Монго Бети - Перпетуя, или Привычка к несчастью

• Название: Перпетуя, или Привычка к несчастью
• Автор: Монго Бети
• Издательство: Прогресс
• Жанр: Современная проза
• Год: 1978

Роман «Перпетуя, или Привычка к несчастью» принадлежит перу известного камерунского писателя. Сегодняшняя реальность вымышленной африканской страны раскрывается в процессе поисков героем книги причин гибели его сестры Перпетуи. Кого винить в ее смерти? Пытаясь дать ответ на этот вопрос, автор рисует многоплановую картину жизни страны с ее трудностями, трагизмом и надеждой.

---

Из-за горы мыльной пены Эссола кивал головой оратору, который понимал это как одобрение. Наконец горячим солнечным лучам удалось пробиться сквозь тучи. Мартина мучила жажда, и он открыл вторую бутылку виски. Появились первые автобусы — это возвращались из Нгва-Экелё верующие. Задумчиво качая головами, лесные гиганты издали смотрели на двух братьев. Поднявшись, Мартин опять принялся что-то напевать жалобным голосом и, схватившись рукой за дверной косяк, видимо, снова хотел пойти за угол, но вдруг с размаху сел или, как показалось Эссоле, тяжело упал на свой стул. Почувствовав себя оскорбленным и стараясь изобразить удивление, Мартин снова вцепился в косяк, лицо его побагровело от напряжения, но он все-таки сумел выпрямиться, хотя ноги его дрожали.

— Что такое? — пробормотал он. — Неужто я уже готов? Из-за такой-то малости? Поверить не могу.

Он ушел пошатываясь, снова облегчился, ничуть не стесняясь, и вернулся назад. Глаза его остекленели, губа отвисла и уже не слушалась его, он не мог говорить и только бубнил что-то невнятное. Эссола решил, что пора действовать, но через минуту заметил, что по обыкновению всех пьянчужек Мартин, облегчившись, протрезвел — он вновь обрел дар речи и твердо стоял на ногах.

— А что, если мне заняться петухом не откладывая? — пробормотал он. — Мне надо что-то делать, не то я, чего доброго, свалюсь. Какая злая штука эта смесь «каркары» и виски, надо будет запомнить. Трое приятелей, с которыми я подружился в Ойоло, рассказывали, что точно так же действует смесь коньяка с пивом, только у меня не было случая это проверить. Ну да у нас все еще впереди.

Он прокричал всю эту тираду из комнаты, наполняя водой огромную чугунную кастрюлю, которую затем поставил на огонь. Вернувшись на террасу, Мартин сделал еще два глотка, вытер губы рукой и снова пустился в разговоры, держа в одной руке бутылку, а другой упершись в дверной косяк.

— Кстати, как раз в то время, когда я был в Ойоло, Перпетуя с мужем совсем рассорилась. О-ля-ля, дела у них пошли из рук вон плохо, точно тебе говорю, старик. Жизнь у них совсем не клеилась. Перпетуя все время плакала, хотя вот-вот должна была родить. Знаешь, какой у нее был огромный живот? Хотя откуда тебе знать… Ты ведь ни разу не видел ее беременной. И уверяю тебя, ничего не потерял. Да, так в тот раз она все время плакала. Однажды она отозвала меня в сторонку и говорит: «Мартин, ты ведь не оставишь меня здесь. Ты все-таки мой брат. Не оставляй меня, иначе этот злодей убьет меня. Отвези меня к матери. Я не могу рожать здесь, это безумие. Не оставляй меня одну, Мартин». На это я ей ответил, что в такие дела не вмешиваюсь. Мыслимое ли дело осложнять себе жизнь из-за всей этой истории! Да стоит ли ради этого на свет родиться? Еще наши предки советовали нам держаться подальше от семейных ссор. Не следует становиться между мужем и женой, иначе потом хлопот не оберешься.

Я думаю, не стоило ей связываться с этим футболистом, может, он-то ее и сглазил. Рассказывают, будто он перед началом каждой игры бросает на поле амулет, чтобы лишить силы своих противников. Может, он околдовал и Перпетую? Зачем ей понадобилось искушать судьбу, связавшись с таким человеком?

Мартин пошел под навес за кастрюлей и, вернувшись, поставил ее на пол террасы.

— Вода не закипела, но для моего дела и такая годится.

Потом он принес петуха, развязал его, бросил в кастрюлю и плотно накрыл крышкой, дожидаясь, пока птица перестанет биться. Выпив большой стакан виски, он заявил, что сейчас будет ощипывать петуха.

— Поторапливайся, — сказал Эссола. — Я кончил стирать белье, теперь надо идти к реке полоскать его. Пошли вместе, а заодно наведаемся к живительным источникам Амугу. Тебе не хочется пропустить стаканчик пальмового вина?

Мартин нашел эту идею превосходной. Как только он ощипал петуха, братья пустились в путь. Мартин с бутылкой виски под мышкой, пошатываясь, шагал впереди, цепляясь за кустарник, росший по краям дороги, иногда он спотыкался и падал, а как только поднимался, прикладывался к бутылке. Эссола следовал за ним, держа таз на голове. А позади них тысячелетние гиганты, казалось, чуть-чуть сдвинулись, словно желая узнать, чем кончится борьба. Небо снова затянули тучи, стало темно, хотя до вечера было еще далеко.

Когда они подошли к реке, Эссола хлебнул виски из бутылки, которую тотчас же вернул брату. Мартин набрал виски в рот, но проглотить уже не смог, и, как только оторвал бутылку от губ, жидкость потекла у него по подбородку. Пока брат полоскал белье, стоя по колени в воде, Мартин ходил взад-вперед по берегу, что-то мурлыча себе под нос, наклоняясь время от времени, чтобы зачерпнуть рукой воды и смочить лицо, шею и затылок. С его отвисшей губы нескончаемой струйкой тянулась слюна.

Когда они снова двинулись в путь, Эссоле пришлось поддерживать его. Они перешли речку и углубились в чащу.

Мартин был значительно ниже Эссолы, разве что чуть-чуть пошире в плечах, ел он, как все алкоголики, нерегулярно, и пища усваивалась плохо — он не должен быть тяжелым. Эссола убедился в этом, нарочно отпуская его несколько раз и поднимая то одной, то обеими руками. Поддерживая его, он все время менял положение, словно заранее желая примериться и рассчитать свои силы.

Но вот они добрались наконец до дерева матушки Ндолы. Облюбовав это место по непонятным для Эссолы причинам, Амугу срубил здесь вторую пальму взамен прежней. Глиняный горшок, куда стекал сок, был полон до краев, Эссола взял его и жадно сделал несколько глотков. Мартин дремал под кустом, передвигаться самостоятельно он уже не мог. И Эссола стал поить его как ребенка, поднеся горшок к самым губам, у Мартина тут же проснулся привычный рефлекс: не открывая глаз и непрерывно покачивая головой, он стал пить, судорожно прижав губы к краю горшка и хватая ртом воздух после каждого глотка.

Эссола глотнул раза два из бутылки, которую брат уже был не в состоянии нести, потом заставил выпить и Мартина: он запрокинул его голову и стал понемногу вливать ему в горло золотистую жидкость. Остановился он только тогда, когда Мартин уже не мог проглотить то, что вливалось ему в рот, и выплюнул виски.

Эссола отнес его к подножию дерева матушки Ндолы и посадил возле куста на опавшие листья, тот сразу же повалился на бок, свернувшись калачиком, словно дитя, уснувшее сладким сном. «Должно быть, он потерял сознание», — подумал Эссола.

Пришло время отомстить за Перпетую, прибегнув к пытке, которую придумала для своего племянника матушка Ндола.

Эссола взялся за дело уверенно, спокойно, с холодной жестокостью, словно тысячу раз уже совершал или репетировал все это. Из зарослей кустарника он достал связку веревок и толстую деревянную палку сантиметров сорок длиной, все это он заготовил заранее. Перевернув пьянчужку на живот, он распрямил его ноги и привязал к ним чуть повыше колен деревянную палку, наподобие лестничной перекладины. Затем, завязав узлом на этой перекладине один из концов длинной веревки, Эссола обмотал ею мертвецки пьяного Мартина с головы до ног. Оставалось только перекинуть свободный конец веревки через толстую ветвь, расположенную метрах в шести от земли. Получилось нечто вроде лебедки, с помощью которой Эссола и поднял свой груз. Мартин и вправду весил немного: верхняя часть туловища с забавно качающейся головой легко оторвалась от земли, а вслед за ней и все тело. Эссола приостановил подъем, чтобы удостовериться в целости и сохранности Мартина — все было в порядке: руки, ноги, и вот уже пьянчужка, словно смешной паяц, подскочил вверх. Эссола продолжал тянуть за веревку, и Мартин подтягивался все ближе и ближе к наклонному стволу дерева матушки Ндолы. Когда же он счел, что угол, образованный телом крестьянина и деревом с коричневыми муравьями, отличавшимися дьявольской подвижностью, сведен до минимума, Эссола обмотал веревку вокруг ствола. Муравьи уже набросились на Мартина, он корчился и вздрагивал, будто сквозь него пропускали электрический ток. Эссола закрепил конец веревки и снова с жадностью припал к глиняному горшку. Затем устало, с удовлетворением вздохнул и, поставив посудину на место, вполголоса сказал:

— Главное, чтобы брату было что выпить, когда завтра, а может, и сегодня вечером, он вернется сюда из Нтермелена.

И ушел, не удостоив даже взглядом родного брата, оставив его умирать, точно так же как Мартин оставил умирать Перпетую.

Выйдя из леса, Эссола, который все еще не мог успокоиться, решил заняться бельем Амугу, но, приблизившись к дому, он вдруг понял, что мать вопреки своим намерениям вернулась: он узнал ее голос — она болтала с Катри, которая тоже уже добралась до дому. Возможно, обе они приехали в одном автобусе. Позади дома, как и в день приезда Эссолы, Нсимален старательно выводил на своем самодельном ксилофоне мелодию колыбельной песни. Мария заметила сына и вышла во двор.