Григорий Салтуп - Летатель - 79 (Historiy Morbi)

• Название: Летатель - 79 (Historiy Morbi)
• Автор: Григорий Салтуп
• Жанр: Научная Фантастика

---

- Партийность?..

- Бэ-пэ! Беспартийный! Но зато являюсь трижды комсомольцем Советского Союза!

Выпрямив грудь, чеканит мужчина в свитере.

- Мог быть и четырежды, как полный Георгиевский кавалер, но повезло: когда в школе в комсомол принимали, я руку сломал, в больнице валялся.

- Объясните, Александр Степанович, как так: - "трижды комсомолец"? Вы шутите?..

- Это жизнь с нами шутит, а мы в ответ лишь кисло улыбаемся, как начальнику-хаму... Все просто и пошло: в техникуме сказали: - а я учился на техника-связиста, - там сказали: - "Стипендию не дадим!" - вступил. В армии представился неохваченным, чтоб меньше мозги полоскали, но через год замполит: - "В отпуск не отпущу!" В нашей роте замполит был такая зануда, как говорится: - "Рота без замполита, как деревня без дурачка!" Вступил. Да ради десяти дней без формы! Хоть!.. Сами понимаете, если довелось на срочной...

- Не довелось. Военная кафедра. Но понять могу...

- И третий раз в институте. В стройотряд не брали, а я пообносился, из старых шмоток вырос. Не век же на родительской шее... Мать одна, отец умер, когда я Родину охранял, а точнее - бесплатным рабом в Подмосковье дачи для генералов строил... Что мне стоило заявление в третий раз написать! "Хочу быть в передовых рядах советской молодежи!" - да как два пальца обоссать! Фольклор... Вокс попули... слова не выкинешь. До сих пор "горжусь" - трижды комсомолец! Зато на джинсы заработал, шузы купил.

- Вы циник?

Спрашивает доктор и, выпрямившись, скрещивает руки на груди. Судорожная лампа под потолком вспыхивает издыхающим сиреневым светом и, взвизгнув по-своему, на непонятном для людей языке приборов и механизмов, гаснет, лопается, и осколки стекла легонько щекочут матовый фонарь.

Александр Степанович и Василий Иванович смотрят, как из-под сетчатого кожуха и матового фонаря вытекают струйки белесого дымка; Александр Степанович приподнимается на стуле, словно готовясь взлететь к потолку, но предостерегающий жест доктора останавливает его.

- Две недели назад я подал заявку электрику, чтоб заменили, она уже тогда жужжала. И вот...

- Да, циник я, наверное.... Но кто мой антагонист-идеалист? Комсомольский вожак со шлюхой-секретаршей? А? Скажите, доктор?..

- Мы отвлекаемся. И не стоит горячиться, Александр Степанович... Профессия?.. Место работы?..

- Инженер-электронщик. Работаю в ЖЭУ оператором газовой котельной. Что еще?.. И куда это пропал мой капитан с бумажками? "Капитан - капитан улыбнитесь!.." Я ведь уже им все это рассказывал. Не люблю дубляжа.

- И о "трижды комсомольце"?

Нажав кнопку, доктор наклоняется над диктофоном, но линия связи пока занята.

- Без моих откровений они все это знали. Профессионалы! Диссидентство шьют... А какой я диссидент к чертовой матери? Так, живу в своем углу. Сам по себе. Разве что летать научился и Василь Петровича обучаю...

- Кто такой?

- Гегемон.

- Рабочий?

Уточняет Василий Иванович, но отметок в бланке не делает.

- Да, токарь на ЛОМО, сосед по коммуналке. Фамилия у него такая Гегемон. Он говорит: - "Редкое мое фамилие, да меткое!" Забавный мужик! Логика! - железная, как зубы! Сам рассказывал, что натуральные зубы в пылу полемики потерял. Бокс - обмен мнениями при помощи жестов. Но логики своей Гегемон не утратил. Крепкий мужик. Жаль, если и его в диссиденты заметут...

- Курите? Пьете?

Вновь склоняется над анкетой доктор.

- Как все.

Поеживается мужчина и вдруг подпрыгивает на стуле.

- Постойте, доктор! Ведь уже три недели я ни глотка в рот не взял! И как я сам на это внимания не обратил?! И точно: три недели. Семнадцатого я стал летателем, в тот день еще пили. Сухое и "Шампанское". И с той поры ни глотка! А вот курить - страшно хочется... Трое суток. Ведь там они... и не жмутся, но курить не дают. Индивидуальный подход...

Доктор зачем-то смотрит на часы и достает из кармана пачку сигарет.

- Курите.

Потянув за крученый бинт, Василий Иванович открывает форточку.

- Везет вам: моя медсестра отпросилась на полдня. По закону я не должен вести прием больных один, без медсестры.

- Взаимоконтроль?

Выпячивается нижняя губа Александра Степановича.

- Н-ну, как вам сказать? Распоряжение Минздрава. Но вы же все видите лишь под определенным углом... Пожалуйста, спички. Положено просто. Я не задумывался над этим... Изначально установлено и все. Зато сейчас вы можете спокойно курить. И я тоже... Как говаривал Михал-Евграфыч: - "Суровость законов Российских компенсируется лишь необязательностью их исполнения!"

Доктор и его пациент смеются, доктор ставит на столешницу пациента белый пластмассовый футляр из-под личной печати врача, опускает в него горелую спичку, и то же делает Александр Степанович, который до того крутил свою спичку в пальцах, не зная, куда ее деть.

Сигареты крепкие, без фильтра.

Некоторое время мужчины курят молча, лишь поглядывая на пепельные венчики сигарет и улыбаются каждый своему. Почему-то курение кажется сейчас актом сугубо интимным, и оба испытывают некоторую неловкость оттого, что вынуждены сидеть друг против друга, лицо в лицо, и может быть, поэтому доктор встает, прохаживается по кабинету, мягко ступая с пятки на, носок, и, остановившись у двери, спиной к Александру Степановичу, говорит:

- Возможно, ваши "домыслы",

В интонации Василия Ивановича так и сквозят кавычки,

- Не лишены основания. С Валентиной Ивановной, медсестрой, я работаю третий год, и, не имея ничего принципиального друг против друга, мы с трудом друг друга переносим. Подсознательная неприязнь! Удивительно! И многие мои коллеги в подобной ситуации... Сначала я грешил на администрацию клиники, на тонкий кадровый расчет. Но недавно прочитал в одном реферате, что стоит усадить на рабочем месте двух человек лицом к лицу, и через год они будут друг друга ненавидеть. Молча, тайно. Я сделал в своем кабинете маленькую перестановку мебели. Один стол поставил в угол,

Показывает Василий Иванович.

- Другой, вот сюда... Но главврач приказал восстановить все, как было... Изначально установлено и все!

- Тяжко...

Вздыхает Александр Степанович, но его сочувствие не совсем искреннее, что раздражает доктора.

- Зря я вам это сказал. Нехорошо. Постарайтесь забыть, ладно?..

Приоткрыв дверь, доктор выглядывает в коридор и говорит кому-то, подошедшему с той стороны двери:

- ...Нет-нет, все нормально... да, надеюсь... но где же ваш старший? Где сопроводительные документы?.. Как у меня?.. Вы ошибаетесь. Разыщите, я вас прошу... Ничего страшного, одного человека хватит... Ах, так?.. Ладно, я сам позвоню...

- Изольда Тихоновна!.. Изольда Тихоновна!..

Несколько раз подряд повторяет доктор в селектор, но из динамика доносится отдаленный женский смех и за чайное щебетание.

- И-ЗОЛЬ-ДА ТИ-ХО-НОВНА!.. Наконец-таки! Вот спасибо! Где капитан с бумагами?! Дуб-ронов это, Дубронов!.. Да, у меня в кабинете. Разыщите!

Еще больше раздражаясь, выговаривает доктор.

- Вы на работе или?! Созвонитесь с дежурным КаГэБэ, у вас там под стеклом на столе... да, даже я знаю!.. Телефон четвертого отдела. Немедленно!.. Я и не думаю на вас кричать!.. Хоть папе римскому!.. Учтите, я тоже умею писать докладные записки! Все! Жду...

- Бардак советский!..

Сквозь зубы бормочет Василий Иванович.

- Прислали "позвоночницу" из горздрава, элементарные обязанности...

- Ну-у-у, доктор!

Мужчина в свитере закидывает руку за спинку стула.

- Вам надо к психиатру... И не злитесь на меня.

- Да, действительно...

Кисло улыбается Василий Иванович.

- Накапливается, громоздится одно на другое. В результате - стресс! Проклятый век.

- А я взлетел!

Восторженно говорит человек в синем свитере, взрывая руками воздух и тут же нагребая на грудь невидимые глыбы.

- Нагромоздилось, навалилось, одно, другое, третье, большое, маленькое, ожидаемое - которое давно висело, - и подлое - в спину! Когда аж дыхание перешибает! И мелочевка там, - в троллейбус без талонов сел, ни копейки, и контролер.., - и словно рубаху на себе до пупка рванул? Видели? - как в кино показывают? Но в переносном смысле, в натуре-то я ничего не рвал, наоборот: взлетел! Доктор - у вас спирт есть?

- Есть...

Машинально отвечает Василий Иванович, сбитый переходом.

- А зажевать? Кофе в зернах или еще что-нибудь, чтоб запах перебить? Не журись, я не о себе - я вольный! - я о тебе, Василий Иванович. Вижу: комкают тебя, нутром вижу!

В запале пациент переходит на "ты", и доктор этой перемены не ощущает:

- А, ладно! По сто пятьдесят для дезинфекции!

Машет рукой Василий Иванович, достает из сейфа бутылку с резиновой пробкой - зеркало спирта качается в ней на черточке 200 мл, - цедит в бутылку воду из графина.

- А! Нет этой мымры, и не будет, дежурство у меня в четыре кончается, ставь мензурки!

Доктор разливает в мензурки жидкость, из-под стола возникает беременный желтой кожи портфель, из портфеля термос и два бутерброда в промасленной газете. Движения доктора быстры, точны, - как у хирурга, зажимающего ториозными пинцетами кровеносные сосуды при ампутации, - лишь бы остановить брызжущую кровь, лишь бы не пресеклось, не испарилось крамольное желание чокнуться с этим странным типом и обжечь глотку спиртом!