Владимир Карпов - Маршал Баграмян. «Мы много пережили в тиши после войны»

• Название: Маршал Баграмян. «Мы много пережили в тиши после войны»
• Автор: Владимир Карпов
• Жанр: Военная история
• Год: 2006
• ISBN: 5-9533-1455-8

Книга известного военного писателя В. В. Карпова посвящена одному из выдающихся полководцев Великой Отечественной войны Ивану Христофоровичу Баграмяну (1897–1982, с 1943 г. — генерал армии, с 1955 г. — Маршал Советского Союза). Однако тема данного произведения особенная: в нем речь идет о непростой послевоенной эпохе. Запад объявил крестовый поход против СССР, обозначилась угроза новой мировой войны, на этот раз атомной. На первый план выходило материальное обеспечение армии, способной вести сражения в условиях применения атомного оружия. В 1958 году руководство страны решило, что Тыл Вооруженных Сил СССР должен возглавить не только хороший интендант, но и полководец, компетентный в вопросах стратегии и обеспечения боевых действий в новых условиях. На эту ответственную должность и был назначен маршал И. Х. Баграмян; он прослужил на данном посту целое десятилетие.

---

Десять командующих войсками фронтов, завершивших войну. 1945 год

Иван Христофорович не раз вспоминал этот день, как один из самых счастливых в его жизни. А я хочу добавить от себя, что этот день стал особенно памятным для всех советских людей, даже тех, кто не присутствовал на торжестве. В этот вечер Сталин произнес своей исторический тост о русском народе. Обычно считается, что Иосиф Виссарионович сказал эти слова на приеме участников Парада Победы. И действительно, этот тост по своей значимости подходил бы больше ко Дню Победы или Параду Победы 24 июня 1945 года. Таким он представляется обычно в наших воспоминаниях. Но Баграмян еще раз подтверждает, что этот тост был провозглашен после того первого совещания. Вот что он сказал по этому поводу:

…«Когда пир подходил к концу, вдруг внезапно воцарилась тишина. С бокалом в руке поднялся Сталин. Своим глуховатым ровным голосом он произнес свой знаменитый тост.

— Товарищи, — сказал он, — разрешите мне поднять еще один, последний тост. Я хотел бы поднять тост за здоровье нашего советского народа, и прежде всего за здоровье русского народа…

Взрыв единодушного одобрения, возгласы „ура“ заполнили зал. Спокойно выждав, когда снова наступила абсолютная тишина, Сталин продолжал:

— Я пью прежде всего за здоровье русского народа потому, что он является наиболее выдающейся нацией из всех наций, входящих в состав Советского Союза. Я поднимаю тост за здоровье русского народа потому, что он заслужил в этой войне общее признание как руководящая сила Советского Союза среди всех народов нашей страны. Я поднимаю тост за здоровье русского народа не только потому, что он — руководящий народ, но и потому, что у него имеется ясный ум, стойкий характер и терпение.

У нашего правительства было немало ошибок, были у нас моменты отчаянного положения в 1941–1942 годах, когда наша армия отступала, покидала родные нам села и города Украины, Белоруссии, Молдавии, Ленинградской области, Прибалтики, Карело-Финской республики, покидала, потому что не было другого выхода. Иной народ мог бы сказать правительству: вы не оправдали наших ожиданий, уходите прочь, мы поставим другое правительство, которое заключит мир с Германией и обеспечит нам покой. Но русский народ не пошел на это, ибо он верил в правильность политики своего правительства и пошел на жертвы, чтобы обеспечить разгром Германии. И это доверие русского народа Советскому правительству оказалось той решающей силой, которая обеспечила историческую победу над врагом человечества — над фашизмом.

Спасибо ему, русскому народу, за это доверие!

За здоровье русского народа!

Под высокими сводами Георгиевского зала долго не смолкал гром оваций и заздравных возгласов…»

Я привожу полный текст тоста, потому что в перестроечные годы его забывают, да и Верховного главнокомандующего Сталина, даже в День Победы, пытаются замолчать.

На следующий день после приема всем командующим войсками фронтов объявили приказ Верховного главнокомандующего о подготовке к Параду Победы. Он был намечен на 24 июня. Каждый из десяти существовавших к концу войны фронтов должен был сформировать один сводный полк пятибатальонного состава. Три батальона состояли из шести стрелковых рот, в другие два входили четыре роты: танкистов, артиллеристов, летчиков и сводная, в которую включались кавалеристы, саперы и связисты. Словом, представлялись все рода войск Советской Армии.

В состав подразделений надлежало отобрать самых заслуженных бойцов и командиров фронта, а во главе каждого отделения поставить офицера. Стрелки на парад должны были выйти с автоматами; артиллеристы, кавалеристы, саперы и связисты — с карабинами; танкисты и летчики — с пистолетами; а кавалеристы, кроме того, и с шашками. Во главе каждого сводного полка по Красной площади должны были пройти командующий войсками фронта и командующие всеми армиями, входившими в состав фронта. Одиннадцатый по счету сводный полк формировал Военно-морской флот. Каждый сводный полк должен был вынести на парад 36 боевых знамен наиболее отличившихся соединений и отдельных частей фронта.

Баграмян так вспоминает свою подготовительную работу:

«Я выехал в штаб 3-го Белорусского фронта. Надо было спешить: мне предстояло готовить два полка — от 1-го Прибалтийского и 3-го Белорусского. Сводный полк 1-го Прибалтийского фронта надлежало вести мне, а 3-го Белорусского — Маршалу Советского Союза А. М. Василевскому. Александр Михайлович, с головой ушедший в подготовку наступления против Квантунской армии, поручил мне также формирование и подготовку сводного полка его фронта. С согласия маршала командиром полка этого фронта был назначен дважды Герой Советского Союза генерал-лейтенант П. К. Кошевой, а во главе полка 1-го Прибалтийского фронта мы поставили одного из самых заслуженных ветеранов войны генерал-лейтенанта А. И. Лопатина, начавшего свой боевой путь почти от самой границы.

И началась кропотливая работа по отбору солдат и офицеров: каждая кандидатура рассматривалась индивидуально, высокой чести представлять в Москве свой фронт удостаивались лучшие из лучших. Надо было спешить, поскольку к 10 июня полки должны прибыть в Москву. Еще до отъезда парадные части начали строевую подготовку к торжественному маршу, а 8 и 9 июня убыли из Восточной Пруссии в Москву.

Разместившись в московских казармах, участники парада получали и подгоняли парадное обмундирование и продолжали строевую подготовку.

Занялись экипировкой и мы с командармами. Парадное обмундирование шилось для всех нас по индивидуальным заказам. Требовались шашки и шпоры. Со шпорами я по кавалерийской привычке не расставался и на фронте, так как нередко приходилось садиться на коня: иногда из-за того, что на машине на некоторые участки фронта невозможно было добраться, а чаще — ради поддержания спортивной формы. Сабель тоже хватало: боевая шашка всегда была при мне, а во время войны я получил в подарок от армянского народа дорогую дамасскую саблю. Ею-то я и решил блеснуть на параде. Однако для достижения единообразия всем нам выдали хотя и одинаковые, но великолепные златоустовские боевые клинки…»

23 июня в «Правде» был опубликован приказ Верховного Главнокомандующего:

На Парад вывести: сводные полки фронтов, сводный полк Наркомата Обороны, сводный полк Военно-морского Флота, военные академии, военные училища и войска Московского гарнизона.

Парад Победы принять моему заместителю Маршалу Советского Союза Жукову.

Командовать Парадом Победы Маршалу Советского Союза Рокоссовскому…

Накануне исторического дня бюро погоды не предвещало ничего хорошего. И действительно, утро 24 июня было по-осеннему хмурым, небо заволокло низкими свинцовыми тучами, накрапывал мелкий дождь. Но даже капризная природа не могла испортить нам праздничного настроения…

Я, участник Парада Победы, опишу свое восприятие этого великого события. Тогда я не мог понять, почему Парад Победы не был проведен 22 июня в день нападения Германии. Было бы очень символично: в этот день они напали, а мы в этот же день отмечаем Победу! Объясняют тем, что шла сессия Верховного Совета, и не хотели ее прерывать. Прошло 60 лет после нашей Победы, и я по сей день не понимаю, почему не воспользовались символикой. Победа и сессия — события не равноценные!

Дождя я не замечал, будто его не было. Душа ликовала, в ней сияло солнце.

Без четверти 10 часов на трибуну Мавзолея поднялись члены Политбюро ЦК ВКП(б) и советского правительства во главе со Сталиным. Легкий гул, будто ветер, пронесся по трибуне, где собрались гости.

Сталин и Буденный на трибуне

И вот куранты Спасской башни начали мелодичным звоном отбивать часы. Не успел пролететь над площадью звук десятого удара, как вслед за ним раздалось протяжное: «Смир-но-о-о-о..!» И командующий парадом Рокоссовский на вороном коне устремляется навстречу Жукову, выехавшему из Спасских ворот на коне белой масти. Красная площадь замерла. Отчетливо слышен цокот копыт, а затем четкий рапорт командующего парадом. Последние слова Рокоссовского тонут в торжественных звуках сводного оркестра.

Жуков в сопровождении Рокоссовского объезжает построившиеся для парада войска и поздравляет солдат, офицеров и генералов с Победой. Мощное, раскатистое «ура!» сопровождает маршалов от полка до полка. Оно все дальше и дальше уплывает от Красной площади, а затем, как тысячеголосое эхо, сопровождает Жукова и Рокоссовского.

Сводный оркестр под командованием инспектора военных оркестров РККА, главного дирижера Красной Армии генерал-майора С. А. Чернецкого выходит на середину площади и исполняет «Славься, русский народ!».