав, в частности, неприкосновенность римских легатов. Однако после Собора он издал Эдикт, в котором под теми же самыми угрозами наказания, которые в Типосе воспрещали споры о вере, запрещал исповедовать какую‑либо иную веру, чем исповеданную Собором.

Позиция Рима.

VI Вселенский собор был триумфом папы Агафона. Римские легаты прибыли на Собор во всеоружии. В течение двух лет после приглашения императора папе Домну вступить в богословское собеседование, Рим тщательно готовился к нему. По всему Западу были проведены соборы, подтверждающие диофелитское исповедание; так что легаты, посланные в Константинополь, представляли не только папу Агафона, но и весь, так сказать, «соборный разум» Запада. Важнейшими документами, представленными ими VI Собору, были Послание папы Агафона (императору) и Послание Агафона и Римского собора 125 епископов (тоже адресованное императору). Мы не будем здесь углубляться во все детали этих посланий, отметим лишь то, что имеет отношение к нашей теме.

Лейтмотивом Послания папы Агафона, помимо собственно исповедания во Христе «как двух естеств, так и двух естественных хотений и действий» (Деян. Т. IV. С. 34), является тезис, что «апостольская Церковь [т. е. Рим] никогда не уклонялась от пути истины ни в какое заблуждение» (Там же. С. 34)[2015]. Ссылаясь на обетование, данное Христом апостолу Петру, папа, хотя и называет его «заповедью», утверждает, что ее «всегда верно исполняли апостольские первосвященники» (Там же). Рим оставался неколебим в вере, в то время как в Константинополе вводились новые еретические учения.

Если вспомнить, что в ходе Собора легаты папы без какого‑либо возражения приняли осуждение папы Гонория (на что, очевидно, они имели полномочия от папы), то можно предположить, что в Риме казус Гонория рассматривался как исключение, т. е. как единичное упущение, исправленное силами самой Римской Церкви. Заниматься апологией Гонория, как это делали папа Иоанн IV и Максим Исповедник, в намерения папы Агафона не входило[2016]. Что касается отступлений от православия Константинополя, то, очевидно, папа полагал, что в их исправлении решающую роль всегда играл — и должен сыграть на настоящем Соборе — Рим, являющийся оплотом истинной веры во Вселенской Церкви.

Не вдаваясь в богословские аспекты Послания папы Агафона, обратим внимание на то, что, описывая историю ереси, укоренившейся в Константинополе, и подчеркивая, что еретики своими утверждениями неоднократно противоречили сами себе[2017], папа несколько раз упоминает в одном ряду с еретическими документами изданные в Константинополе Экфесис и Типос, ни разу не говоря, что они были изданы императорами, но называя их авторами, как и Латеранский собор, соответственно, Сергия с Пирром и Павла.

Таким образом, следуя в этом тоже традиции Латеранского собора, папа Агафон не признает Типос документом чисто гражданского характера (как, фактически, представляет его в своем послании к папе Домну император Константин), но рассматривает его как исповедание веры в то, что «не должно говорить ни об одном, ни о двух хотениях и действиях» [2018]. В таком подходе к Типосу, как и в оценке роли Рима как оплота православия, Агафон сходится, конечно, не только с Латераном, но и с Максимом Исповедником и его учениками.

Перечисляя содержащие еретические заблуждения исповедания Константинополя, папа Агафон приводит и то исповедание, что было послано патриархом Петром папе Виталиану, в котором Петр исповедал «и одно хотения и два, и одно и два действия» (Там же). Вопрос о том, как оправдать принятие этого исповедания папой Виталианом и его вступление, после этого, в общение с Петром, папа Агафон не затрагивает (как, впрочем, и историю с посланием Гонория).

Ряд фактов свидетельствует о том, что на момент, предшествовавший VI Собору, Византийская Церковь должна была рассматриваться Римом как находящаяся в ереси или, во всяком случае, отпавшая от Вселенской Церкви. Во — первых, Рим не был в общении с Константинополем (одного этого достаточно, чтобы говорить если не о ереси, то о расколе). Во — вторых, в Константинополе не были анафематст- вованы ереси и еретики, анафематствованные в Риме Латеранским собором. Названный в Окружном послании этого Собора «нечестивым» Типос в Константинополе до сих пор не был отменен и осужден. В — третьих, Константинопольский (как и находящийся с ним в общении Антиохийский) патриарх не исповедал внятно и недвусмысленно диофелитства и диоэнергизма. Уже тот факт, что послание папы Агафона и другое — папы и Собора 125 римских епископов — адресованы императору, и при этом никаких посланий Константинопольскому и Антиохийскому патриархам направлено не было, говорит о том, что эти патриархи, с точки зрения Рима, перед Собором были вне Церкви.

В послании к императору папа Агафон настоятельно призывает его теперь, когда Бог подвиг его обратиться к Риму, и тот возвестил ему истинную веру, подвергнуть наказанию еретиков и «изгнать из среды православных» впавших в ересь «предстоятелей за еретическое нечестие [их] нововведения, которое они старались внести в единую, святую, кафолическую и апостольскую Церковь Христову, и омрачить нераздельное и непорочное тело Церкви заразою еретического нечестия»[2019].

В качестве условия примирения с Константинопольской Церковью папа, наряду с осуждением еретиков, выдвигает полное согласие Константинополя с Римом в исповедании[2020]. На таких условиях папа готов был принять в общение византийский епископат, не требуя от него покаяния ни в общении с подпадавшими под анафемы Латерана монофелитами, ни в подчинении «нечестивым» Экфесису и Типосу. Со стороны Рима такой подход был, по всей вероятности, проявлением икономии, позволявшей византийцам войти в общение с Римом, лишь анафематствуя ересиархов, но без переоценки собственного прошлого.

Поскольку Максим Исповедник и его сподвижники отказались признать Церковью Христовой Церковь Константинополя из‑за ее подчинения Типосу (дающему в Церкви место ереси)[2021], и претерпели за этот отказ мучения, икономия, на которую в отношении Константинополя пошел на VI Соборе Рим, делала упоминание Максима и других исповедников православия для папы Агафона неудобным.

Из всех этих исповедников Рим в своих посланиях упоминал только папу Мартина — один раз, в Послании Агафона и Римского собора 125 епископов. В этом же послании говорится и о Латеранском соборе (бывшем как раз при «апостольской памяти папе Мартине»), на котором было провозглашено «апостольское исповедание, принятое от начала». Сто двадцать пять епископов, собравшихся в Риме в преддверии VI Вселенского собора, называли себя преемниками именно этого Собора[2022]. Однако на самом VI Вселенском соборе ни римские легаты, ни тем более греческие отцы этого Собора уже ни Латеранский собор, ни папу Мартина, ни кого‑либо из исповедников православия, отстаивавших решения Латеранского собора в период борьбы с ересью, не упоминали[2023]. Это можно объяснить установкой на икономию, вероятно данной папой Агафоном легатам.