Георгий Черчесов - Прикосновение

• Название: Прикосновение
• Автор: Георгий Черчесов
• Издательство: Советский писатель
• Жанр: Советская классическая проза
• Год: 1985

В своем произведении автор ставит животрепещущие проблемы преемственности поколений и поиска человеком своего места в жизни.

---

— Переспели?! — не веря своим глазам, спросил Тотырбек у Руслана.

— Да, — подтвердил Гагаев.

«Переспели», — шумело у Тотырбека в голове.

Он спешил, помогая себе костылем. Руслан едва поспевал за ним. Скорее! Скорее! Такое богатство гибнет! И как люди могли прозевать! Видимо, тот, кому поручено следить за этим участком, дня четыре не заглядывал сюда, разгильдяй! Или вчерашний дождь дал силу корням, а солнце так пригрело, что помидоры за сутки перезрели… Нет, сорт не тот… Ах, скорее, скорее, какое богатство может погибнуть!.. Эта мысль пугала старика, заставляла ускорять шаг. Уже на полпути к селу он с сожалением подумал о том, что стоило захватить один-два помидора, чтобы наглядно продемонстрировать там, в правлении, до чего доводит безответственность…

Добравшись до крайних жилых домов, Тотырбек сказал Руслану:

— Зачем терять время? Каждая минута дорога. Начнем с этого хадзара… Кто в нем живет? Память стала подводить.

Он торопливо приблизился к калитке. Видя, что Руслан хочет постучать, Тотырбек заявил:

— Я сам, — и рукоятью костыля застучал по доске.

Во дворе залаяла собака. Старик не унимался. Раздался сонный голос:

— Кто там?

Тотырбек узнал хозяина дома, но никак не мог вспомнить его имя и фамилию и нарочито грубо закричал:;

— Иди сюда, паренек! — хотя тому давно уже перевалило за пятьдесят.

И тот, проглотив зевок, направился к калитке с явным намерением отчитать нахала.

Отбросив щеколду и распахнув калитку, он увидел старца и оторопело заморгал глазами. Поспешно отступил в сторону, промолвил:

— Входите, уважаемый Тотырбек. Извините, не ждали, но мы всегда готовы принять такого почетного гостя…

— Некогда! — грубо оборвал Тотырбек, мельком посмотрев на его босые ноги: — Даю тебе три минуты на сборы. Оденься — и на улицу! Поспеши. Помидоры гибнут!

— Помидоры? — переспросил хозяин дома.

— Да, там, на плантации, — пояснил Тотырбек и, кивнув на соседний дом, спросил: — А здесь кто живет?

— Япон, — ответил сельчанин и недобро усмехнулся: — Стучись к нему, может, он свой выходной на помидоры променяет.

Тотырбек не придал значения этой фразе, не насторожило его и то, что сельчанин не поспешил в дом, чтоб переодеться, а стоял у калитки и смотрел вслед им.

Предложение Тотырбека ввергло Япона в изумление:

— А какое я имею отношение к помидорам? У меня другой участок работы. Я за сад отвечаю перед правлением колхоза. А помидорами пусть занимается тот, кому за это платят.

И как ни старался Тотырбек внушить ему, что там гибнет урожай, Япон никак не хотел понять этого. И захлопнул дверь перед стариком.

Негодующий Тотырбек постучал в третий хадзар, потом в четвертый… Так от дома к дому, не пропуская ни одного, они с Русланом обходили улицы и каждому сообщали тревожную новость. И в ответ слышали разное.

— Ничего страшного. Перепашем, — пытался успокоить его тракторист.

— То есть как перепашем? — не понял Тотырбек.

— Как в прежние годы. Пройдусь плугом — никаких следов от помидоров не останется. Травку засеем.

— Ты что?! — замахнулся на него костылем старик. Не отскочи в сторону тракторист, Тотырбек огрел бы его по спине.

Кто-то засмеялся ему в лицо. Другой сослался на боли в пояснице, хотя вид у него был бодрый. Один посочувствовал, промолвив:

— Да, жаль. Помидоры на базаре по восемьдесят копеек кило. Дали бы мне этот участок — и ночью бы на коленях лазил, до последнего помидорчика подобрал…

Тотырбек в ответ лишь плюнул.

Но настоящее смятение внес в его душу Зелим. Он находился во дворе со своими тремя сыновьями. Сразу восемь рабочих рук! — обрадовался старик. Но в ответ на свою просьбу услышал гневную отповедь:

— Прошли твои времена, Тотырбек. Помню, как, бывало, ты вот так же непрошеным гостем приходил в дом и гнал всех подряд в поле. И в ответ никто пикнуть не смел. Теперь твои методы устарели. Зря ты пришел. И мне и моим сыновьям выходные дни гарантированы Конституцией.

От такой наглости у Тотырбека голос задрожал:

— Ты всегда был таким, Зелим. Всегда только в свою сторону греб!

— Ну и что? — ничуть не обиделся Зелим. — Я не стыжусь этого, а горжусь. Мужчина о родных должен беспокоиться. Каков глава семьи — такова и жизнь у его детей и жены. Мы вот никогда не жаловались на бедность, потому что я каждый день думал, что бы еще для них сделать. А ты и будучи председателем колхоза и теперь не о себе заботишься, а о том, как бы самому в глазах людей казаться бескорыстным. Кому-то это нравится, а я считаю глупостью. Сравни, как живут мои, — он развел руками, предлагая любоваться двухэтажным кирпичным домом, — веранда, кухня, добротный амбар, подвал, двор заасфальтированный, загон. Все это моими руками создано, и я горжусь этим. А что ты, Тотырбек, покажешь?

И семьи нет — бобылем остался, род твой с тобой прекратится. И не трясись так оттого, что я посмел тебе правду сказать. Не так ты жил, Тотырбек, не так.

— Не тебе, Зелим, судить об этом, не тебе!

— Почему не мне? У каждого есть голова — и может поразмыслить над тем, что видит. Или ты, благородный старец, рассчитываешь на большую память по себе после кончины? Так ты и тут ошибаешься. Сходи на кладбище, погляди, у кого памятники повыше и посолиднее. У таких, как ты? Чепуха! У тех, как ты говоришь, кто всю жизнь к себе греб. Так что ты, Тотырбек, свои дни посвятил не тому, чему следовало. И смерть, которая рано или поздно приходит к каждому, все расставляет на свои места. Не обижайся, но над моей могилой будет памятник втрое выше твоего.

Тотырбек видел настороженные глаза сыновей Зелима, испуганные лица выглядывавших из дверей и окон женщин. Не схвати его за руку Руслан, он и костыль пустил бы в ход. Он не помнил, как покинул этот хадзар, не помнил, куда намеревался пойти дальше. Лишь оказавшись у кладбища, он пришел в себя. Он все ворчливо спрашивал Руслана, почему совершенно не понимает односельчан.

Решетчатая изгородь из тонких нитей нержавеющей стали — мечта многих хозяйственников, которые ради получения ее готовы были — Тотырбек знал это по себе — пойти на любое финансовое нарушение, — легко бежала по выгону, спускаясь с лощины, густо заросшие кустарником, взбираясь на холмики. Площадь под кладбище была отхвачена щедро, с расчетом на многие годы вперед. Тотырбек давно не бывал здесь, пожалуй с того времени, как ему перевалило за восемьдесят. Щадя его, сердобольные односельчане во время похорон уговаривали Тотырбека не идти вместе со всеми к могиле, а оставаться со стариками, в ожидании поминок сидящими на скамейках по обе стороны ворот дома, который постигло горе. И вот теперь он ошибочно зашел к кладбищу с другой, южной стороны, где, как он полагал, по-прежнему находился вход. Но прежнего покосившегося забора из жердей уже не было, и ворот на прежнем месте не оказалось, и в поисках их Тотырбек, негодуя, двигался вдоль железной изгороди. Ему непременно хотелось попасть внутрь и отыскать те, первые три могилы.

Непривычно ему было видеть огороженное кладбище. Там, в горах, откуда он родом, одинаковые каменные изваяния жались друг к другу, напоминая воинов перед рукопашным боем. Сейчас же этого ощущения у Тотырбека не было. Раскинувшееся перед ним кладбище скорее походило на выставку замысловатых сооружений из камня, гранита, мрамора, бетона, отесанных валунов, и все это кичливо тянулось ввысь, стремясь непременно обратить на себя внимание посетителей.

…Вот и вход на кладбище. Его загораживала огромная лужа, через которую можно было пройти, лишь перешагивая по брошенным в воду камням и разбитым кирпичам. Поддерживаемый Русланом, Тотырбек кое-как перебрался и остановился, пытаясь отдышаться. Глянул вперед, вправо, влево и… растерялся.

— Да кладбище ли перед нами?! — спросил он Руслана.

На него смотрели громадные сооружения, облицованные белым, черным, красным, серым мрамором и гранитом. Там, в изголовье могил, где полагалось стоять каменным изваяниям, возвышались на метр, на два и даже повыше громоздкие и дорогие плиты с высеченными на них портретами и надписями. Могилы аккуратно обведены гранитным бордюром шириной чуть ли не в сажень. Гранит отборный, иссиня-черный — куда до него ступенькам, ведущим в официальные учреждения! Участки, по десяти метров в длину, ограждены были высокими металлическими решетками из нержавеющей стали. По узким проходам пройти можно было лишь боком.

Тотырбек ткнулся было вперед, но заблудился меж участков. Тщетно попытавшись вспомнить, где же те три могилы, с которых началось это кладбище, Тотырбек и Руслан наугад направились налево. И чем дальше они продвигались по кладбищу, тем больше изумлялись. И откуда люди берут сталь, железо, гранит, мрамор? Это же все стоит огромных денег!.. Какими средствами располагают семьи, что ставят ценнейшие обелиски умершим?..