Ярослав Кузьминов - Раздвоение

• Название: Раздвоение
• Автор: Ярослав Кузьминов
• Жанр: Современная проза

---

Она стала скучать, засыпать. Она теряла терпение и злилась, когда у нее не получалось набрать строчку без ошибок. А другая девочка тоже не поняла слова «абзац», но до этого она занималась в парагмологии и знала важность непонятых слов. Она воспользовалась словарем. В результате одна девочка бросила занятия и стала пить, а другая с счастливой физиономией и дипломом в руках вышла из здания с вывеской «Курсы машинисток». Под руку ее сопровождал инспектор парагмологии. Инспектор парагмологии был обязательным персонажем всех обучающих курсов. Он не вылезал из костюма с галстуком, имел аккуратно зачесанные набок волосы, армейскую выправку и умеренную улыбку. Дмитрий прозвал его про себя «Капитан Супер».

Каждое утверждение обучающего курса дублировалось вот такой серией картинок.

В частности, душещипательная история про двух машинисток демонстрировала «главный принцип обучения»: единственной причиной, по которой человек бросает учиться или справляется плохо, являются непонятые слова в дисциплине, причем фатальный эффект может оказать даже одно непонятое слово, поэтому следует постоянно спрашивать себя, понимаешь ли ты смысл каждого слова полностью, и если не понимаешь, то смотреть по словарю. А для закрепления материала — демонстрировать слово с помощью «демонстрационного набора».

Демонстрационный набор красной нитью проходил через учение парагмологии.

Каждую истину в обучающих курсах требовалось изображать символически, с помощью канцелярской мелочевки.

Предполагалось, что ученик не имеет шансов освоить материал, если не будет делать демонстраций. Он провалится в обучении и в том случае, если будет забегать вперед в обучающем курсе, прочитывая последующую истину без демонстрации предыдущей.

Поскольку Петр не боялся давать курсы своему особому клиенту на дом, Дмитрий нарушал правило. Он хаотично проглядывал все «комиксы» в курсе и даже прочитывал кое-что из текста. Вид больших абзацев, впрочем, нагонял на него тоску, и он читал только маленькие, в одну строку, или курсивные, или обведенные когда-то рукой Петра.

Последний вариант привлекал его больше всего.

Приходя на занятие, Дмитрий садился за стол, плечом к плечу с Петром, получал от него банку с обгрызенными ручками, разломанными ластиками, скорлупками от киндер-сюрпризов, и передавал ему кипу обучающего курса.

Тот, поддерживая суровое выражение на лице, брал бумаги, открывал, слюнявя палец, нужную страницу и торжественно зачитывал: «Продемонстрируйте, используя демонстрационный набор, принцип первый обучающего курса «непонятое слово»».

Иногда он сбивался во время чтения, как будто не вполне четко знал содержание курса и сталкивался, временами, с неожиданными для себя словами. Тогда он либо прочитывал их по слогам, либо говорил: «Брррр, читаем снова». Эта странность Петра Николаевича открывала для Дмитрия новые грани истории с Володиным хвастовством про чтение.

Зачитав, Петр Николаевич становился особенно серьезен и говорил: «Приступайте!».

Дальнейшее было для Дмитрия источником большого веселья.

Предполагалось, что люди должны всерьез раскладывать демонстрационный набор дома, готовясь к суровому экзамену. Когда Петр Николаевич, без объяснений, отклонял одну демонстрацию за другой со словами: «Фейл. Попробуйте еще раз», ученики, по идее, должны были мучиться и злиться, доходя порой до исступления. Не таков был Дмитрий.

Он, слабо представляя, каково содержание нужного принципа, начинал выкладывать первое, что приходило в голову, делая про себя ставки, будет демонстрация отвергнута, или нет. Он брал карандаш, клал на стол, накрывал сверху куском ластика, поперек клал еще один карандаш и говорил: «Ну, вот это карандаш… в смысле, это слово.

Оно не понято, — он показывал на ластик поверх карандаша. — Ну, и наступает п-ц», — он показывал на второй карандаш. Петр Николаевич, не в состоянии сдержать улыбку, говорил: «Карандаш — это «наступает» или «п-ц»?» — «И то и другое, — отвечал Дмитрий. — Смотрите, как он наступает», — он хватал карандаш и делал им возвратно-поступательные движения на поверхности стола, чтобы показать, как он наступает.

Засмеявшись, Петр Николаевич снова принимал серьезный вид и наставлял: «Вы знаете, каждое слово должно обозначаться одним предметом. Кроме того, принцип номер один гласит… — и он зачитывал принцип, после чего заключал: — Видите, там ничего не сказано про п-ц, значит вы не должны показывать п-ц». Услышав от Петра Николаевича, что же в точности гласит принцип, Дмитрий приступал к делу: «Вот это Володя, — говорил он. — Он не умеет читать. Его учили в школе, но он встретил непонятое слово, и ничему не научился». Про себя Дмитрий думал: «Не-ет, предметов многовато. Заставит заново раскладывать». К его удивлению, демонстрация оказывалась принята. Иногда, и тоже к удивлению, презентация отвергалась в течение получаса.

Никакой здравой логики в решениях Петра Дмитрий найти не мог, и это интриговало.

Закончив, Петр ставил галочку в «контрольном листе» и говорил: «К четвергу вот до сих. Больше можно, меньше нельзя. И главное — без демонстраций вперед не заглядывать».

Однако как бы ни было увлекательно играть с Петром в шарады демонстраций, Дмитрий ни на секунду не забывал, зачем он пришел. Ему было важно понять, насколько правдивы «истории успеха». Дмитрий знал, что лучший способ узнать подноготную человека — стать его собутыльником. При этом не надо скупиться на выпивку. Недорогой алкоголь и навязчивое стремление «закорешиться» вызывают подозрение. А вот алкоголь качественный обычно снимает все вопросы. У Дмитрия дома был почти полный ящик текилы, давний подарок начальника. После пары занятий он прихватил бутылку и предложил Петру зашибить после учебы.

У того сначала нашлись силы отказаться. Он сослался на то, что с девяти до десяти отвечает на звонки клиентов. Дмитрий сказал на это, что можно отложить до следующей встречи, позаниматься только час и потом хорошенько посидеть. «Учтите, вы отказываетесь от вашего ценного времени», — предупредил Петр тоном строгого учителя.

«Согласился, старый бес», — подумал Дмитрий и ушел, унеся бутылку с собой.

В следующий раз Дмитрий сначала не упоминал про выпивку, и заметил легкое нетерпение Петра. Через час он достал бутылку и сказал: «Ну, пошли. Как и договаривались». Он ожидал, что у Петра будет лимон, но ошибся. Так что текилу закусывали сырокопченой колбасой и квашеной капустой, а Петр, к тому же, свежим луком.

Дмитрий наливал часто и полные рюмки. Несмотря на обильную закуску, Петр опьянел быстро, стал голосить и смазывать слова. Когда время приблизилось к девяти, Дмитрий сказал: «Вам скоро начнут звонить, вы отвечайте, на меня не смотрите, я посижу, мне и так хорошо». Он напомнил ему о звонках, чтобы тот пошел и отключил телефоны. По мнению Дмитрия, ни один профессионал в своем уме не будет выставляться перед клиентами в пьяном виде.

Петр удивил его: «Для вас, Дмитрий, это будет еще и полезно, потому что теория без практики мертва. Вы увидите не только обучающий курс, но и суровый будень настоящего психотерапевта».

Петру, однако, никто не звонил, и Дмитрий продолжил щупать «истории успеха» на правдивость. Закосевший Петр действительно путал детали, а некоторые истории просто не помнил, и приходилось хорошенько ему напоминать. Впрочем, некоторые, в том числе, фантастичные, он рассказывал в точности.

Дмитрию не жалко было еще пары вечеров и пары бутылок, чтобы разобраться во всем наверняка. Он продолжил подпаивать Петра. В результате, картина сложилась ясная.

Свои обучающие курсы Петр у кого-то стащил. Кроме курсов, он владел неким терапевтическим метод и даже верил в него. Однако он выдумывал клиентов, зачастую экспромтом. В пьяном виде он выдумывал еще большие небылицы, чем в трезвом. Кроме того, он вряд ли имел плотный график занятости. За все вечера ему ни разу не позвонили в назначенное время, с девяти до десяти, да и в неназначенное тоже. Материальное положение Петра было, кажется, тоже не лучшим. Последние две встречи он закусывал текилу запеченной холодной бужениной и черным хлебом. Кроме буженины, Дмитрий не заметил ничего существенного у Петра в холодильнике.

Неожиданным эффектом спаивания стало то, что Петр выболтал много всего про друга Дмитрия, Володю. Дмитрий узнал те самые детали про спарринги Володи с Петром.

Узнал он и про Володю, мечтающего разводить породистых кошек, но боящегося, что его засмеют друзья, про Володю, влюбленного по уши в свою рыжую жену и ревнующего ее ко всему району, про Володю, наконец, мечтающего, чтобы его сын научился читать в четыре года и стал академиком. Дмитрий не подозревал в своем давнем друге такие душевные порывы и такую скрытность.

Во вторник, 18 февраля, Дмитрий опоздал. К этому времени Петр был для него уже ясен, и Дмитрий был о нем невысокого мнения. Занятия стали тяготить, и он сомневался, идти ли вообще. Он решил пойти, ради финального теста: как Петр отреагирует на вечер трезвости, а также для того, чтобы вернуть взятые у Петра обучающие курсы.