Максим Исповедник - Творения

• Название: Творения
• Автор: Максим Исповедник
• Жанр: Религия

Собрание творений преп. Максима Исповедника из разных источников в Сети.

---

Если же это истинно (как оно, конечно, и есть), то не было так называемой Энады разумных существ, которая, пресытившись божественным постоянством, разделилась, и своим рассеянием привела к сотворению сего мира, дабы нам [вводя ее] не делАmb благо чем‑то описуемым и бесчестным [то есть малоценным], как ограниченное каким‑то пресыщением, и бывающее причиной мятежа для тех, желание коих не смогло оно удержАmb неподвижным»[3052] (Amb 7, 1089АЗ- С6).

Этот второй отрывок о пресыщении важнее, чем может на первый взгляд показаться. Он представляет собой вывод (начиная со слов: «Поэтому‑то…» — 1089А10) из первого, суммируя предшествующую аргументацию, и наносит решающий удар по гипотезе пресыщения. Эта гипотеза, которая на первый взгляд вводится как бы между прочим, несовместима с радостью — темой предыдущего отрывка. Однако это тот самый случай, когда ассоциативный ход мысли не является помехой силе ее логической структуры. В самом деле, связь с первым отрывком и со всем эксплицитным отрицанием Энады (1077 В13) слишком близкая, чтобы его не заметить.

Во — первых, сводка положений, доказанных прежде, берется отчасти почти дословно из первого отрывка. Отсюда тема продолжения движения до тех пор, пока оно не обретет цель, в которой оно успокаивается:

1089А12 1069Β7 ούδέν των γενητών πώπετε κινού- οΰπω δέ ούδέν κινούμενον £ στη μενον ϊ στη 1073Α12 ούδέ της έπ' αύτό κατά τόν θείον Οΰπω οΰν ούδαμώς ούδέν τών σκοπόν έπελάβετο λήξεως γενητών τήν φυσικήν δύναμιν πρός τό κατ' αύτήν τέλος κινου- μένην £στησεν, ούδέ της ένεργείας έπαύσατο Тема «постоянства» (μονιμότης) в Боге целиком соответствует теме твердости (или укорененности) (παγιότης) в первом возражении предыдущего отрывка: 1089AI 5 1069C9 της έν τω Θεώ μονιμότητος τών τά λογικά… μηδεμίαν δχειν ή άξιουμένωνπαρεγκλιθηναιτό βά- έλπίζειν βάσιν άμετάθετον της έν σιμον. τω καλώ παγιότητος. 1089Β15 1069C1 (ένάς) κόρον λαβοϋσα της έν τφ της έν έσχάτφ καΐ μόνφ όρεκτφ Θεώ μονιμότητος, έμερίσθη καΐ τφ Ιδρύσεώς τε καΐ μονής παρακι- οίκείφ σκεδασμφ τήν του κόσμου νηθέντα τά λογικά τόν σκεδασμόν τούτου γένεσιν συνεισήγαγεν. Ελαβεν.

Другой момент заключительного вывода — бесконечное возрастание желания в Боге. Этой теме нет соответствия в начальном отрывке. Но в изложении темы движения в Боге (1073CD) мы находим более полное развитие этой мысли, подчеркивающее вольный характер этого движения. Это первый отрывок текста, посвященного экстазу.

Соответствие и внутренняя связь этого заключительного отрывка с последующим опровержением оригенизма очевидна; тем не менее, он вносит новый момент. Речь идет о непосредственном рассмотрении пресыщения (κόρος). Это рассмотрение коротко: определение, двойной модус его реализации (при этом каждый подразумевает предельность), абсолютная неприменимость такой предельности к нашему желанию беспредельного Бога.

Сама краткость и прозрачность аргументации вызывает вопрос. Почему Максим не выдвинул этот аргумент с самого начала, где, как мы видели, идеи, связанные с концепцией пресыщения, уже имели место? Причин тому, я полагаю, две. С одной стороны, сама простота и убедительность аргумента сделала бы ненужным дальнейшее обсуждение, но тогда бы остались незатронутыми фундаментальные положения, на которых эта ошибка основывается. С другой стороны, пресыщение в системе оригенизма — безусловно некая хитрость, совершено неосновательное допущение, придуманное исключительно для объяснения существующего материально — духовного мира как результата распада Энады. Отсюда ее поверхностность, и то, что она не затрагивает нерв оригенизма. НачАmb опровержение с этой темы значило бы оставить всю аргументацию на том же уровне поверхностности. Поэтому похоже, что аргумент о пресыщении появляется в конце не случайно и не по ассоциации, но по глубокой интуиции относительно важности тех или иных моментов в оригенизме.

В самом деле, оригенистические спекуляции, будь то у самого Оригена, или у его последователей VI в., не были нерасчлененным единством, но слагались из ряда моментов, некоторые из которых были неприемлемы. В основе оригенизма лежало убеждение, что вначале имело место существование единства изначально чистых умов. Разве Господь не сказал, что на небесах (а конец — таков же, как начало) не женятся, но все будут как ангелы Божии (см.: Мф 22:30)? Наряду с этим было и другое убеждение, не менее определенное, что основной характеристикой, сутью этих умов была их свобода, свобода воли, состоящая, конечно, в выборе между добром и злом, — точка зрения, казалось бы подтверждаемая авторитетом многих мест Писания, посвященных свободе. Тем не менее, было невозможно не принять в расчет и настоящий, видимый мир во всем его разнообразии. Итак, изначальное единство распалось из‑за пресыщения благом, высшим благом, которым наслаждались умы. Κόρος являлся удобным deus ex machine, который делал возможным существование этого мира. Эта концепция оказалась возможной в оригенизме из‑за неправильного понимания свободы.

Тем не менее всякая спекулятивная система, если она имеет хоть какую‑то силу, должна содержАmb элементы или хотя бы подобия истины. Ни одно опровержение ошибок не является до конца удовлетворительным, если оно не уделяет достаточно внимания таким элементам и подобиям. Задачей Максима и было сохранить то, что можно было бы назвАmb основной одушевляющей идеей оригенизма. Так, мы видели, что изначальное единство и возвращение к нему, являющееся самим raison d'etre мифа, потребовало от Максима учения о Логосе и логосах, в котором изначальное единство — «идеально» (вечное присутствие логосов в Логосе), и только конечное единство «экзистенциально» [3053]. Движение, как природное, так и моральное — вещь слишком очевидная, чтобы ею пренебрегАmb — Максим оставил, но поместил его в разумный метафизический контекст — учение о неизменном логосе природы и конкретных способах существования, объясняя движение в соответствии с четким различением в триаде сущность — сила — действие. Даже в учении об обожении Максим не нарушает эти принципы, что проявляется и в термине, который он для него употребляет — ecstasis.

С самого начала движения тварей Максим оказывается сразу в коренном согласии и несогласии с Оригеном и оригенистами. Это выражается в слове τροπή, обозначающим существенное разнообразие разумных тварей. Ориген относит его как к онтологическому, так и к моральному порядку (с его точки зрения телесный мир возник в результате греха); для Максима это разнообразие, присущее каждой твари, ограничено неизменностью логоса природы, а для человека, как разумного, имеет место изменчивость только морального порядка, т. е. порядка человеческих поступков. Но если эта изменчивость присуща человеку по природе, существует еще Божественный дар — последняя твердость (укорененность) во благе. С этим даром связано и бесконечно возрастающее желание в беспредельном Боге. Эти идеи не были совершенно неизвестны Оригену [3054], но внутренняя необходимость его главной мысли — единство чистых духов — оттеснила их в сторону. Поэтому не удивительно, что учение о твердости в Боге упоминается, когда Максим касается учения оригенизма о пресыщении.

Но пока оригенистское учение о свободе остается незатронутым, твердость (укорененность) во благе остается немыслимой. Вот почему Максим, рассматривая бесконечное увеличение желания в Боге, с такой силой утверждает — если и не в настоящем последнем заключении, данном выше, то по крайней мере в первом отрывке относительно экстаза, рассматренном выше — как свободу, так и укорененность обоженых в Боге.