Франческа Клементис - Любовь нельзя купить

• Название: Любовь нельзя купить
• Автор: Франческа Клементис
• Издательство: Ред Фиш, Амфора
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2005
• ISBN: 5-483-00027-7

Современная «комедия ошибок» из жизни трех семей, связанных многолетней дружбой, — произведение популярной английской писательницы Франчески Клементис (р. 1958).

Семье Тесс Кин пришлось покинуть фешенебельный район Лондона и переселиться в «Дерьмовую долину», как прозвали газетчики ее новое место жительства. Да тут еще подоспел пресловутый «кризис среднего возраста», который многим вскружил головы и чуть было не разрушил семьи закадычных подруг Тесс, Фионы и Милли. Но все изменилось, когда Тесс, отправившись на заработки, устроилась преподавать йогу в школу, хотя никогда этим раньше не занималась. Там она и встретила Джерри...

Это смешной и трогательный роман о любви, которую, как известно, ни за какие деньги не купишь.

---

— Карли, Люси, Элли, Натан! Ну-ка, убирайтесь отсюда! Или мне к вам подойти и надавать по шее как следует?

Слова вылетели сами собой, прежде чем она вспомнила, что находится в общественном месте и к тому же является местным врачом общей практики.

— Я немного погорячилась! — проговорила она, однако ее недовольный вид свидетельствовал о том, что она вовсе так не считает.

Она решила, что ей, по большому счету, наплевать на окружающих. Можно подумать, будто никто из них никогда не кричал на детей и не грозил наказанием.

Таким образом, ее репутация была вконец испорчена, хотя намерение поколотить этих зверенышей доставило ей минутное удовольствие.

Все четверо детей громко разрыдались, шумно всхлипывая. Элисон пришла в ужас. Посетители снова повернулись в ее сторону и уставились на нее. Она подбежала к детям.

— Тсс! — зашептала она. — Если перестанете плакать, дам каждому по пять фунтов.

— Так детей не воспитывают, — заметил кто-то.

— Но он ведь подкупает их, — закричала она, указывая на Тима. — Он их отец. Я с ними только что познакомилась и совершенно не в восторге от них!

Слезы, разом прекратившиеся от обещания пяти фунтов, хлынули снова еще сильнее.

— Да замолчите вы, все замолчите! — закричала Элисон.

Пришло время вмешаться Тиму.

— Дети, пойдемте, — сказал он и повел их к парковке.

Проходя мимо Элисон, каждый ребенок удостоил ее самой язвительной улыбкой, на какую только был способен.

Она едва удержалась, чтобы снова не закричать. Она не стерпела бы новых обвинений от зевак. Элисон последовала за Тимом и его выводком к машине. К ее дому они ехали молча. По прибытии Тим сказал детям, чтобы те собирались.

Они в ответ радостно заулыбались такими чистыми детскими улыбками, которых Элисон еще не доводилось у них видеть.

— Сегодня я узнал тебя с той стороны, о существовании которой не подозревал, — медленно произнес Тим. — Да ты никогда не была матерью, поэтому не имеешь большого опыта, но то, как ты кричала на них сегодня, мне неприятно.

Элисон и не думала защищаться. Она пришла к выводу, что родители совершенно заблуждаются, когда речь заходит об их детях. Они видят только хорошее, и ей бы очень хотелось узнать, что хорошего видели Тим и Милли в своих детях.

— Мне жаль, что тебе не нравятся мои ребятишки, — продолжал Тим. — Но они — часть меня, и хорошая часть, я думаю. Но если ты не находишь с ними общего языка, значит, у нас нет будущего.

У Элисон даже рот раскрылся: «Он избавляется от меня? Еще раз? Это я собиралась вышвырнуть его, но позволила остаться по доброте душевной до того дня, когда можно будет дать ему от ворот поворот с чистой совестью и расквитаться за то, что произошло двадцать лет назад.

Да как он смеет? Как он смеет…»

Не успела она заговорить, как Тим вышел, чтобы помочь своим детям собраться.

— Да, кстати, — обернувшись, холодно произнес он, — забыл тебе сказать. Твой муж звонил на прошлой неделе.

Надо было бы отругать его за то, что он умолчал о звонке, но она не хотела больше ни грамма энергии тратить на этого человека. Опустившись в свое любимое кресло, она машинально смахнула засохший яичный желток, после чего задумалась о своем будущем без Тима, без его детей. С Гэбриэлом, разумеется. Возможно, с ребенком. Но явно с человеком, который живет далеко отсюда. И определенно с тем, у кого нет своих детей.

— Ты рано, — осуждающе проговорила Милли.

Тим смотрел на нее так, словно они не были знакомы. Да он и правда не узнавал ее. С каждым днем их разлуки она все больше изменялась. И, изменяясь, вовсе не превращалась в ту девушку, которую он когда-то знал. Она пошла дальше и стала совершенно другим человеком.

— В тебе что-то новое, — сказал он.

— Контактные линзы.

— Я думал, тебе в них неловко.

Милли улыбнулась:

— Привыкаю. А ты так и не сказал, почему так рано вернулся.

«Запросто могу догадаться».

— Можно войти? — умоляюще произнес он. — На улице холодно.

Милли обдумала то, что он сказал, а потом раскрыла дверь.

— Я ушел от нее, — объявил он.

Милли села и, глядя на него, стала ждать, что он скажет еще.

— Все?

Тим смешался:

— Я ушел от нее навсегда. И ничего не было. Я говорил тебе, что ничего не будет, ничего и не было. Я остался верным тебе.

Милли медленно зааплодировала:

— Этого ты ждал? Похвалы? Поздравлений?

Тим неловко сглотнул:

— Просто я хочу, чтобы ты приняла меня назад. Я все сделаю. Все. Я совершил ужасную ошибку. Мне не хватало тебя. Я скучал по детям. По нашей жизни.

— А эта женщина в дешевой блузке, с ней что?

— Очевидно, она уедет из страны.

«Я еще раз ее прогнал, — подумал он. — Незавершенное дело так и остается незавершенным».

— И почему же ты ушел от нее?

Милли жаждала мщения. Тиму даже захотелось снова оказаться в Музее народных промыслов; легче перенести осуждение незнакомых людей, чем выдержать этот разбор полетов.

— Я никогда не собирался бросать тебя, — начал он и поднял руку, едва Милли собралась что-то возразить, — но я предал тебя и заслужил наказание, поэтому согласен с тем, что ты говоришь. А что касается того, зачем я сделал это… Мне нравится моя жизнь, но она несовершенна.

— Вот как? — сухо заметила Милли. — Моя тоже.

— Знаю, знаю. Она у всех несовершенна. Но иногда невозможно не задуматься, а может, идеал где-то есть, но ты упускаешь его.

— И ты решил, что с Элисон у тебя сложится идеальная жизнь? — спросила Милли.

— Знаю, это звучит глупо… Но неужели тебе иногда не хочется пофантазировать о том, — продолжал Тим, — что где-то рядом с твоей жизнью, параллельно ей, идет другая, лучше этой?

Милли закрыла глаза. «Ну конечно, мне это известно, глупец, но ведь никогда не узнаешь, чем обернется фантазия, а я и узнавать не хочу, так безопаснее», — думала она.

Молчание жены воодушевило Тима. В любом случае, это лучше, чем издевка.

— Мы были всего лишь подростками. Она была моей первой любовью, единственной любовью до тебя.

Он посмотрел на Милли, которая по-прежнему сидела с закрытыми глазами.

— Поэтому у меня никогда не было опыта отношений, которые во что-то выливаются, а потом становятся пресными, когда весь газ выйдет. Просто мне казалось, что мы с Элисон никогда не наскучим друг другу, пока она не ушла.

Милли все поняла.

— И тогда ты женился и познал отношения, которые стали пресными, когда вышел газ?

Вид у Тима был виноватый.

— Я думал, это потому, что что-то в нашем браке не так, и если я пойду за Элисон и останусь с ней, то смогу этого избежать.

— Ты говоришь так, будто тебе все еще восемнадцать лет, Тим, — с отвращением произнесла Милли. — Не пора ли повзрослеть?

Фиона не могла больше не обращать на это внимание. Она сняла трубку и набрала номер, приставив перед ним 141, чтобы ее невозможно было вычислить.

— Алло? — ответил женский голос. — Алло? — Женщина вздохнула: — Если ты извращенец, то на мне толстый шерстяной свитер, рабочие штаны и старые тапки. Если тебя это возбуждает, то мне тебя ужасно жаль…

Фиона бросила трубку. Ей это ничем не помогло. Она знала, что это частный номер и что ответит женщина. Этого было достаточно, чтобы занервничать.

Пришел счет за телефон, и она просматривала его, чтобы убедиться, что дети не болтали подолгу с друзьями или не звонили сотню раз в какую-нибудь музыкальную программу или еще куда-нибудь. Вдруг ей в глаза бросилось время звонка. Так поздно не звонила даже она сама, поскольку давно убедилась, что полуночные звонки приятельницам не пошли ей на пользу.

Значит, это Грэм. В ту ночь Вальбурга осталась у подруги, а Дафну и детей обычно не разбудить с того момента, как они закрывают глаза, и до того времени, когда их вытаскивают утром из постелей в состоянии летаргического сна.

Значит, он звонил женщине в час ночи. Еще хуже — разговаривал с ней больше часа.

Ей нужно было с кем-то обсудить это, с кем угодно, только не с Грэмом: она слишком сильно боялась того, что он может сказать. Начала она с Тесс.

— Ее нет, — отрезал Макс.

— А где она? — спросила Фиона. — Сегодня же воскресный вечер.

— Ты могла бы ей это и сама сказать. Позвонила Хитер, и, разумеется, Тесс оставила семью и помчалась к ней. Хотя завтра открывается магазин и мне не помешала бы кое-какая помощь.

Фиона подождала, когда он переведет дух, тотчас извинилась и повесила трубку.

«Черт бы их побрал, они еще и дело не начали, а у них уже проблемы. Я-то думала, что оно поможет им разрешить их».

Тесс сидела в квартире Хитер и пила чай. Она предпочла бы большой бокал вина, но не была уверена в себе.

— Прости меня, — беспомощно проговорила она.

Хитер с силой потерла лицо: