Севостьянов Г.Н. - Москва - Вашингтон: Дипломатические отношения, 1933 - 1936

• Название: Москва - Вашингтон: Дипломатические отношения, 1933 - 1936
• Автор: Севостьянов Г.Н.
• Издательство: Ин-т всеобщей истории. - М.: Наука, 2002. - 537 с.
• Жанр: История
• Год: 2002
• ISBN: ISBN 5-02-008785-8

Ин-т всеобщей истории. - М.: Наука, 2002. - 537 с.

В работе всесторонне рассматриваются политические, дипломатические, торгово-экономические отношения и научно-культурные связи между СССР и США на широком фоне развития международных событий, особенно в Европе и на Дальнем Востоке. Проанализированы стратегические цели двух государств, совпадения и расхождения их интересов. Детально изложены переговоры послов обеих стран с их руководством по кардинальным вопросам дипломатии. Книга написана на основе уникальных архивных документов правительственного уровня.

Для историков и широкого круга читателей.

УДК 94

ББК 63.3(0)61

ISBN 5-02-008785-8

---

В 1933 г. в Красной Армии насчитывалось 885 тыс. человек. Правительство форсированно проводило техническое перевооружение армии и флота. За первую пятилетку промышленность поставила армии около 10 тыс. танков, танкеток и бронемашин. С 1928 по 1933 г. мощность артиллерийских заводов возросла более чем в шесть раз, а по малокалиберным орудиям — в 35 раз7. В 1932 г. был создан Тихоокеанский флот, в 1933 г. — Северная военная флотилия. Полпред в Токио К.К. Юренев писал в НКИД, что Япония, пожалуй, опоздала с вооруженным выступлением против Советского Союза. Это признавали и многие военные зарубежные эксперты и политические обозреватели8. В такой тревожной обстановке 15 декабря глава правительства В.М. Молотов принял Буллита. Встреча носила в значительной степени протокольный характер. Тем не менее в беседе были затронуты важные вопросы. Американский посол признал большие перемены в стране, в жизни народа. Молотов ознакомил Буллита с планами реконструкции народного хозяйства в ближайшие годы. При этом он признал: "В нашем промышленном строительстве мы используем в немалой степени американский технический опыт". И далее подчеркнул: главное пожелание правительства — развивать сотрудничество между двумя государствами в деле укрепления мира. Это крайне важно и необходимо. Следовало бы определить, отметил Молотов, конкретные формы сотрудничества, договориться о своевременном взаимном обмене информацией между правительствами по поводу событий, которые могли бы служить препятствием сохранению мира. Посол согласился с высказанным пожеланием9. Глава советского правительства отметил, что в беседах Литвинова и Рузвельта в Вашингтоне большое внимание было уделено вопросам напряженной ситуации на Дальнем Востоке. В конце беседы Молотов заявил: "Мы очень довольны Литвиновым и в особенности той исключительно большой и успешной работой, которую он проделал в 1933 г. Президент Рузвельт, со своей стороны, показал, что он весьма активен и прекрасно ориентируется в международной обстановке. Он сумел оценить важность проблемы советско-американских отношений, своевременно поставить ее и разрешить, тогда как до его прихода к власти этот вопрос бесплодно тянулся годами. Я убежден, что если бы нормализация советско-американских отношений произошла хотя бы на пару лет раньше — президент Рузвельт лично не виноват, конечно, в том, что этого не произошло, — события развивались бы по-иному и крайне воинствующие японские круги не так бы обнаглели". Буллит ответил: "Абсолютно с вами согласен". Посол, говоря об опасной ситуации на Дальнем Востоке и желательности замирения в этом регионе, отметил, что США готовы помочь, оказав моральную поддержку СССР. Разумеется, они не намерены ввязываться в войну, констатировал посол. Политика невмешательства тем самым была четко сформулирована. На поддержку Вашингтона нельзя было рассчитывать, хотя президент Рузвельт в беседе с Литвиновым заинтересованно говорил о совместных действиях против нарушителей мира. Главное, заявил Молотов, получить время для решения внутренних проблем страны. Он выразил беспокойство, что война может разразиться весной следующего года12. В тот же день Буллит имел беседу с наркомом внешней торговли А.П. Розенгольцем. Посол интересовался возможностями роста американского экспорта в СССР. Вечером Литвинов дал обед в честь Буллита.

На встрече присутствовали глава правительства Молотов и почти все наркомы. Состоялась двухчасовая беседа посла с Молотовым, Ворошиловым, Куйбышевым и другими официальными лицами. Посол слушал, задавал вопросы, наблюдал. Ему все было интересно и важно. 16 декабря Буллит решил встретиться с некоторыми представителями дипломатического корпуса, с послами и посланниками. В первую очередь это были французский посол Шарль Альфан, старый и опытный дипломат, которого он знал ранее, а также польский посланник Юлиуш Лукасевич. Состоялась встреча и с Карлом Радеком — блестящим советским публицистом, знатоком Германии. Говоря о положении на Дальнем Востоке, Радек усомнился в возможности японского нападения на Советский Союз весной следующего года. Его мнение расходилось со взглядами многих членов правительства, на что посол обратил внимание14. 19 декабря Буллит встретился с руководителем управления экономической и социальной статистики и договорился о получении посольством официальных сведений о развитии народного хозяйства. На следующий день Буллит беседовал с наркомом финансов Г.А. Гринько по поводу обмена долларов на рубли на льготных условиях. Нарком обещал благожелательно рассмотреть этот вопрос. Это вызвало удивление у советских руководителей, ибо такого прецедента еще не было: существовал единый официальный курс обмена валюты, никому льгот не предоставлялось. Вполне понятно, возник вопрос: почему американцы должны иметь преимущества перед дипломатами других стран? 20 декабря Буллит был принят первым заместителем председателя государственной комиссии по планированию народного хозяйства В.И. Межлауком и обсудил перспективы экономических отношений между США и СССР. На вопрос Буллита, в чем нуждается Советский Союз, какие товары нужно экспортировать из США в СССР, последовал ответ: машинное оборудование и станки всех типов, которые крайне необходимы для страны. Именно они должны быть главными статьями будущего импорта. Затем Межлаук информировал Буллита о ходе строительства второй колеи железной дороги в Сибири. Строительство встретилось с большими трудностями, сказал он. Надо непременно вести железную дорогу к Ленским золотым приискам, но работа еще не начата. Транссибирская железная дорога (вторая колея) не закончена на протяжении почти двух тысяч километров. Из этой беседы Буллиту стало очевидно, что советское правительство весьма заинтересовано в получении из США железнодорожных рельсов. Собственно, и Рузвельт говорил об этом с Литвиновым, и заместитель государственного секретаря У. Филиппе затрагивал эту тему15. В тот же день Буллита принял К.Е. Ворошилов. Нарком обороны откровенно сказал, что, по его мнению, японцы неминуемо атакуют советский Дальний Востсж, но они, безусловно, потерпят поражение. Отметим, что обеспечение безопасности на Дальнем Востоке представляло большие трудности. Сухопутные границы Забайкалья и Дальнего Востока превышали 4500 км, а морские границы протянулись на 15 тыс. км. Обстановка повелительно требовала от советского командования увеличения численности армии, оснащения ее боевой техникой и строительства укрепленных районов для прикрытия основных направлений. Нужно было в короткий срок перебросить на восток дополнительные контингенты людей, орудия, танки, боеприпасы и продовольствие. 27 мая 1933 г. СНК СССР принял постановление "О мероприятиях первой очереди по усилению ОКДВА" (Особой Краснознаменной Дальневосточной армии). Предусматривалось безотлагательное строительство на Дальнем Востоке бензохранилищ, складов, аэродромов, увеличение численности войск. К 1933 г. на Дальнем Востоке советским командованием были сосредоточены крупные вооруженные силы: 13 стрелковых и две кавалерийских дивизии, 280 самолетов, 800 танков, танкеток и бронемашин, 870 орудий. Общая численность армии и Тихоокеанского флота составила 151 652 человека, и она не уступала японским войскам, дислоцировавшимся в Маньчжурии, Корее и южной части Сахалина16. Более того, превосходила их по вооруженности и технике. И тем не менее напряженное положение на Дальнем Востоке и открытые заявления Японии о подготовке к войне побудили советское правительство принять 22 декабря постановление о дополнительной переброске на Дальний Восток трех стрелковых дивизий, трех механизированных и семи авиационных бригад, 10 эскадрилий, а также артиллерийских полков. Предусматривалось перебросить 270 орудий, 930 самолетов, 960 танков и 56 тыс. человек17. К концу 1933 г. многое удалось сделать в укреплении обороноспособности Дальнего Востока. СССР стремился к сотрудничеству и взаимопониманию с США. Вечером 20 декабря Ворошилов устроил банкет в честь Буллита в своей квартире в Кремле. Присутствовали Калинин, Сталин, Молотов, Межлаук, Пятаков, Куйбышев, Каганович, Орджоникидзе, Литвинов, Крестинский, Карахан, Сокольников, начальник Штаба РККА Егоров, полпред Трояновский. Как видим, на встрече были представлены руководители народного хозяйства, ответственные работники наркоматов иностранных дел и обороны. Сталин провозгласил тост за Рузвельта и его смелость в вопросе признания СССР. Преодолевая большое сопротивление, сказал он, президент проявил себя как мужественный и настойчивый политик. Буллит предложил тост за здоровье Калинина, а Молотов — за Буллита, нового посла и старого друга России. В этот вечер Сталин беседовал с Буллитом, сосредоточив внимание на положении на Дальнем Востоке. Он поставил вопрос о возможности поставок Советскому Союзу из США железнодорожных рельсов, даже бывших в употреблении, для завершения строительства второй колеи транссибирской магистрали. Их нужно 250 тыс. т. Такое предложение было обусловлено тем, что советское правительство планировало прокладку второго пути на магистральных железных дорогах — Урало-Кузбасской, Забайкальской, Уссурийской. Говоря о возможном нападении Японии на Советский Дальний Восток весной 1934 г., Сталин сказал: "Мы и без этих рельсов разобьем японцев, но если они у нас будут, то сделать это будет легче"18. Буллит обещал прозондировать этот вопрос в своем правительстве, поинтересовавшись при этом, как их доставлять, с кем вести переговоры о заключении соглашения и кто его подпишет. Сталин ответил: это возможно оформить через Амторг, который возглавляет П.А. Богданов. Поставлять рельсы удобнее через Владивосток. Сталин представил Буллиту начальника Штаба Красной Армии А.И. Егорова со словами: это он поведет наши доблестные войска против японцев, если они осмелятся напасть на нас19. Егоров был выходцем из крестьянской семьи, в молодости работал кузнецом-молотобойцем. После призыва в армию поступил в военную школу, получил офицерское звание и служил в царской армии в чине подполковника. В гражданскую войну командовал частями Красной Армии. В 1931 г. был назначен начальником Штаба РККА. Выразив восхищение провозглашенной президентом Рузвельтом программой выхода США из кризиса и признав его популярность в нашей стране, Сталин спросил Буллита, какие у него просьбы. Буллит не задумываясь ответил: построить здание посольства на Воробьевых горах. Неожиданно последовал ответ: "Вы будете иметь это здание"20. Посол был беспредельно рад. То была его заветная мечта, и вдруг так легко и быстро она может претвориться в жизнь — ведь сам Сталин пообещал. Но последующие события показали: то были просто слова, равно как и фраза Сталина, что посол в любое время дня и ночи может обратиться к нему и встретиться с ним, достаточно только уведомить. За те годы, что Буллит был послом в Москве, Сталин ни разу его не принял. Все попытки Буллита увидеться с ним оказывались тщетными. Да и Молотов, ссылаясь на занятость, принимал его редко, причем сугубо официально, строго придерживаясь протокола. Все это вызывало недоумение и разочарование у посла. Беседа Сталина с Буллитом 20 декабря имела большое позитивное значение. То была сенсация для дипломатического корпуса: Сталин не любил принимать послов и делал это в исключительных случаях. Буллит же сразу вступил в контакт с ним. Это произвело впечатление и в Вашингтоне. Советское правительство действительно было заинтересовано в налаживании экономических, торговых, а главное политических связей с США, что подтвердила встреча посла с Литвиновым 21 декабря. В этот день глава внешнеполитического ведомства СССР имел длительную беседу с Буллитом. Литвинов был в хорошем настроении. Политбюро ЦК ВКП(б) только что одобрило обширную внешнеполитическую программу, разработанную НКИД, — о создании системы коллективной безопасности, обеспечении мира и предотвращении войны. Одним из активных инициаторов этой идеи был Литвинов. В основу программы был положен принцип неделимости мира, который можно успешно защищать объединенными усилиями миролюбивых государств. В беседе с послом Литвинов затронул широкий круг вопросов международного положения и внешней политики советского государства. Международная обстановка была сложной и противоречивой. Мир переходил от эры пацифизма к гонке вооружений. Проявлялась повышенная активность дипломатии отдельных государств, стремившихся к перегруппировке сил и оформлению новых комбинаций. Пацифизм побежденных в первой мировой войне государств уходил в прошлое. Их представители дерзко заявляли о реванше, о намерении создать вооруженные силы, становились на путь пересмотра ранее заключенных договоров, открыто говорили о подготовке к войне. Страны-победительницы были против ревизии Версальско-вашингтонской системы договоров и соглашений, но ратуя за сохранение послевоенного порядка, вели себя нерешительно и боязливо. Их лидеры широковещательно говорили о мире, разоружении и пацифизме, особенно на международных встречах и конференциях, где принималось немало резолюций по этим вопросам. А межгосударственные противоречия и разногласия в это время расширялись и углублялись, становились все более ощутимыми. Об этом свидетельствовали многие факты. В начале декабря Литвинов, возвращаясь из США после переговоров с Рузвельтом о нормализации отношений, посетил Италию. В Риме встретился с Муссолини. Они обсудили ситуацию в Европе. Дуче заявил: "Без Советского Союза и США Лига наций не имеет никакого смысла"21. Литвинов обратил его внимание на воинственность Японии, намерения Гитлера продвигаться на восток. 4 декабря Муссолини в беседе с советским полпредом В.П. Потемкиным сказал, что Италия, возможно, выйдет из Лиги наций, политика Германии враждебна СССР и Италии, так как она собирается направить свою экспансию на северо-восток и юго-восток. И далее он многозначительно заметил: СССР "может грозить война с Японией, Германией и Польшей"22. В заявлении представителям печати Литвинов констатировал наличие множества нерешенных международных проблем, которые все более и более усложняются. 11 и 13 декабря в Москве Литвинов обменялся мнениями с германским послом в СССР Р. Надольным о состоянии советско-германских отношений. Разговор носил острый характер. Попытки посла возложить ответственность за ухудшение в отношениях между двумя государствами на советское правительство были решительно отклонены. Мы, отметил Литвинов, не намерены участвовать ни в каких интригах против Германии. В то же время он обратил внимание на заметное сближение Германии с Японией: "В момент напряженности наших отношений с Японией Германия вдруг почувствовала большую любовь к этой стране и общность интересов с ней"23. В это же время в Варшаве маршал Пилсудский при встрече с гитлеровским эмиссаром X. Раушнингом предложил обсудить вопрос о заключении антисоветского альянса между Германией и Польшей. Это стало известно в Москве. Советское правительство немедленно реагировало. 14 декабря оно предложило Польше опубликовать совместную декларацию о заинтересованности двух государств в сохранении и укреплении мира в Прибалтике. Литвинов в беседе с польским посланником Лукасевичем спросил: как Польша относится к довооружению, а точнее, вооружению Германии и к проекту декларации о решимости СССР и Польши защищать мир в Восточной Европе и независимость Прибалтийских стран в случае возникновения войны?24 Польская дипломатия маневрировала, а затем Варшава отклонила предложение Москвы. Исходя из оценки складывавшейся напряженной ситуации в Европе, Литвинов сказал Буллиту о намерении советского правительства вступить в Лигу наций. В этом проявляет большую заинтересованность Франция, заметил он25. Действительно, еще в октябре министр иностранных дел Франции Ж. Поль Бонкур поставил вопрос о возможности сближения и сотрудничества Франции и СССР в связи с усилением подготовки Германии к войне. Советское правительство одобрительно отнеслось к этому, согласилось на участие в региональном соглашении о взаимной защите от возможной агрессии Германии. 19 декабря был подготовлен для передачи французскому правительству проект заявления о согласии СССР вступить в Лигу наций и заключении регионального соглашения о взаимной защите. Участниками пакта могли быть Бельгия, Франция, Чехословакия, Польша, Литва, Латвия, Эстония и Финляндия. Предусматривалось оказание дипломатической, моральной и по возможности материальной помощи друг другу в случае нападения. Литвинов прямо спросил Буллита, каково будет отношение США к такой дипломатической акции советского правительства. Американский посол видел крупномасштабность этой внешнеполитической инициативы и уклонился от обсуждения вопроса, заметив, что, по его личному мнению, в Вашингтоне не будут против вступления СССР в Лигу наций. Литвинов сказал: вполне вероятно весной выступление Японии против Советского Союза, и необходимо сделать все возможное для предотвращения одновременного военного конфликта и на западной границе. Здесь следует ожидать атаки от Германии и Польши. Такой комбинированный удар, разумеется, неблагоприятен для СССР. Польша намерена аннексировать Украину и часть Литвы, а Германия — остатки Литвы, Латвию и Эстонию. Во Франции видят нарастание опасности со стороны Берлина. Ее лидеры предлагают заключить оборонительный союз с советским государством в случае войны с Германией. Взаимопомощь предусматривается в рамках Лиги наций. Это один из серьезных мотивов вступления Советского Союза в данную организацию. Буллит слушал внимательно, но воздерживался от обсуждения. От европейских проблем Литвинов перешел к Дальнему Востоку, изложив план сохранения мира в этом неспокойном регионе. Никто не может точно сказать, подчеркнул он, когда будет атака Японии против СССР. Это зависит от многих факторов, как объективных, так и субъективных, в частности от того, кто будет возглавлять японское правительство и останется ли военным министром экстремист генерал Араки. Самым действенным средством удержания Японии от войны явилось бы, отметил Литвинов, заключение договора о ненападении между США, Советским Союзом, Китаем и Японией. Это коренным образом изменило бы ситуацию, способствовало бы улучшению положения не только на Дальнем Востоке, но и в бассейне Тихого океана в целом. Желательно было бы дать понять Японии, заметил Литвинов, что США готовы сотрудничать с Советским Союзом. Хорошо, если бы американская эскадра или хотя бы один военный корабль нанесли следующей весной визит во Владивосток или Ленинград. Для Буллита это предложение было неожиданным, и он уклонился от ответа. Важно было бы получить, сказал Литвинов, заверения от США, Англии и Франции не предоставлять японскому правительству займы и кредиты на военные цели. Буллит не стал обсуждать и это предложение. Вообще посол придерживался тактики больше слушать и как можно меньше высказывать свое мнение. Ему хотелось собрать обширную информацию, выяснить, что советское правительство ожидало от сотрудничества с США. В Москве стремились прежде всего к заключению тихоокеанского пакта о ненападении на Дальнем Востоке. И Литвинов горячо доказывал важность этого пакта для всех заинтересованных государств. Однако Буллит ограничился только одобрением этой идеи. Он хотел также знать, каковы перспективы торговли США с СССР. Нарком заявил, что успешное ее развитие возможно лишь при условии предоставления американцами долгосрочных кредитов26. Накануне приезда Буллита в Москву советское правительство изучало возможности и перспективы торговли с США. 9 декабря в коллегию НКИД была представлена докладная записка по поводу торговли с США. Ее авторы, заведующий 3-м Западным отделом Е.В. Рубинин и заведующий экономической частью Б.Д. Розенблюм, обращали внимание на то обстоятельство, что американская торгово-договорная система имеет некоторые особенности и с этим нельзя не считаться. Прежде всего США ни одной стране не предоставляют конвенционных скидок; с 1923 г. они придерживаются условно принципа наибольшего благоприятствования и в отдельных случаях применяют дискриминационные антидемпинговые тарифные ставки. К тому же, писали они, необходимо учитывать, что важными продуктами советского экспорта являются пшеница и нефть. Но нефть составляет значительную часть и экспорта США. По другим основным видам экспорта (например, лес) СССР выступает конкурентом Канады, причем в неблагоприятных для себя условиях. Все это следует принимать во внимание при решении вопросов о торговле с США. Принцип наибольшего благоприятствования имеет при этом значительно меньшее значение27. На следующий день на заседании коллегии НКИД состоялось обсуждение вопроса об экономических отношениях с США. Было поручено заведующим 3-м Западным отделом и экономической частью наркомата в предварительном порядке обсудить с участием представителей НКВТ вопросы будущего торгового договора с США, а также возможные формы финансово-кредитного соглашения и перспективы развития советского экспорта в США. Члены коллегии поддержали предложение о создании торгпредства в составе полпредства СССР с оставлением в неприкосновенности системы Амторга28. По этому вопросу уже шла оживленная переписка с госдепартаментом. Еще 22 ноября Розенгольц и Крестинский телеграфировали находившемуся в Вашингтоне Литвинову, чтобы он немедленно договорился с госдепартаментом о включении торгпредства в консульскую конвенцию и постарался получить согласие на назначение торгпреда и учреждение торгпредства. Переговоры об этом продолжались в течение месяца. 20 декабря госдепартамент согласился на назначение торгового атташе или советника при полпредстве, оговорив, что он не должен вступать в сделки с американскими фирмами и что его контора будет находиться в Нью-Йорке, а не в Вашингтоне29. Во время беседы с Буллитом 21 декабря Литвинов уведомил посла, что США не могут надеяться на большой товарооборот с СССР. Успешная торговля в крупных размерах возможна лишь при условии предоставления долговременных кредитов. Эти слова вызвали разочарование у посла, ибо деловой мир США рассчитывал на обширный русский рынок. Буллит телеграфировал о беседе с Литвиновым в Вашингтон. В тот же вечер Литвинов дал большой прием в честь посла. На следующий день Буллит отбыл в США через Париж. Итак, посол провел в Москве 10 дней. Время было максимально спрессовано. Каждый день приносил ему новые и необычные впечатления, которые он не успевал в полной мере осмыслить и оценить, оказавшись в эпицентре большой политики. О нем говорили в дипломатическом корпусе, журналисты писали статьи. В Париже Буллит узнал, что Сталин 25 декабря дал интервью корреспонденту газеты "Нью-Йорк Тайме" Уолтеру Дюранти, в котором лестно отозвался об американском после и оценил значимость признания Америкой Советского Союза. А ведь он в этом принимал непосредственное и активное участие!30 Сталин беседовал с Дюранти около часа31. В центре внимания были вопросы дипломатического признания СССР со стороны США и значение этого акта. Возобновление отношений между двумя странами, отметил Сталин, имело большое значение; оно повысило шанс на сохранение и укрепление мира, открыло дорогу для торговли, экономического сотрудничества и взаимной кооперации. На вопрос, каков возможный объем советско-американской торговли, последовал ответ: заявление Литвинова на Международной экономиче ской конференции летом 1933 г. в Лондоне (о готовности СССР разместить за границей заказы на сумму в 1 млрд долл. на основе получения долгосрочных кредитов) остается в силе. "Мы величайший в мире рынок, сказал Сталин, — и готовы заказывать и оплатить большое количество товаров. Но нам нужны благоприятные условия кредита". В наше время многие государства, отметил он, не платят по кредитам или приостановили платежи, но СССР не намерен так поступать. Добыча золота в стране увеличилась вдвое по сравнению с царским временем и достигла 100 млн руб. в год. Кредитные обязательства страны составляют немногим более 450 млн руб., мы их выплатим к концу 1934 г., сказал Сталин. Советское правительство готово заказывать и оплачивать товары, но для этого нужны благоприятные условия. На вопрос, какое впечатление произвел на него Буллит, Сталин ответил: хорошее, "он говорит не как обычный дипломат, он человек прямой, говорит то, что думает". Дюранти интересовался также мнением Сталина о Японии, на что он сказал, что СССР хотел бы жить в дружбе с этой страной. Однако это зависит не только от Москвы. Воинствующие элементы в Токио открыто призывают к экспансии, и существует опасность нападения на территорию советского государства. Надо готовиться к самозащите. "Со стороны Японии будет неразумно, если она нападет на СССР". Выступая на IV сессии ЦИК СССР 28 декабря, глава правительства заявил, что восстановление дипломатических отношений между США и СССР создает благоприятные предпосылки для развития торгово-экономических связей и укрепления мира. Литвинов на том же форуме депутатов, приветствуя нормализацию отношений с США, отметил, что Америка увидела в СССР "могучий фактор сохранения мира и соответственно оценила сотрудничество с нами в этом направлении". Сделав исторический экскурс, он показал несостоятельность политики изоляции Советского Союза. Америка долго упорствовала и стойко держалась его непризнания. Но Рузвельт как реальный политик, убедившись в бесплодности недальновидной позиции республиканцев, встал на путь устранения аномалии в отношениях между двумя государствами32. Этот смелый, решительный, дальновидный шаг президента США высоко оценил Сталин. После возвращения Литвинова из Вашингтона он вызвал наркома в Кремль и долго беседовал с ним, расспрашивая о переговорах и президенте Рузвельте как личности, государственном деятеле и политике. Поблагодарив за успешную дипломатическую миссию в Вашингтоне, Сталин в знак признательности и расположения сказал, что отныне просит Литвинова пользоваться государственной дачей близ подмосковного поселка Фирсановка, которая до этого считалась сталинской33. В кругу близких Литвинов в шутливой форме заметил: "Ермак за покорение Сибири был удостоен шубы с царского плеча. Меня же Сталин одарил Фирсановкой". В конце декабря, когда Буллит находился в Париже перед тем, как вернуться в США, в Москве шла подготовка к отъезду в Америку первого советского полпреда в Вашингтоне А А Трояновского. У Трояновского была большая и интересная биография. Александр Антонович родился в Туле 2 января 1882 г. в семье военного34. Учился в кадетском корпусе в Воронеже, затем в Михайловском артиллерийском училище. С увлечением изучал историю и литературу, естественные и технические науки. По окончании училища в 1903 г. был направлен в артиллерийскую бригаду Киевского военного округа, но вскоре разоча ровался в армейской службе и, движимый любознательностью, поступил вольнослушателем на физико-математический факультет Киевского университета. Там Трояновский сблизился с демократически настроенными студентами. В 1904 г. вступил в ряды РСДРП. Когда началась русско-японская война, его направили на фронт, где он лично увидел стойкость и героизм русского солдата и бездарность высшего командования. Война произвела огромное впечатление на молодого Трояновского. Он подал прошение на имя Николая II об отставке, заявив, что совесть не позволяет ему служить в армии, которая может быть брошена против своего народа. 14 сентября 1906 г. последовал приказ военного министра об увольнении поручика Трояновского со службы и предании суду. 16 октября его отставка была принята "высочайшим указом". Начался "допрос" за проявленную дерзость. Был составлен обвинительный акт. Суд вынес приговор о лишении бывшего поручика всех прав офицера в отставке. С тех пор Трояновский стал "неблагонадежным". Начался новый этап в его жизни. Он принимал активное участие в борьбе против самодержавия. В августе 1907 г. был арестован. В феврале 1909 г. суд приговорил его к ссылке, и вскоре Александр Антонович был отправлен в Енисейск по этапу. Его поселили "под особым наблюдением" в д. Таханово Вельской волости. Через два года Трояновский бежал из ссылки, с помощью товарищей оказался в Париже, где принял участие в издании журнала "Просвещение". В эмиграции ему суждено было пробыть четыре года. За это время он познакомился со многими руководителями российской социал-демократии — Лениным, Плехановым, Луначарским, Мануильским. Изучил английский, французский и немецкий языки. Много работал в библиотеках, занимаясь самообразованием. С увлечением читал работы по экономике. Когда разразилась мировая война и на конференции заграничной секции РСДРП (февраль — март 1915 г.) большевики выдвинули лозунг о поражении своего правительства, Трояновский и ряд других членов партии не согласились с этим. Он временно примкнул к меньшевикам. В Россию Трояновский вернулся в 1917 г. После Октябрьской революции некоторое время служил в Красной Армии, преподавал в Московской артиллерийской школе. Затем в июле 1919 г. был назначен заместителем руководителя Главного управления архивных дел. Он много сделал по спасению документального богатства России, обследовав ряд архивов в провинции. В следующем году его пригласили работать в Наркомат рабоче-крестьянской инспекции, откуда он перешел на работу в Госплан. 10 мая 1924 г. Трояновский стал членом коллегии Наркомата внешней торговли СССР и одновременно возглавил Государственную торговую импортно-экспортную контору Госторга РСФСР, проявив большие способности в налаживании и расширении внешней торговли, ведении переговоров с иностранными фирмами. А.И. Микоян высоко ценил его как очень инициативного и образованного работника в области торговли и экономических связей с западными странами. Впоследствии Микоян напишет в своих воспоминаниях: "Я уважал Трояновского за его знания, за умение руководить. Он был квалифицированным, способным и знающим работником. Для нас не было секретом, что его знания превалировали над моими, хотя по служебному положению я стоял выше"35. Когда в 1927 г. встал вопрос о назначении полпреда в Японию, нарком Г.В. Чичерин предложил Трояновского. Нарком при этом говорил, что на Дальнем Востоке и Тихом океане скрещиваются интересы многих крупных государств, японская дипломатия является сложной и тонкой. Поэтому советское правительство и его интересы в Токио должен представлять человек с глубоким знанием экономических и политических вопросов. 3 января 1928 г. Трояновский отправился в Японию. На пограничной станции в Маньчжурии полпред заявил японским журналистам о необходимости усиления экономических отношений между двумя странами и урегулирования их посредством заключения торгового договора. При встрече с главой правительства Танакой он предложил подписать договор о ненападении. Но последовал ответ: не пришло еще время. Все свои силы и знания Трояновский направил на налаживание добрососедских отношений между двумя странами. В качестве полпреда он пробыл в Японии с 1928 по 1933 г., став за это время признанным специалистом по дальневосточным проблемам, внешней политике Японии, международным отношениям. С его мнением считались. Он показал себя осторожным и трезво мыслящим политиком, тонким дипломатом, познавшим тайны профессии. Умел глубоко и всесторонне анализировать события, предвидеть их дальнейшее развитие и последствия. Отличительной особенностью его мышления являлось умение выделить главное в калейдоскопе событий и найти оптимальное решение. Его отличали особая наблюдательность, редкая интуиция. Он завоевал уважение дипломатического корпуса. В феврале-1933 г. Трояновский покинул Японию. По словам японского посла в Москве Ота, "Япония прощалась с Трояновским с большим сожалением", "он оставило себе очень хорошую память"36; "ни один иностранный посол не имел такого авторитета и вокруг себя такой теплой атмосферы"