Андрей Караулов - Русский ад. На пути к преисподней

• Название: Русский ад. На пути к преисподней
• Автор: Андрей Караулов
• Жанр: Историческая проза
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-9265-0626-3

«Приближение к преисподней» — первая часть романа известного тележурналиста, автора программы «Момент истины» Андрея Караулова. Действие происходит в 1992 году. Только что распался СССР, но начинает уже распадаться и Россия, гибнет ее экономика, промышленность, оборона, наука, образование… Автором ярко и со знанием дела представлена картина острейшего кризиса, который поразил тогда Россию. Он открывает нам тайную подоплеку событий, предшествовавших кровавым дням Октября 1993 года. Герои романа Караулова — те, кто управлял Россией в это время. В условиях приближающейся катастрофы они ведут беспощадную, не на жизнь, а на смерть борьбу за власть и деньги, превращая жизнь страны в подлинный ад.

---

Демократического… можно сказать… Президента, так что ли?

Но и цацкаться с ними… прав Коржаков… они-то, его служба, уже натренировали руку на наглецах-банкирах (что-что, а убивать эти ребята мастера, действительно мастера, у них все как в кино, понимашь…) — да, конечно, Руслан Имранович легко уйдет вслед за господами Медковым («Прагмабанк»), Литвиновым («Россельхозбанк»), был бы приказ, как говорится!..

Ельцин боялся всего и всех, именно так — боялся всего и всех, поэтому не гнал от себя даже самые мрачные мысли.

Он, Президент, больше всех боялся того государства, той системы рыночных отношений, которые он же и создавал — тупо, совершенно тупо подчиняясь той демократии, которая крутила им как угодно, во все стороны, налево и направо.

Он оказался в заложниках у них, у демократов, он мог поменять любого министра, мог, конечно, но он никогда бы не решился поменять всех министров сразу. Да и выгнать, прямо скажем, кого-то из них он уже не мог, силенок не хватало, тут же Америка встала бы за их спиной, — Ельцин слишком поздно сообразил, что он на карту поставил, оказывается, свою жизнь; ему совершенно не улыбалось умирать за демократию, не для этого он всю свою жизнь делал карьеру!

Американцы могли бы убрать его в два счета, никакая охрана от них не спасет; Президентом России стал бы (уж они бы помогли!) Чубайс или Гайдар.

Кеннеди убили, а уж его-то, прости господи!..

Ельцин все время думал об этом.

Только что, неделю назад, кортеж машин банкира Гусинского на Арбате подрезал служебную «Волгу» Коржакова.

«Кто ж это шмаляет-то?» — удивился начальник службы безопасности Президента!

Ельцин согласился: беспредел на дорогах в Москве надо заканчивать, Гусинского пора поставить на место и провести фронтальную проверку его «Мост-банка», здесь без Генеральной прокуратуры не обойтись.

Очень хорошо: против «Моста» и Гусинского была тут же проведена войсковая операция: сотрудников «Моста», его охрану и всех случайных прохожих на Калининском проспекте люди Коржакова положили в сугробы — на полтора часа. Гусинский кинулся в Шереметьево — сбежал в Венгрию… от греха подальше, как говорится; он был уверен, что его либо убьют, либо арестуют. — Да, он, Борис Ельцин не сажал в лагеря, не сажал в психушки… зачем? его специальные службы просто убивали людей… — и с Хасбулатовым в принципе все вопросы были уже решены (спровоцированный инфаркт, что проще, на самом деле, хотя… раз на раз не приходится, конечно. По «совету» Горбачева, шеф КГБ Чебриков пять лет назад провел такой «опыт» с Гейдаром Алиевым, ибо Горбачев был уверен, что незаметно убить Алиева легче, чем отправить его на пенсию, но Алиев выжил). А пуля в лоб… восемь граммов свинца, так просто, да?., пуля не выход в данном случае, ибо Хасбулатов тут же, мгновенно, просто через час после смерти будет назван в России национальным героем. А как? Он, Председатель Верховного Совета, погиб в борьбе с Ельциным, с его режимом; Россия любит убитых, Россия любит убитых больше, чем живых… — лесная страна, вся страна — лес, в лесной стране — законы леса… люди борются друг с другом как звери, как лесные дикари. — Да, надо бы, конечно, как-то иначе, умнее, — подвести Хасбулатова и Руцкого под официальную казнь, под Уголовный кодекс, под расстрел. Пуля, но по закону. И картинка хорошая, все как на Западе, все как у людей, понимашь: Хасбулатов и Руцкой идут, сложив за спиной руки, на казнь, а вокруг — ликующие крики демократической толпы. (Пометка в ежедневнике Президента: «Площадь: использовать Новодворскую».) И — рокировочка: вместо Хасбулатова, понимашь, — академик Юрий Рыжов, коль он отказался от должности премьера, вместо Руцкого — Галина Старовойтова…

Он был агрессивно провинциален, этот человек.

Жуткое одиночество. Именно так, жуткое.

Ельцин очень хорошо помнил этот день, точнее, вечер: 22 сентября 1991 года.

Все началось именно тогда, 22 сентября, — с записки Бурбулиса на его имя.

Понеслись центробежные силы!

Ельцин не любил читать; в Кремле знали: бумаги, которые идут к Ельцину, должны быть короткими, три-четыре фразы, максимум — пять.

Нет уж: коротко писать Бурбулис не умел.

Ельцин… чуть больше года прошло, а как красив, как молод… да-да, как же молод он был тогда… Ельцин… взял в руки красивый компьютерный текст и еще раз прочитал слова, подчеркнутые Бурбулисом: «Совершенно очевидно, что, столкнувшись с фактом создания нового Союза, Президент СССР будет вынужден немедленно подать в отставку…»

«Верно, — подумал Ельцин, — так и надо, удар под дых. Три республики сразу, одним махом, образуют новое государство — Союз Независимых Государств, как пишет Бурбулис, хотя о названии надо, конечно, еще подумать. А может быть, не три, может быть, и больше… Назарбаев, Снегур… — хотя Назарбаев маму родную продаст, это точно, он никогда не тяготился моральными ограничениями!

Назарбаев очень хотел, чтобы Горбачев сделал его вице-президентом (была такая идея), потом — премьер-министром, Горбачев не возражал, хотя и думал в то время об Александре Яковлеве, потом — о Собчаке. Нет, Нурсултан Абишевич всегда будет крутиться между ним и Горбачевым как соленый заяц — вот хитрый казах!»

Ельцин встал и подошел к окну. Ночью Кремль был чуден, красив и казался большой, невсамделишной игрушкой-пряником.

«Как страшно…» — подумал Ельцин.

Он тихо смотрел в окно. Отъехала чья-то «Волга», и Ивановская площадь совсем опустела.

Ельцину было стыдно. Ельцину было стыдно за самого себя. Как человек, как лидер, он был сильнее и решительнее, чем Горбачев, но Горбачев в Кремле был как рыба в воде, а Ельцин — как слон в посудной лавке.

Горбачев позорил Ельцина несколько раз; сначала — октябрьский пленум, потом — кино о его поездке в Америку и, наконец, случай на Успенских дачах, когда Ельцину пришлось соврать, что его столкнули в водоем. Отбиваясь от Горбачева и КГБ, Ельцин вдруг догадался, что он, Ельцин, не очень умен. Страх снова, еще раз, оказаться в дураках был у него так силен, что превратился в комплекс: не напороть бы.

Документ лежал на столе. Ельцин знал, что Бурбулис — рядом, у себя в кабинете; по вечерам Бурбулис никогда не уезжал раньше, чем Президент…

Горбачев, Горбачев не давал Ельцину покоя, Ельцин его ненавидел. Президент России любил и умел мстить. А мстить было за что…

В 87-м, после пленума, Ельцин оказался в больнице. Здесь ему все время давали какие-то таблетки. Убить не могли, нет, но отравить мозг, сделать из него придурка — запросто. А странная катастрофа под Барселоной, когда маленький самолет, в котором летел Ельцин, вдруг грохнулся на землю?

Ради бога… Все претензии к испанскому летчику, нечего летать на частных самолетах!

Ельцин смотрел на Ивановскую площадь. Он так и не привык к Кремлю — не смог.

«Вот ведь… Иван Грозный ходил по этим камням…»

Ночи в Кремле были очень красивы.

Ельцин любил власть, любил побеждать. Чтобы побеждать, ему нужны были враги. Всегда нужны! Ельцин умел побеждать, но он не умел руководить. Он умел отдавать приказы. Он умел снимать с работы. Стиль руководства Ельцина сформировался на стройке, потом в обкоме; других «университетов» у Ельцина не было.

Он вернулся к столу. Прямо перед ним в огромной раме чернела картина: река, обрыв и два дерева, похожих на виселицу.

«Надо будет снять», — подумал Ельцин. Странно: он уже месяц в этом кабинете, а картину — не замечал.

Ельцин нажал кнопку селектора. Правое ухо у Ельцина было абсолютно мертвое (простудился в Свердловске), и, как все полуглухие люди, он говорил очень громко.

— Геннадий Эдуардович… я посмотрел… наработки. План хороший. Но… — Ельцин помедлил. — Мало что выйдет… я думаю.

Он тяжело вздохнул.

Бурбулис стал что-то быстро-быстро говорить, но Ельцин его тут же оборвал:

— И… знаете что?.. Идите домой…

Он положил трубку. На часах половина первого.

Ельцин встал, подошел к окну, отодвинул штору и прижался лбом к холодному стеклу.

Да, он хотел власти. Абсолютной власти. Мечта всей его жизни: чтоб над ним, над Ельциным, никого бы не было!

С тех пор прошел год. Абсолютная власть — есть. И что же? В кого он превратился?

В России, как и на всем постсоветском пространстве… (гитлеровский термин, между прочим: «постсоветское пространство») держать власть, именно так: держать власть… мог, конечно, только тот человек, для которого человеческая жизнь ничего не стоит, то есть у него уже есть опыт убийств, ибо смерть (самоубийства) людей после расстрела, именно расстрела, у него «на ковре» в горкоме партии, в Москве, тоже убийство.

Если бы Ельцин, о нем речь, если бы Ельцин родился этак бы лет на двадцать пять-тридцать раньше, он был бы органичен, конечно, и в сталинской компании; этот человек, первый секретарь Свердловского обкома КПСС, очень легко менял собственную систему ценностей, очень легко! — И не важно, кто они, его враги… действительно враги или, например журналист Георгий Гонгадзе, то есть один из тех, кто просто осточертел… — быть Президентом и не убивать… нет уж, так не бывает, так не может быть в двадцатом веке, не та это страна, Россия, и не те в этой стране богатства и земли!