Ричард Бах - Единственная

• Название: Единственная
• Автор: Ричард Бах
• Жанр: Философия

---

В этот момент к нам подкатил маленький робот, державший в манипуляторах кристалл, под тяжестью которого тихонько поскрипывали шины. Робот осторожно установил пока еще незаполненный кристалл на стол Аткина, дал два мелодичных звонка и укатил вдоль по проходу.

– Отсюда, – спросил я, -…Все идеи? Изобретения? Ответы?

– Не все, – сказала Тинк, – есть ответы, которые вы находите сами, основываясь на своем жизненном опыте. Отсюда приходят только самые неожиданные, на которые вы наталкиваетесь, когда освобождаетесь от наваждения повседневности. Мы просто просеиваем бесчисленные возможности и отбираем те, которые вам понравятся!

– А замысел книги? – Спросил я. – “Чайка Джонатан Ливингстон” тоже пришла оттуда?

– Роман о чайке был для тебя просто идеален, – нахмурилась она, – но ты тогда еще только начинал писать и ничего не хотел слушать.

– Тинк, я слушал!

Ее глаза вспыхнули. – И он еще говорит, что слушал! Ты хотел писать, но чтобы в этом не было ничего необычного. Я из сил выбилась, стараясь до тебя достучаться.

– Выбилась из сил?

– Пришлось прибегнуть к воздействию на психику, – сказала она, и воспоминания наполнили ее голос отчаянием, – я этого страшно не люблю. Но если бы я тогда не прокричала тебе в ухо название книги, если бы не прокрутила весь сюжет прямо перед твоим носом, бедный Джонатан был бы обречен!

– Неправда, ты не кричала.

– Ну ладно, но я готова была закричать после всех моих попыток добраться до тебя.

Так я тогда слышал голос Тинк! Это было темной ночью, очень и очень давно. Никакого крика, наоборот – совершенно спокойный голос произнес:

“Чайка по имени Джонатан Ливингстон”. Поблизости никого не было и, услышав этот голос, я перепугался до полусмерти.

– Спасибо, что ты поверила в меня, – сказал я.

– Да уж не за что, – сказала она, смягчившись.

Она торжественно посмотрела на нас. – Вокруг вас всегда витает много идей, но очень часто вы просто не хотите их видеть! Когда вы ждете вдохновения – вам нужны новые идеи. Когда вы жаждете наставления на путь истинный – идеи показывают вам верный путь. Но вы должны быть внимательными! И только вы сами можете заставить идею воплотиться!

– Так точно, мэм, – сказал я.

– “Джонатан” был последним замыслом книги, которую я тебе телепатировала, надеюсь, ты заметил!

– Нам больше не нужны фейерверки, – уверил я ее. – Мы верим в тебя.

Тинк ослепительно улыбнулась

Актин хмыкнул и повернулся к своему станку. – Ну, пока, ребята, -

сказал он. – До встречи.

– А мы еще увидимся? – Спросила Лесли, мысленно берясь за ручку газа ворчуна.

Директор фабрики идей встряхнула головой. – Конечно. А пока к каждой мысли, которую мы вам посылаем, я буду прибавлять записку от себя. Не спешите выскакивать из постели. Побольше гуляйте и работайте в саду!

Мы помахали ей рукой, и комната растворилась, исчезла в уже привычном хаосе. А в следующее мгновение мы снова оказались в нашем гидросамолете, готовом оторваться от воды. Впервые, с тех пор как началось наше необычное путешествие, мы улетали, и у нас на душе было легко.

– Пай! – Воскликнула Лесли. – Спасибо Лесли за эту радость!

– Мне приятно, что я смогла обрадовать вас перед тем, как я вас покину.

– Ты уходишь от нас? – Неожиданно встревожился я.

– Ненадолго, – ответила она. – Вы знаете, как найти тех, кого вы хотите увидеть, и очутиться там, где вы можете чему-нибудь научиться. Лесли знает, как вернуться в самолет, и ты тоже этому научишься, Ричард, когда ты научишься доверять своим внутренним ощущениям.

Она улыбнулась, как улыбается инструктор, отправляя своих учеников в первый самостоятельный полет. – Возможности бесконечны. Доверьтесь себе, и вы окажетесь там, где вам важнее всего побывать. Учитесь этому вместе. Мы еще увидимся.

Улыбка, ослепительная голубая вспышка, и Пай исчезла.

VII

– А без пай здесь не так уютно, правда? – Спросила Лесли, глядя вниз. – Там вроде стало темнее.

– Жаль, что мы не успели о многом ее спросить. – Я поежился.

– А почему она была так уверена, что мы сами справимся? – Спросила Лесли.

– Если она – это мы, только ушедшие далеко вперед, – ответил я, – она должна знать наверняка.

– А-а.

Может, выберем место и посмотрим, что случится?

Она кивнула. И мы пошли на посадку.

Мы очутились посреди луга. Казалось, что вокруг нас плещется изумрудное озеро, заключенное в чашу из гор. В малиновых облаках пламенел закат. Швейцария, тут же решил я, мы приземлились на открытке с видом Швейцарии. В долине, среди деревьев были разбросаны домики с остроконечными крышами, белела колокольчиками. По деревенской дороге тащилась телега. Ее тянул не трактор и не лошадь, а животное, похожее издали на корову. Поблизости не было ни души, а на лугу – ни дорожки, ни козьей тропки. Только озеро травы с васильками, да горы с заснеженными вершинами стояли безмолвным полукругом.

– В моих руках бумага, – сказал старец. – Если выпустить эти слова в мир, их поймут и полюбят те, кто уже знает их истинность. Но перед тем, как подарить их миру, мы должны их как-то назвать. А это их погубит.

– Разве дать название чему-то прекрасному – значит его погубить?

Он удивленно посмотрел на меня: – нет беды в том, что мы даем название какой-нибудь вещи. Но дать название этим идеям – значит создать новую религию.

– Почему же?

Он улыбнулся и протянул мне манускрипт. – Я вручаю этот свиток тебе…

– Ричард, – подсказал я.

– Я вручаю этот свиток, явленный самим светом любви, тебе, Ричард.

Желаешь ли ты, в свой черед, отдать его миру, людям, жаждущим знать, что в нем написано, тем, кому не дана была высокая честь пребывать в этом месте, когда вручен был сей дар? Или ты хочешь оставить это писание лично для себя?

– Конечно, я хочу отдать его людям!

– А как ты назовешь свой подарок человечеству?

“Интересно, к чему он клонит, – подумал я. – Разве это важно?”

– Если его не назовешь ты, его назовут другие. Они назовут его “Книга Ричарда”.

– Понимаю. Ладно. Мне все равно, как его назвать… Ну хотя бы просто: свиток.

– А будешь ли ты хранить и оберегать свиток? Или ты позволишь людям по-своему его переписывать, изменять то, что им непонятно, вычеркивать то, что им не по душе?

– Нет! Никаких изменений. Эти слова даны нам светом. Никаких изменений!

– Ты уверен? А может, строчку там, строчку здесь – ради блага людского? “Многие этого не поймут?”, “Это может оскорбить?”, “Здесь неясно изложено?”

– Никаких изменений.

Он вопросительно поднял брови.

– А кто ты таков, чтобы на этом настаивать?

– Я был здесь в момент, когда они были даны, – ответил я. – Я видел, как они появились, видел сам!

– Поэтому, – подытожил он, – ты стал хранителем свитка?

– Почему именно я? Им может стать любой, если поклянется ничего в нем не изменять.

– Но кто-нибудь все равно будет хранителем?

– Кто-нибудь, наверное, будет.

– Вот тут и начинают появляться служители святого свитка. Те, кто отдает свои жизни, чтобы защитить некий образ мыслей, становятся служителями этого образа. Однако появление новых мыслей, нового пути – это уже само по себе изменение, и оно приносит конец миру, сложившемуся до него.

– В этом свитке нет угроз, – сказал я. – В нем любовь и свобода!

– Но любовь и свобода – это конец страху и рабству.

– Конечно! – Воскликнул я с досадой, к чему он клонит? Почему Лесли молчит? Разве она не согласна с тем, что это…

– А те, кто живет за счет страха и рабства, – продолжал Леклерк, – обрадуются ли они, узнав об истинах, заключенных в этом свитке?

– Наверное, нет, но мы не можем допустить, чтобы этот… Свет…

Угас!

– И ты обещаешь оберегать этот свет? – Спросил он.

– Конечно!

– А другие свиткиане, твои друзья, они тоже будут его защищать?

– Да.

– А если наживающиеся на страхе и рабстве убедят правителя этой земли в том, что ты опасен, если они нападут на твой дом с мечами в руках, как ты будешь защищать свиток?

– Я убегу вместе с ним!

– А если за тобой будет погоня и тебя загонят в угол?

– Если потребуется, я буду сражаться, – ответил я. Есть принципы дороже самой жизни. Есть идеи, за которые стоит умереть.

– Вот так начнутся войны за свиток, – старик вздохнул. -

Доспехи, мечи, щиты и знамена, лошади, пожары и кровь на мостовой. И войны эти будут не малыми. Тысячи истовых верующих придут тебе на подмогу. Десятки тысяч умных, ловких и смелых. Но принципы, заключенные в свитке, опасны для всех правителей. Десятки тысяч выступят.

И тут я начал понимать то, что пытался сказать мне Леклерк.

– Чтобы вы могли отличать своих от чужих, – продолжал он, – тебе понадобится особый знак. Какой выберешь ты? Что начертаешь на своих знаменах?

Мое сердце застонало под тяжестью его слов, но я продолжал отстаивать свою правоту.