Цянь Чжуншу - Осажденная крепость

• Название: Осажденная крепость
• Автор: Цянь Чжуншу
• Издательство: Художественная литература
• Жанр: Современная проза
• Год: 1989
• ISBN: 5-280-00707-2

Роман о бездуховной жизни «образованного» общества в гоминьдановском Китае 30-х годов нашего века, о неуверенности людей в завтрашнем дне, о скудности, мелочности их существования, об их одиночестве и разобщенности.

Рассказы писателя — тонкая сатира на китайскую интеллигенцию тех лет.

---

На пятый день по прибытии Хунцзянь отправился к редактору Китайско-Американского агентства печати. Синьмэй письмом из Гонконга позаботился об этой встрече. Не желая прибегать к посредничеству тестя, Хунцзянь один подошел к большому зданию, в котором на третьем этаже размещалось агентство. Табличка на лестничной клетке предупреждала, что до четвертого этажа лифт не останавливается. Один поэт танской эпохи советовал тем, кто хочет видеть на тысячу ли, подняться на следующий ярус башни. Фан помнил эти строки, но совету не последовал, а пошел вверх по лестнице. А вот горьких слов Данте о том, как тяжелы для просителя ступени в чужом доме, он не знал. После двух этажей он перетрусил и всей душой пожелал, чтобы эта лестница подольше не кончалась, дала ему время прийти в себя.

Но вот открылась и захлопнулась за ним дверь на пружине, и Хунцзянь оказался в помещении. Длинный прилавок, похожий на те, что устанавливают в банке или в почтовом отделении, только без медных поручней, отделял сотрудников агентства от посетителей. Напротив входа за столом сидела молодая женщина и покрывала лаком ноготь на безымянном пальце, украшенном кольцом с бриллиантом. На вошедшего Фана она даже не взглянула. В другое время Хунцзянь, возможно, удивился бы тому, что ногти сотрудника редакции испачканы не чернилами, а ярко-красным лаком, но сейчас ему было не до того. Он снял шляпу и спросил, как повидать редактора. Та величественно приподняла голову, смерила Фана суровым взглядом и, скривив губы, указала налево и вновь занялась ногтями. Повернувшись влево, Фан увидел маленькое окошечко, какие бывают в железнодорожных кассах, с надписью «Приемная». Заглянул в окошко-там парнишка лет шестнадцати разбирал корреспонденцию.

— Виноват, могу ли я видеть главного редактора господина Вана?

— Он еще не приходил, — буркнул парень, не отрываясь от писем, причем затратил на эту фразу ровно столько мышечных и нервных усилий, сколько было нужно для того, чтобы Фан с трудом разобрал сказанное. Хунцзянь растерялся:

— Как же так? Не может этого быть! Пожалуйста, пойдите проверьте!

За два года службы парень хорошо усвоил, что посетители бывают двух сортов: гости незначительные, что тихим голосом просят «будьте добры, сделайте то-то и то-то», и важные гости, которые громко требуют «эй, парнишка, вот моя карточка, мне нужен такой-то». Нынешний посетитель принадлежал к первой категории, и парень, занятый своими делами, не стал обращать на него внимания. Фан исполнился решимости и снова открыл рот:

— Господин Ван назначил мне свидание на это время! — Произнося эту фразу, он подумал, что, если дело его выгорит, он обязательно постарается выгнать этого хама.

— Мисс Цзян, — обратился парень к женщине, занятой маникюром, — господин Ван уже пришел?

— Кто его знает! — ответила та раздраженно.

Парень вздохнул, лениво поднялся и попросил у Фана визитную карточку, каковой не оказалось. Тут вошел какой-то человек и на вопрос парня ответил, что еще не видел господина Вана. Парень развел руками, показывая Фану, что он бессилен достать господина Вана из-под земли. Вдруг Фан увидел своего тестя, склонившегося за столом в дальнем углу. Это было подобно встрече со старым другом в чужом краю. Уже через минуту Хунцзянь был у редактора. Беседа прошла удачно, и редактор пожелал проводить Фана до дверей. Молодая женщина перестала заниматься ногтями и возилась с иероглифической пишущей машинкой; бриллиант на ее безымянном пальце сверкал по-прежнему. Ван объяснил Хунцзяню, что завтра, идя на работу, он может доехать на лифте до четвертого этажа, а потом спуститься. С этого момента Фан стал считать себя полноправным сотрудником агентства, знающим его маленькие секреты.

В тот же вечер Фан написал Чжао Синьмэю письмо, в котором благодарил за рекомендацию, а в конце пошутил, что, если судить по информации, полученной им в приемной, сообщения агентства вряд ли отличаются большой достоверностью.

Найти квартиру оказалось труднее, чем работу. Шанхай, видимо, рассчитывал, что все новоприбывшие, подобно улиткам, принесут на себе свой дом. Мучаясь в поисках жилья, Фаны затевали по этому поводу бессмысленные перебранки. Только благодаря посредничеству Дунь-вэна дальние его родственники согласились по сходной цене сдать им две маленькие комнаты. Кто-то из этих родственников собирался вернуться в свой уезд. Поскольку дом Фанов там пустовал, Дунь-вэн предложил временно уступить его в обмен на две комнаты здесь, в Шанхае. Теперь Дунь-вэн мог похваляться своими заслугами перед сыном и невесткой. Сын выразил признательность, но когда невестка рассказала обо всем матери, госпожа Сунь возмутилась:

— Ну что ты скажешь! Да они давно должны были выделить вам часть своего дома! Почему это младшим сыновьям можно в нем жить, а вам нет? По их родительской милости молодоженам пришлось жить раздельно, а они еще шум поднимают, благодарности требуют! Я всегда говорила, что замуж надо выходить осмотрительно. Сперва нужно было узнать, есть ли у них, где жить…

Хорошо, что Жоуцзя не передала этих слов мужу, иначе не миновать было бы молодым очередной ссоры. Кстати, она уже заметила, что хотя муж и не любит свою семью, но не позволяет другим говорить о ней плохо.

Приобретение обстановки тоже вызвало споры. Хунцзянь считал, что можно одолжить все необходимое у родителей. Но Жоуцзя, как женщина, серьезнее относившаяся к устройству своего гнездышка, хотела обновок. Хунцзянь зашел с ней в близлежащий магазин, приглядел стол и хотел уже платить, однако Жоуцзя пожелала прицениться сначала в других лавках. Но тут уж он отказался сопровождать ее. Она не настаивала и позвала с собой тетку.

Когда самое необходимое было приобретено, супруги Лу пришли к племяннице на новоселье. Лу заметил, что на лестнице слишком темно, и велел Фану потребовать у хозяев, чтобы провели освещение. Тетке показалось, что комнаты слишком малы. Она заявила, что Фан-старший должен был выторговать хотя бы одну большую. Лу, которому глухота не мешала слышать слова супруги, тут же присоединился:

— Конечно, конечно. Наверное, Хунцзянь, ваш дом в провинции совсем невелик, а то зачем бы вам менять его на такие каморки? — Он рассмеялся, а Бобби поддержал хозяина лаем. Затем Лу спросил Хунцзяня, были ли за последние два дня какие-нибудь важные новости. Хунцзянь ответил отрицательно. Лу не расслышал. Тогда Хунцзянь крикнул ему прямо в ухо:

— Нет никаких…

Тот подскочил и закрыл ухо рукой:

— Перепугал до смерти! Чуть барабанную перепонку не порвал!

Госпоже Лу, которая подарила племяннице обстановку для одной из комнат, показалось, что Хунцзянь ведет себя непочтительно по отношению к новоявленному дяде, и вступила в разговор:

— Я никогда не читаю вестник вашего агентства, предпочитаю газеты на английском языке. Кстати, как он у вас расходится?

— Сейчас, когда Германия разбила Польшу, Англия приуныла. Боюсь, что в дальнейшем вам придется изучать немецкий или русский язык.

— Не собираюсь я изучать немецкий! — рассердилась тетка. — А на русском разговаривают приказчики в магазинах.

Тут и супруг ее, оправившись от испуга, пустился в рассуждения — мол, Англию он никогда не принимал всерьез, зато Америка — вот это сила.

После их ухода Жоуцзя сделала мужу выговор.

— Это мой дом, и я не желаю видеть их здесь, — заявил Фан.

— А сам сидишь на подаренном ими стуле!

Фан оглянулся — все стулья и диван были присланы теткой. Тогда он уселся на кровать.

— Кто просил их дарить? Давай отошлем обратно. Я лучше на полу буду сидеть!

— Ты совсем как малое дитя. И как тебе самому не надоест!

Когда женщина называет мужчину ребенком, это обычно производит на него успокаивающее действие. Фан не был в этом смысле исключением.

Как-то утром Дунь-вэн с супругой тоже пришли посмотреть квартиру сына. Жоуцзя была на службе, а Хунцзянь дома — часто он уходил в редакцию только после обеда. Мать поднялась к нему первой и велела пойти встретить отца, он кое-что принес. Прислугу же посылать не стоит, еще разобьет — все они такие растяпы. Хунцзянь сбежал вниз и через минуту внес в комнату старомодные стенные часы с боем. Выяснив, что сын не узнает эти часы, отец не без горечи произнес:

— Где уж вам, нынешним, помнить о достоянии предков. Они же куплены еще дедушкой и висели у нас в дальнем зале!

Тут Хунцзянь вспомнил: это была одна из вещей, что братья вывезли прошлой весной из старого дома. Отец продолжал:

— Маленьким ты любил слушать их бой. Дедушка собирался подарить их тебе, когда вырастешь! Эх, ничего-то ты не помнишь… А я носил их чинить в мастерскую, оказалось, механизм совсем хороший. Раньше-то вещи прочнее делали, сейчас таких не найдешь.

— Я гляжу, Жоуцзя носит такие крохотные часы, — вставила госпожа Фан. — В них же механизму негде поместиться!