Сергей Снегов - Книга бытия (с иллюстрациями)

• Название: Книга бытия (с иллюстрациями)
• Автор: Сергей Снегов
• Издательство: Терра Балтика
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-98777-023-8

Двухтомный роман-воспоминание Сергея Снегова «Книга бытия», в котором автор не только воссоздаёт основные события своей жизни (вплоть до ареста в 1936 году), но и размышляет об эпохе, обобщая примечательные факты как своей жизни, так и жизни людей, которых он знал.

---

Когда мы пришли, она постучала в дверь так неожиданно быстро, что мы не успели поцеловаться. Я расстроился. Она прошептала:

— Не сердитесь, Сереж. Завтра возместим.

На стук выскочила сестра и тревожно спросила:

— Все в порядке, Люся?

Людмила ответила весело и непонятно:

— Калибаны не появлялись. Опасные тени дорогу не пересекали. До завтра, Сереж!

Завтра было последнее наше занятие. Мы по обыкновению провели его одни. Людмила грустно сказала:

— Вот и кончились наши встречи, Сереж. Мы теперь не скоро увидимся. Через месяц-другой вы меня не вспомните. Я поступлю на курсы, вы засядете в университете. Станете важным и толстым — и уже не сможете переодеваться девушкой.

— А почему бы нам не встречаться и дальше? Мы могли бы отлично проводить время и без переодеваний.

Людмила лукаво посмотрела на меня.

— Итак, вы настаиваете на продолжении? И гарантируете, что все будет отлично? Это так серьезно, что я должна посоветоваться с семьей. Папа! Мама! — громко закричала она.

Родители вышли из соседней комнаты, за ними показалась и сестра с ребенком на руках.

— Слушайте все! Сережа только что сделал мне предложение. Нет-нет, не то, что вы подумали, — он на такое никогда не решится. И вы, Сережа, не делайте испуганного лица, я не собираюсь вас ни к чему принуждать. Папа и мама, извещаю: он предлагает мне стать его спутницей на прогулках куда глаза глядят — то есть в никуда. В том числе и на танцульки, хотя сам не танцует, и на пляжи, где уже закончился купальный сезон. В любви он мне не объяснялся. Ну, что — оценим его великодушие? Крихацкий, по-доброму усмехнувшись, покачал головой:

— Сергей, можете не сомневаться: она не только приняла ваше предложение, но и коварно подбила вас его сделать. Советую одуматься, пока не поздно. Ведь она может заставить даже объясниться ей в любви. Всю жизнь провести с такой чертовкой — нет, у меня не хватит решимости вам это посоветовать.

Людмила подвела итог обсуждению:

— Предложение официально принимается. Запланированная внеучебная прогулка в никуда назначается на воскресенье: раньше мое новое бальное платье из Парижа не прибудет.

Первое плановое свидание закончилось первой ссорой.

— К морю не пойдем, — сказала Людмила. — Наши ребята собираются повеселиться в скверике на площади Льва Толстого. Я познакомлю вас с ними, вам они понравятся.

Возможно, если бы она не предупредила, что идет к друзьям и что они мне понравятся, я отнесся бы к ним как к любым случайным прохожим — то есть безразлично. Но я ждал встречи — и она пришлась мне не по душе.

В крохотном скверике собрались человек десять. Все мое детство на Молдаванке прошло в таком окружении — и я его уже не терпел: шумные до крика, развязные, бесцеремонные парни, девушки, всегда веселые, всегда болтливые, во всем поверхностные. Чудаки и чудачки, хохмачи-одиночки и шутники-коллективисты, жлобы с Бугаевки и Пересыпи, красючки из Дюковского сада…

Людмилу встретили радостно — хлопали по плечу, хватали за руки, тянули танцевать. Она со смехом отбивалась и оглядывалась на меня: как я чувствую себя в ее окружении? Я чувствовал себя отвратительно. Эти люди были обычны — а я хотел особенного.

В конце концов именно необычностью Людмила — остроумная без пошлости, резкая без грубости, насмешливая без невоспитанности — меня и привлекла.

Я сел на скамейку подальше от веселящихся. Мне стало обидно.

Она подошла и пристально посмотрела на меня.

— Что с вами? Я встал.

— Людмила, я должен попросить у вас прощения. Мне надо срочно уйти.

— Уйти? Да еще срочно? Вот так запланированная прогулка! Объясните: что случилось?

— Мне очень скучно. Вы оставайтесь, а я ухожу.

Она быстро взяла меня под руку.

— Мы уходим вместе. Проводите меня.

Я иронически поинтересовался:

— Куда прикажете вас проводить?

— Туда, куда сами направитесь, — отрезала она. — И по дороге в это никуда подробно объясните, что вам не понравилось.

Я понял, что придется быть честным.

— Мне не понравилось мое появление в этом скверике. Мне не понравились ваши товарищи. Мне не о чем с ними разговаривать, они скучны. Меня удивляет, что вы своя в этом круге. И возмущает, что вы хотите сделать меня таким же…

Она разозлилась.

— Перестаньте, слушать не хочу! Знайте: я не ищу в вас друга.

— Как это понимать?

— Так и понимайте. Не хочу делать из вас друга. И не буду!

Она сердито замолчала, я тоже. Мы вышли на Раскидайловскую.

— Куда мы идем? — спросила Людмила.

— Вы сами очень точно назвали это место — никуда.

Она осмотрелась. Справа темнел Дюковский сад.

— Оно очень зеленое — это никуда! Давайте отдохнем. Мы вошли в парк и сели на пригорок. Я заговорил о том, о чем молчал всю дорогу.

— Все-таки, Людмила, почему вы не ищете во мне друга? У нее снова было хорошее настроение — и она опять подтрунивала надо мной.

— Неужели не понимаете? Вы недружески обошлись со мной. Я не позволяю своим друзьям хватать и целовать меня, а что сделали вы? Не оправдывайтесь — у вас нет оправданий!

Я был полон достоинства.

— Я и не думаю оправдываться!

— Вот и хорошо. Правда, вы, кажется, одумались и начинаете исправляться. Вчера, например, вы не захотели меня поцеловать.

— Я тут не при чем! Вы слишком быстро постучали в дверь.

— Ах, значит, это моя вина? Тогда это не так непоправимо! — Она повернулась ко мне и вдруг перешла на «ты»: — Сереж, хочу по-серьезному… Если тебе не нравятся мои друзья, я перестану с ними общаться. Тем более что они мне надоели. Мне хватит наших встреч. А тебе хватит?

— Надолго — нет, — улыбнулся я. — Разве что лет на сорок…

— Маловато, конечно, — сказала она со вздохом. — Нам ведь скоро по двадцать, до правнуков не дотянем. Ладно, ограничимся внуками. Приходи завтра вечером — сходим в кино.

Сестра Людмилы прохаживалась по улице с ребенком на руках.

— Рано вернулись, — сказала она. — Ничего не случилось?

— А что должно было случиться?

— В городе замелькали тени. Людмила повернулась ко мне.

— Когда я просила тебя прийти, Сереж?

— Вечером.

— Приходи после обеда.

— Вы уже перешли на «ты»? — удивилась сестра.

— Давно. Я, например, в тот день, когда Сережа у нас появился. Удивляюсь, что этого никто не заметил.

Она помахала мне рукой.

Я был растерян. Я понимал: происходит что-то нехорошее — слишком многозначительны были намеки сестры и упоминания отца о всяких Калибанах.

Завтра спрошу у Людмилы, решил я, — и спокойно заснул.

— Куда бы уйти подальше? — спросила Людмила, когда я пришел. Она выглядела озабоченной. Озабочена была и ее сестра. Мать и отец не выходили. — Лучше всего — за город. Только не к морю. Сегодня моря не хочу.

Я предложил поехать в Хаджибеевский парк. Людмила там еще не была. Моя мама любила Хаджибеевский лиман (вода здесь была гораздо солоней, чем в море) и часто возила меня сюда купаться. Лиманы меня не восхищали, а парк, особенно осенью, завораживал. Он был самым густым в Одессе.

— Там нет ларьков, — предупредил я. — Воду еще раздобудем, а еду надо купить по дороге.

Людмила проворно упаковала перекус. Сестра выбежала наружу и, вернувшись, доложила:

— Никаких теней, можно идти. Но поторапливайтесь! Мы зашагали к Пересыпи. В первом же киоске я купил сдобных булочек и помидоров, а потом осторожно заговорил:

— Вы все чего-то боитесь, я чувствую. Наши прогулки беспокоят твоих родных. Можно узнать: почему?

— Можно, можно, — быстро ответила Людмила. — Даже нужно! Но сначала отойдем подальше, чтобы за нами никто не подглядывал.

— Кто может за нами подглядывать?

— Никто. Но давай все-таки уйдем.

В Херсонском сквере нас уже ждал трамвай № 20 — старый, открытый, еще бельгийской постройки. Шла вторая половина дня, на Хаджибей едут по утрам, а не к вечеру — в единственном вагоне сидели всего несколько человек.

— Теперь никому не удастся за нами подглядывать, — сказал я, когда трамвай тронулся. — Ужасно хочу побыть Натом Пинкертоном или Ником Картером. Согласен и на Шерлока Холмса.

Людмила не приняла шутки. Дома она выглядела озабоченной, на улице — встревоженной. В полупустом трамвае было некого бояться, но обычная веселость к ней не вернулась.

— Тень появился. — Она сказала это в мужском роде. — И следит за мной. Тень начал меня преследовать. Если честно, я боюсь.

То, что она рассказала, меня не сильно впечатлило — в книгах описывались истории куда опасней. Ее страх показался мне преувеличенным — и я не стал скрывать своего скепсиса.

Ну, влюбился в нее паренек (ничего удивительного — все-таки учились вместе). Все парни влюбляются в девушек, когда настает их срок. Ну, не нравился он ей — это тоже бывает. Ну, пригрозил, что не допустит, чтобы за ней кто-нибудь ухлестывал — нормальное дело. Только нашему праотцу Адаму простушка Ева досталась без всякого соперничества — и то в силу тогдашних географических обстоятельств. Ну, раскричался, что будет с ножом в руках отстаивать свои права (которые, кстати, до сих пор не может приобрести) — пустая болтовня: нож, о котором говорят, вовсе не так опасен, как тот, который выхватывают. В общем, дальше крика дело не пойдет — побесится и перестанет. Не стоит бояться и портить настроение из-за пустяков!