Владислав Зубок - Неудавшаяся империя: Советский Союз в холодной войне от Сталина до Горбачева

• Название: Неудавшаяся империя: Советский Союз в холодной войне от Сталина до Горбачева
• Автор: Владислав Зубок
• Издательство: Российская политическая энциклопедия
• Жанр: История
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-8242-1543-1

Книга профессора истории Университета Темпл (США) Владислава Зубока посвящена изучению мотивов и интересов Советского Союза в холодной войне. На ее написание повлияли новые источники и методологические находки: автор использовал большой массив ранее не доступных архивных документов — от записей, сделанных на заседаниях Политбюро, шифротелеграмм, которыми обменивались руководители компартий, до мемуаров бывших коммунистических лидеров и интервью с их помощниками, дипломатами, разведчиками и военными.

Книга предназначена историкам, политологам, преподавателям и студентам, всем интересующимся историей международных отношений СССР.

---

В итоге Брежнев не хотел, а триумвират его соратников не мог строить большие планы и выдвигать смелые инициативы в отношении Африки. Для того чтобы втянуть кремлевских руководителей в новые африканские гамбиты, понадобились другие, энергичные и идейно мотивированные игроки, такие как Агостиньо Нето в Анголе, Менгисту Хайле Мариам в Эфиопии и особенно Фидель Кастро и его товарищи, кубинские революционеры{944}. Американские политики считали, что кубинские вожди были жалкими марионетками или ставленниками Москвы, но это было далеко не так. Еще в 60-е гг. Фидель и Рауль Кастро, Че Гевара (до своей гибели в 1967 г.) и другие кубинские революционеры, не спрашивая согласия Кремля, энергично помогали партизанам и повстанцам в Алжире, Заире, Конго (Браззавиле) и Гвинее-Бисау. Кубинцы считали, что бегство американцев из Вьетнама в 1975 г. открывает возможности для нового этапа борьбы с империализмом, на этот раз в Юго-Западной Африке{945}.

Советско-кубинские отношения до начала 70-х гг. оставались натянутыми. Кубинцы не могли забыть и простить советского «предательства» в ноябре 1962 г.{946} Комитет госбезопасности и международный отдел ЦК КПСС старались восстановить прежние сердечные и тесные связи с кубинцами. Главы этих ведомств, Андропов и Борис Пономарев, считали себя наследниками интернационально-революционных традиций Коминтерна. В 1965 г. Андропов сказал как-то одному из своих советников, что в будущем им предстоит соперничать с Соединенными Штатами не в Европе, а в Африке или Латинской Америке. Как только СССР получит там военные базы, его статус сразу же сравняется с американским{947}. Гречко и военная верхушка полностью поддерживали такой ход мыслей. В этом смысле Ангола оказалась привлекательной целью. Начиная с 1970 г. КГБ выступал за оказание экономической и военной помощи Народному движению за освобождение Анголы (МПЛА). Лидер МПЛА, Агостиньо Нето, революционер-марксист, был давним другом братьев Кастро. В конце 1974 г. помощь Нето в Анголе стала хорошим предлогом для возобновления тесного советско-кубинского сотрудничества{948}.

Пока не будут раскрыты все советские архивы, особенно КГБ и военного ведомства, восстановить полную историю советского присутствия в Анголе будет невозможно. По одной из версий, Громыко, Гречко и Андропов рекомендовали Политбюро оказать МПЛА помощь невоенного характера в небольших размерах. При этом они предупреждали о недопустимости прямого участия в гражданской войне на территории Анголы. Однако уже через несколько дней международный отдел ЦК передал в Политбюро просьбу ангольцев о предоставлении им оружия. После недолгих колебаний триумвират пересмотрел свою позицию и поддержал эту просьбу. В начале декабря 1974 г., сразу после окончания встречи Брежнева с Фордом во Владивостоке, канал предоставления советской военной помощи был открыт{949}. Скорее всего у Агостиньо Нето нашлись друзья и в СССР и на Кубе, которым удалось-таки уговорить членов Политбюро поменять первоначальное решение. Кроме того, видимо, сказалась практика взаимных уступок и круговой поруки в советском аппарате, чрезвычайно усилившаяся в период частых болезней и отсутствия Брежнева. Это проявилось в 1979 г. в советской политике в отношении Афганистана, и тогда высшее советское руководство так же меняло свои решения на прямо противоположные, только масштабы последствий были уже совсем другими.

Американская поддержка других политических течений в Анголе, противников МПЛА, сузила для Кремля возможность выбора. Первый заместитель Громыко Георгий Корниенко и тогда, и позднее был убежден, что расширение советского участия в ангольских событиях происходило лишь в ответ на тайные операции ЦРУ. Осенью 1975 г. члены тройки, поддержанные Сусловым, заговорили о том, что помочь Анголе — «моральный и интернациональный долг». В эти же дни Брежнев работал на даче со своими референтами над текстом очередного выступления, и один из них, Георгий Арбатов, предупредил генсека о том, что военное вмешательство в Анголе может серьезно повредить политике разрядки. Александров-Агентов, слышавший сказанное Арбатовым, резко ему возразил. Он вспомнил, как в 1935 г., когда в Испании вспыхнула гражданская война, Советский Союз нашел возможность помочь испанским республиканцам. Кроме того, он напомнил Брежневу о том, как воинственно повели себя американцы в 1971 г., когда их союзнику Пакистану угрожала опасность. Генсек, чьи силы и интерес к разрядке к тому времени уже пошли на убыль, уклонился от спора, так и не приняв ничью сторону. Однако позже он пошел на поводу у тех, кто говорил об «интернациональном долге». В октябре 1975 г. Добрынин проинформировал Брежнева о том, что помощь МПЛА дала повод к большой антисоветской кампании в США. Но ничего, кроме раздражения, это известие у генсека не вызвало. Он считал, что США не хотят понять «честность его намерений» в Анголе, где СССР не стремится иметь никаких военных баз, а лишь помогает «местным интернационалистам». Добрынин убедился, что генсек остается в этом вопросе в плену своих идеологических представлений{950}.

При таком раскладе у кубинцев появились дополнительные рычаги воздействия на СССР. Через две недели после подписания Хельсинкского Заключительного акта Фидель Кастро направил Брежневу план переброски в Анголу регулярных кубинских частей советскими транспортными самолетами. В тот момент Брежнев ответил категорическим отказом. Однако в ноябре, к всеобщему замешательству, первые кубинские вооруженные отряды уже сражались на стороне МПЛА. Позже Корниенко утверждал, будто бы кубинцы обвели вокруг пальца советских военнослужащих на Кубе, заставив их поверить в то, что у них есть разрешение Кремля лететь в Анголу на советских самолетах. Громыко и Андропов не скрывали своего удивления: они считали, что кубинское участие в ангольской войне приведет к жестким ответным мерам американцев, осложнит процесс разрядки и создаст напряжение вокруг самой Кубы. Тем временем кубинцы уже приступили к выполнению операции «Карлота» по спасению режима МПЛА. До сих пор никому не удалось обнаружить в советских и кубинских архивах ни единого документа, который бы проливал свет на это поразительное развитие событий{951}.

Двумя годами раньше Брежнев не захотел помочь терпящему крах социалистическому правительству Сальвадора Альенде в Чили. Просьба Альенде о кредитах была отклонена. В том же 1973 г. СССР начал терять свое влияние в Египте. В августе 1975 г. разбились надежды на победу коммунистов в Португалии{952}. Готовясь к докладу перед съездом КПСС, Брежнев не мог игнорировать эти явные провалы в международной политике. «Потерять» Анголу значило бы добавить к этим провалам еще один. Кремлевские правители, видимо, почувствовали, что теперь они уже просто не могут бросить МПЛА в беде — на карту был поставлен престиж СССР. Корниенко вспоминал, что «опять сработал рефлекс интернационального долга, тем более что этому предшествовала вооруженная интервенция в Анголу со стороны Южно-Африканской Республики, фактически поддержанная Соединенными Штатами, если и не организованная ими». Кроме того, бросить на произвол судьбы кубинские войска и силы МПЛА, которые сражались в Анголе против вражеских войск, финансируемых американцами и частично укомплектованных иностранными наемниками, для СССР было бы равносильно тому, чтобы во второй раз оскорбить и подвести своего строптивого кубинского союзника, первый раз это случилось при урегулировании Карибского кризиса{953}.

В начале 1976 г. президент Джеральд Форд под давлением растущей критики перестал употреблять слово «разрядка» в своих выступлениях. Киссинджер также стал выражать тревогу по поводу того, что СССР воюет в Анголе кубинскими руками. Он заявил, что американо-советское сотрудничество может не пережить «новых Ангол». Между тем кубинские войска, усиленные массированными поставками вооружений советской военно-транспортной авиацией из СССР, смогли разбить и отбросить от столицы Анголы Луанды отряды южноафриканских наемников и Национального фронта за освобождение Анголы (ФНЛА), которым помогало ЦРУ. Африканские государства одно за другим признали правительство Анголы, возглавляемое Нето. Победителей, как известно, не судят. Советские и кубинские военные начали развивать успех, создавая военные лагеря в Зимбабве и Мозамбике для подготовки боевиков Африканского национального конгресса и их засылки в Южно-Африканскую Республику, чтобы бороться с режимом апартеида. Победа кубинцев позволила Кремлю устранить напряженность в советско-кубинских отношениях{954}. Кроме того, эта победа стала чудесным подарком для Леонида Ильича перед съездом КПСС. Она позволила советскому руководству добиться поддержки у стран, входивших в Движение неприсоединения, а также со стороны всех тех, кто сочувствовал борцам против колониализма и апартеида{955}.