Вилли Мейнк - Пойманное солнце

• Название: Пойманное солнце
• Автор: Вилли Мейнк
• Издательство: Наука
• Жанр: Путешествия и география
• Год: 1974

Журналист ГДР рассказывает о современной Индии, и которой до сих пор кое-где соседствуют средневековье и современность. Читатель побывает вместе с автором в Гоа, во дворце президента Индии, на пестрых и шумных восточных базарах, в гостях у докеров и рыбаков. Описывая природу страны и ее замечательные архитектурные памятники, автор рассказывает также о социальных противоречиях и преобразованиях.

---

Министр Бандодкер сидел напротив меня. Пожилой слуга принес чай и орехи кешью, поджаренные с большим количеством пряностей. Я выразил радость в связи с тем, что меня, гражданина Германской Демократической Республики, в это прекрасное воскресное утро принимают на Алтинхо. Я поблагодарил также за гостеприимство, которое мне повсюду оказывали в Гоа.

Мистер Бандодкер улыбнулся и после обмена любезностями начал говорить. В беседе он проявил себя отличным знатоком экономических возможностей Гоа, разумным политиком, который держит в голове всю статистику и цифровые данные, относящиеся к прошлому и настоящему. Он был одним из немногих индийцев, которые употребляют выражение «после освобождения», а не считают, как я узнал из проспектов и бесед с его соотечественниками, освобождение Индии от колониального владычества всего лишь «временем перемен» (time of change).

Беседа текла неспешно, без каких-либо особых формальностей. Я вспомнил о недостроенном мосте через Мандави, который португальцы разрушили при отступлении. Восстановление его задержалось, так как строительство школ было более срочным делом. В последние годы многое начиналось заново, и энтузиазм освободительной борьбы не оставлял места разочарованию в повседневной жизни, если не считать, конечно, некоторых представителей высших классов, которые объявляли национальным бедствием недостаток некоторых европейских товаров, например электробритв или транзисторных приемников. Министр Бандодкер сказал, что после освобождения Гоа построено семьсот новых школ.

Он говорил без пафоса, и было приятно наблюдать за ним во время беседы.

— То, что португальцы не смогли сделать за четыреста пятьдесят лет, — сказал он, — наше правительство сделало за семь. Вы только подумайте, сейчас девяносто пять процентов наших детей учатся в школе, и в этом отношении Гоа стоит в Индии на втором месте после Кералы — штата с самым низким числом неграмотных. По новому плану размер капиталовложений составляет четыреста пятьдесят миллионов рупий. Раньше мы были вынуждены ввозить молоко из Дании и Норвегии, а сейчас обходимся без импорта. Энергично внедряются усовершенствования в сельское хозяйство. У нас есть государственная ферма, которая ежедневно поставляет пять тысяч литров молока, и в ближайшее время это число возрастет до пятнадцати тысяч литров.

Пожилой слуга налил еще чаю. Сотрудники министра, имен которых я не запомнил, рассказали мне о сахарном заводе, о плантациях сахарного тростника, возникших в последние годы, о строительстве завода искусственных удобрений, об экспорте железной руды, который составляет девять миллионов тонн в год — сорок пять процентов от общей суммы индийского экспорта, о ста пятидесяти маленьких и средних фабриках, о пяти колледжах, где занимаются искусствами и наукой.

Я записал некоторые цифры. Прибрежная полоса Аравийского моря за короткое время превратилась в экономический организм, от функционирования которого зависит теперь судьба шестисот пятидесяти тысяч гоанцев. Какие затраты потребовались для того, чтобы экономику этого богатого края сделать прибыльной, и какие изменения еще потребуются, чтобы дети крестьян, рыбаков, рабочих, чистильщиков, рикш, домашних хозяек и подметальщиков улиц могли сидеть вот так же, как сидели мы в доме на Алтинхо, и наслаждаться чаем с орехами кешью?

На вопрос, который пришел в голову так неожиданно, не нашлось ответа, да его и нельзя было получить в получасовой беседе. В период колониализма жизнь в стране словно замерла, и вот она снова вошла в свое русло. Ближайшее, что надо было сделать, это дать крестьянам кусок земли, рыбакам — траулер с дизельным двигателем для современного лова рыбы, а всем гоанцам — достаточно риса, рыбы и работы. Эти вопросы стояли на повестке дня и властно требовали решения.

Нас фотографировали, но это никому не мешало. Я уже съел почти полную тарелку орехов кешью и по лицам присутствующих понял, что прием подошел к концу. Мы шли по саду к выходу. Шесть солдат выстроились вновь, один из них слегка мне улыбнулся. Черный священник прошел мимо, и мне показалось, что он вообще здесь как-то не у места, но все же он был здесь, и белая церковь тоже стояла на своем месте. Гоанцы привыкли к ней; она больше не вселяла ужаса.

Хиппи

Из Бетима в Калангуте можно было проехать на машине или хотя бы на автобусе. Однако я предпочел попросить у А. П. Махаяна свободный день и ознакомиться с Калангуте самостоятельно. Как два года назад, я взял напрокат велосипед и переправился на пароме в Бетим.

День был жаркий и безоблачный, как всегда в это время года. Он вызвал у меня почти болезненные воспоминания о таком же дне два года назад, когда я после утомительной езды то в гору, то с горы впервые увидел побережье Калангуте. Это одно из таких зрелищ, которые впоследствии становятся твоими грезами и иногда всплывают перед тобой в тумане ноябрьского дня или на очередном заседании. Передо мной раскинулся тогда океан. Дорога, по которой я ехал, обливаясь потом, здесь заканчивалась. Все кончалось в этом ужасном, безмолвном шуме, и все казалось мне картиной сумасшедшего гениального художника, от которой становилось больно глазам.

Я поставил велосипед во дворе одного торговца, с жадностью выпил лимонад, извлеченный из ящика со льдом, и пошел на побережье, протянувшееся на несколько километров между двумя красно-коричневыми рифами. Прекрасный пляж с широкой полосой желтого песка, с красными скальными камнями и пальмовыми джунглями, уходящими вдаль, насколько хватало глаз! Пальмы и песок, небо и ленивый прибой! Черная, старая рыбачья ладья на берегу, и почти ни души вокруг, кроме сухого, как палка, старика с посохом в руках и повязкой на тощих бедрах.

Был полдень, и я хорошо понимал, что глупо париться под палящим солнцем и прогуливаться по берегу в сандалиях и плавках. Горизонт уже начал колебаться перед моими глазами, а вокруг забегали красные точки, и я пошел к воде, совсем теплой, но все-таки более приятной, чем огненный песок и раскаленное добела небо над ним.

Я слегка освежился в теплой воде, почувствовал, что горизонт уже не колеблется, и решил немного отдохнуть в тени ближайшей рыбачьей лодки, а затем пообедать в «Ройяле». Может быть, взять красных раков, или длиннобородых лангустов, или каких-нибудь других «плодов моря», которых я еще не пробовал?

Когда я вышел из воды, старика уже не было. Меня не удивило бы, если бы среди этой безлюдной тишины мне навстречу вдруг вышли бы голые первые люди:

Утнапиштим со своими спутниками, Ур-Шанкби{52} или Адам и Ева с кокосовым орехом в руках вместо яблока. Но мне никто не встретился, вокруг не было никого. Впрочем, я вдруг заметил девушку, которая лежала на пестром полотенце около лодки и курила.

Она спросила, что я здесь ищу. Удовлетворенная моим ответом, что я приехал на велосипеде из Панаджи, она произнесла:

— Ну тогда все в порядке.

Я прислонился к пахнувшей рыбой лодке, девушка закурила другую сигарету и сказала, что солнце находится в плену в этой бухте, поэтому здесь особенно тяжело все переносить. У нее был немного потрепанный вид: круги под глазами, волосы спутаны; она непрерывно курила тонкие, скрученные из листов табака «биди», которые продаются в пакетиках из газетной бумаги.

Итак, в этой бухте солнце держат в плену. Мне поправилось это выражение, которое по-английски — where the sun is kept prisoner — звучало лучше, чем по-немецки.

И тут я сразу вспомнил о высохших, желтых равнинах Индии, над которыми я пролетал, где земля превратилась в пыль, где человек и животные жаждут капли воды; я вспомнил о плотинах, превращающих скрытую энергию в зеленые земли с пашнями и заводами. Пойманное солнце! Эта мысль не покидала меня. Она принадлежала Индии и могла возникнуть только здесь!

Пойманное солнце!

The captured sun!

Это была очень странная девушка с длинными ногами, как я успел заметить, и я не знал, как вести себя при ней. Она закурила еще одну сигарету, небрежно бросив окурок на полотенце, на котором уже и без того было много прожженных пятен. Мне надо бы спросить, почему ей так тяжело все переносить, но тут у меня перед глазами вновь запрыгали красные точки. Как черепаха, втянул я голову, чтобы не получить солнечный удар. Здесь солнцу некуда было деться, здесь ничто не могло его охладить: ни теплое Аравийское море и, конечно, уж ни небо или песок, который жег ступни ног.

Пойманное солнце!

Девушка что-то сказала, но я ее не понял, а переспрашивать у меня не было никакого желания. Я пошел к «Ройялу», ресторану на набережной неподалеку от большого отеля, строительство которого было прекращено, хотя он был почти готов. Я вспомнил, что один читатель очень резко высказывался по этому поводу в газете «Навхинд Таймс».

«Ройял» — сонный уголок с несколькими комнатами для ночлега, здесь еще не чувствовалось наступления больших перемен.