Александр Чавчавадзе - Грузинские романтики

• Название: Грузинские романтики
• Автор: Александр Чавчавадзе
• Издательство: Художественная литература
• Жанр: Поэзия
• Год: 1989

В поэтический сборник вошли стихотворения и поэмы выдающихся поэтов Грузии XIX в. Александра Чавчавадзе, Григола Орбелиани, Николоза Бараташвили и Вахтанга Орбелиани, представленных в переводах Б. Пастернака, Н. Заболоцкого, В. Звягинцевой, С. Спасского и других.

---

ЕЩЕ РАЗ КАХЕТИИ

© Перевод В. Оношкевич-Яцын

Не дождусь я дня, о Кахетия дорогая,
Когда вновь взгляну с Гомборской горы на тебя
Вниз спущусь, обойду твои рощи зеленые,
Тенью, свежестью и прохладою напоенные.
Не дождусь, когда пиром душу свою успокою,
Чтобы песни твои услаждали слух одна за другою,
«Мравалжамиер» милые звуки чтоб долго не гасли,
Двухголосое чтоб звучало: «Здравствуй, будь счастлив!»
Не дождусь, когда снова увижу дев сладкогласных,
Цветущих, как ты, и, как ты, таких же прекрасных,
Услышу их речи и вспомню всё, что, бывало,
Мучило сердце, и всё, что его услаждало.
Неужель умру, неужели сойду в могилу
И не увижу своей я Кахетии милой!
И не увижу того, чего жаждут очи,
Что мерещится мне в свете дня и в сумерках ночи!
Кахетия, вечно с тобой я, к тебе влекомый.
Слышу и здесь Алазани плеск знакомый,
Мысленно я на Гомборской горе изумрудной
Любуюсь красою долин, расцветающих чудно,
Сок твоих лоз зажигает мне кровь, полный коварства.
«Мравалжамиер! — я пою. — Будь счастлив! Здравствуй!»

1882

Царица © Перевод С. Спасский

Прекрасная дева стояла, грустна,
Пред юным царем. Кто с ней в мире сравнится?
На мрамор груди голова склонена,
И слезы как жемчуг на черных ресницах.
Царь смотрит в глаза ей. И сердце его
Неведомое взволновало страданье,
Он вздрагивает. Всё его существо
Как бы растворилось в прекрасном созданье.
Он молвит: «Что хочешь? Вот — слава моя,
Сокровища — всё тебе брошу под ноги.
Дворец удивительный выстрою я,
Садами и златом украшу чертоги.
В шелк Персии и в жемчуга красоту
Твою облачу я, на зависть ровесниц.
Уснуть ли на пышную ляжешь тахту,
Проснешься ль — всех лир стерегут тебя песни.
О, только меня пощади, одаря
Любовью! Не мучь, исцели от недуга!
Ни братьев, ни матери нет у царя.
Подумай, как жить властелину без друга».

Но дева, храня опечаленный вид,
Склонившаяся, безответно стоит.

«Чего же ты хочешь? Откликнись, открой!
Надеть мне кольчугу и шлем? О, поведай —
Тебя прославляя, мне броситься в бой,
Вернуться героем с добытой победой?»

Но дева склонилась, молчит. И слеза
Прекрасные ей застилает глаза.
«Ответь! Существо твое сопряжено
С моим. Образ твой позабыть нету силы.
Лицо твое — в сердце иконой оно,
Я в сердце его сберегу до могилы.
Меня ты не знаешь, но как мне не знать
Тебя, за которой следил я так много?
Ты в храме. С тобою небес благодать.
Ты в небе. С тобою сияние Бога.
Над люлькой ты в хижине, темной как склеп,
Поешь сироте. Сладко стелются звуки.
В затерянной улице сиротам хлеб
Твои разделяют хрустальные руки.
Довольно! Мой скипетр, порфира и трон,
И власть, и народ — всё тобой озарится.
В короне нет лучшего камня. И он
Не ты ли, моя госпожа и царица?»
Но дева спокойно сказала в ответ:
«К чему мне сокровищ запас драгоценный?
Моей чистоты не смутят они, нет.
Ее не купить всем богатствам вселенной.
Иные мне песни над люлькою мать
Певала. И пел мой отец по-иному.
Ничто мне на троне с царем восседать,
Коль благ ты не даришь народу родному.
Царицей мне стать! Дай народу сперва
Ты волю. Чиновников алчность и злоба
Народ угнетают. Умерь их права.
Царь вместе с народом — пусть царствуют оба.
Себе не желай ты народных трудов.
Царь добрый богатства народа не ищет,
Но, милостивый, обездоленных вдов
Разрушенные обновляет жилища.
И к сердцу прижми ты голодных сирот,
Плачь с ними. И деве, отброшенной в бездну,
Лишившейся света, подай от щедрот
Своих и рукою своею железной
Ее из пучины ты выведи в высь,
К творцу, ободряя надеждой живою.
Народ за тобою следит. Торопись,
Пока еще сердце народа с тобою.
И подданных заново ты оживи.
Тогда я твой трон разделю как супруга.
О царь, я сама не скрываю любви,
И оба мы издавна знаем друг друга!»
И царь поражен. Голос девы умолк.
Царь чист еще, молод. Он понял — корона
Дарована Богом, как бремя и долг.
Он понял, в чем блеск и величие трона.
И чистые слезы скатились из глаз,
И Бог эти светлые слезы заметил.

Вот лето и осень прошли. Пронеслась
Зима, будто сон. Мир ликующий встретил
Весну, обновившую сердце страны.
Долины звенят. Соловьиного пенья
Днем майским сквозь ветер раскаты слышны.
Волнуется в городе всё населенье.
На троне роскошном царица с царем
Сидит, всех бесценных сокровищ ценнее.
Царь смотрит в глаза ей. И мечется в нем
Влюбленное сердце. И входит он с нею
В богатую опочивальню. Шелка,
Цветы и парча развлекают их взоры.
Легла на плечо ему девы рука,
И царь совлекает с невесты уборы
И стан обнимает хрустальный. Она
Вся отдана чувствам небесным и нежным.
Глаза затуманены, утомлена.
И тонет, как в море, в блаженстве безбрежном,
Дрожит на плече у царя, как листок.
С ее красотой кто сравниться бы мог?

Рассвет. Ветерок. Соловьиный напев.
Блистанье росы на цветах. В царском парке
Царица сидит поутру, побледнев.
Сама — как цветок упоительно яркий.
Семью свою — вдов и сирот — собрала
И кормит пришедших к ней с горем и плачем.
Царь вместе с народом решает дела,
Но вечера ждет он в восторге горячем.

1882

КЛЕТКА © Перевод Б. Брик

Друг, не преследуй скворца ты и не сажай его в клетку:
Крылья даны, чтоб летал он, с ветки порхая на ветку.

Не заключай ты и гордых, вольнолюбивых орлов:
Улицей служит им небо, скалы — их радостный кров.

Не заключай и красавиц, сердцем свободных, как море:
Пусть за любимых выходят — чтоб не увяли от горя.

Девушка дышит любовью, это ее существо:
Сердце дано ей — и больше ей не дано ничего.

Не заключай ты и мысли, предосудительной даже:
Пусть человек ее громко и безбоязненно скажет.

Мы рождены для свободы. Будем же вольными впредь.
Чем угасать за решеткой — мы предпочтем умереть.

1882

СТАРОМУ ДРУГУ © Перевод А. Островский

Бороду старость покрыла мою сединою,
Меня разлюбила жена, дети расстались со мною.

Состарился я, друг. Я не могу в долины
Спускаться за козой. Взобравшись на вершины,
Оттуда с высоты не брошу жадный взор
На землю, свадебный надевшую убор.
Мне кажется: помчит меня мой конь ретивый.
Едва вскочу в седло, через поля и нивы, —
Увы! не годен я, как некогда в былом,
Ни для утех любви, ни для боев с врагом.
Идет красавица, нежна и непорочна.
Проходит, подлая, не замечает точно.
И это я терплю: что делать старикам!
Ведь в жизни претерпеть пришлось немало нам.
Одно с тобой нам, друг, осталось утешенье,
Что не угас огонь святого вдохновенья.
О лучших временах еще жива мечта,
И взоры радует природы красота.
Но я совсем один, и сердце не согрето
Ни нежной ласкою, ни дружеским приветом.
Ведь рядом — путь стальной. Так приезжай сюда,
Раскроем вместе мы великого Шота,
Мы душу усладим бессмертными стихами,
И Гёте, и Шекспир в беседу вступят с нами;
Великую тетрадь истории возьмем,
О славных подвигах сказанья перечтем;
Мы к небу родины свои подымем взоры
Следить пути светил, бессчетных звезд узоры.
Промчится лето, друг, потом зима придет,
Падет туман в горах, повалит снег, и вот
Веселый огонек уже трещит в камине.
Шашлык румянится, шипя на углях синих.
Накрыт ковер. Сидим. Струит вино в кулах.
Куда занесся я в своих пустых мечтах?!

1883

ИРАКЛИЙ И КОХТА © Перевод Л. Успенский