Григорий Салтуп - Летатель - 79 (Historiy Morbi)

• Название: Летатель - 79 (Historiy Morbi)
• Автор: Григорий Салтуп
• Жанр: Научная Фантастика

---

- Я же просил вас... Просил тебя: не надо, не летай, пожалуйста...

Безобразная дрожь под коленями ослабила ноги, тело доктора поползло вниз по косяку, подмышку неожиданно уперлась дверная ручка, а тут и руки Александра подоспели, - обхватил его за грудь, довел полу волоком, - ноги не слушались, - до стула.

- Может, тебе на диване полежать?

Участливое лицо впритык, без улыбочки ехидной.

- Не надо... не надо... Только не летай, будь человеком, ладно?

Обмякший доктор взял было себя за пульс, но не нашел, не прощупал его неслушными пальцами.

- Что это? Левитация, да? Саша, скажи: левитация? Или мне чудилось?..

Александр со спины подвздернул его за подмышки, крепче усаживая на стуле, сел напротив, за стол.

- Бог его знает, Василий... Я в теории не силен. Но э т о у меня есть. По-моему, это все же не левитация... Я специально в Салтыковку ходил, часа четыре в читальном зале рылся. Левитация нечто иное: при ней боговдохновенный - это слово и вычитал - схизматик, священник способен лишь отрываться от земли на два-три вершка и парить на месте; над местом, точнее. А я летаю. Свободный полет. Без боговдохновения, но и не от дьявола, это; я тебе гарантирую... Я закурю еще?..

- Кури, о чем речь...

- У тебя тут в пачке две сигаретки осталось.

- Кури. Есть еще, в портфеле.

- Налить? Как раз по мензурке выйдет?..

Спросил Саша и после кивка доктора взялся за бутылку.

- Всякое было, когда люди видели мой полет, но я не ожидал, что тебя скрутит. Ты же молодой мужик. Психиатр, а нервишки ни к черту...

- ...ни к черту....

Повторил Василий, поднося к губам мензурку; ахнул в один глоток, задержал дыхание, чтоб не ожечься спиртом.

-... Я же по детской психиатрии специализировался. Готовил себя. А тут... Иногда в висках стучит: - "Уйди", "Уйди", "Уйди".

- И ушел бы! Кто связывает? Не место тебе тут, я тебе говорю. В тебе совесть есть. Хоть и скомканная.

- "Уйди!" - с такой неизбывной тоской воскликнул Василий, мотая головой, как врожденный дебил, что Александр не выдержал, протянулся над двумя столами и легонько ткнул Васю кончиками пальцев в крутой лоб, - мол, что ты, брат, опомнись!

3.

- Саня, может, я выйду на три минуты... тут у меня Лиза, ну, медсестра у одного... так она еще спирту даст. Добавим?

- Нет. Достаточно... Кагебэшный капитан подъедет скоро. Ты в норме должен быть.

- Э-э-э! Саня-Саня!.. Не понимаешь ты меня. Я, может, впервые за последние шесть лет разнюнился... Как мать умерла шесть лет назад, так с той поры... высох. Сухой-сухой...

- Пьяные слезы - желудевый кофе. Иди к раковине, вон у тебя в углу, ополоснись холодной водой, все легче будет...

Василий Иванович долго сморкался, фыркал, плескал на лицо воду, потом, изловчившись, держал под струёй лицо то справа, то слева, - струйки затекали за воротник и холодили спину аж до копчика, - потом так же долго, промакивая лицо полотенцем, смотрел в зеркало, в свои глаза. Зла на Саньку не было.

4.

Вернувшись к столу, Василий Иванович, стоя, отстранил стул, пробежал глазами исписанный бланк; его короткие мосластые пальцы - крестьянская наследственность - с аккуратными лунками плоских ногтей проиграли на столешнице некую мелодию - с тремя аккордами; та-да ра-рам пам-пам-пам, неприятен был вязкий, выжидающий взгляд человека в синем свитере.

- Давай я мензурки сполосну? - спросил Александр.

- Не надо, я сам, - обрадовался доктор реальному действию.

Он тщательно вымыл мензурки, наполнил бутылку водой до отметки 200 мл, убрал ее в сейф и позвонил Изольде Тихоновне, которая сообщила, что капитан куда-то пропал, но волноваться не надо, бумаги на больного подвезут не позднее пятнадцати-тридцати. Доктор взглянул на часы, - через сорок минут.

От недавнего хмельного возбуждения оставалась лишь неестественная легкость в голове, и руки двигались излишне плавно - подконтрольно. Доктор высыпал из пластмассового футляра окурки и спички в бумажку, скомкал, бросил в мусорницу.

- Курить больше нельзя?

- Нельзя.

- Писать будешь... будете?

- Надо. Время идет. И давай договоримся так: сейчас ты - Александр Степанович, я - соответственно...

- Усек.

Василий Иванович упреждающим жестом попросил больного несколько подождать, летучим почерком нанизал строчки внизу бланка, развернул его.

- Скажите, Александр Степанович, после того, как вас лишили темы для защиты кандидатской диссертации, вы не обращались по инстанции с жалобами, письмами?..

- Обращался. Да что толку? К нам в институт письмо мое вернули, а зам секретаря парткома по работе с молодыми учеными как раз...

- То лицо, которое...

- Да. Брыканов Юрий Осипович.

-...сипович, - дописывая отчество, доктор вслух произносит последние слога:

- И что было дальше? Как прошел разбор вашей жалобы?..

- Соответственно. Я оказался сутягой, поливающим грязью заслуженных ученых... До письма, один наш, ну, мы еще приятелями считались, в один год в лабораторию пришли, я ему варианты угловых отклонений просчитывал, семьями дружили, пока моя первая не ушла, и всякое такое; и он меня подталкивал: - "Давай-давай, мы за тебя, пора Брыканова к ногтю..." А на заседании конфликтной комиссии перекинулся... Стыдить меня начал.

- Как его звали?

- Не все ли равно, доктор? Противно мне его имя говорить. Человек, который всегда за сильного. Мало ли таких? Брыканов ясен, а этот - вроде бы свой, пульки почти в "девятку" легки, на мелочи-то внимания не обращаешь. Стоит дела коснуться и "девятка"-то "шестеркой" перекинулась... Кстати, доктор, посмотрите схему, ее мой сосед Василь Петрович Гегемон придумал.

Мужчина в свитере нарисовал карандашом во весь лист "9" и "6".

- У девятки - "голова", у шестерки - "пузо"; "девятка" неустойчива, ножка тоненькая, чуть что - и с копыт. Зато "шестерка" устойчива, как ванька-встанька - как бы ни раскачивать "шестерку" слева-справа, она и туда и сюда поклонится, и всем угодит и на месте стоит!.. "Это что значить? говорит Гегемон. От недостатка зубов он смягчает окончания слов, но отнюдь не выводов. - А значит то, что матерья, "пузо" - первична! А идея разум вторичень! Нравиться - не нравиться, а закон природы не изменяють..." Так говорит Гегемон.

- Н-да, "так говорит Гегемон...", "Так говорил Заратустра"... А как вы, Александр Степанович?

Исписав полстраницы, доктор, переложив ручку в левую руку, трясет кистью правой, - устал.

- Я не шестерка.

- Девятка?

- Вряд ли... ближе семерка, четверка. У них больше острых углов.

Неловко улыбается Александр Степанович, и доктор с завистью отмечает, что хоть и пили они спирт наравне, но на пациента алкоголь не подействовал явно. Разве что зрачки расширены и наклон головы изменился - прежде пациент держал голову прямо, выпятив лоб и глядя из-под острых, "галочкой", бровей, - а сейчас наклон вальяжный, подбородок торчком - набок, и взгляд с ленцой, снисходительный.

- И чем закончилась история с диссертацией?..

- Я же вам рассказывал, доктор. Побарахтался я два года на полусогнутых и ушел.

- Писали еще жалобы, заявления?...

- Писал еще раз. Результат грязнее вышел, жену мою приплели, мне аморалку, одного хорошего человека хотели испачкать. Но я подловил Брыканова тет-а-тет и обещал - Во!...

Александр Степанович показал доктору кулак:

- Оставили ее в покое...

- Та-ак, дорогой Александр Степанович, послушайте сейчас оценку ваших действий с точки зрения современной советской психиатрии...

Доктор вынимает из ящика книгу со множеством закладок и громким начальственным тоном читает:

- "Сутяжно паранойяльные состояния возникали после психотравмирующих обстоятельств, несущих в себе ущемление правовых и имущественных положений больных..."

"-.Обвинения в клевете, оскорбления должностных лиц, распространение ложных сведений, порочащих государственное устройство СССР, бред реформаторства и борьба за мифическую "справедливость"...

Доктор прекратил на минуту цитировать книжку. Тряхнул ею над головой, как хунвейбин цитатником председателя Мао:

- Не ухмыляйтесь, Александр Степанович, я не думаю вас пугать, но даже по эпизоду с неудачной диссертацией вы нуждаетесь, - как пишет Л. Н. Диамант вот в этой книжке "Проблемы принудительного лечения психиатрических больных":

"...в силу своей особой социальной опасности нуждаются в продолжительном, исчисляющемся годами, лечении в психиатрических больницах, чаще специального типа". Прочитайте сами! Год издания - 1978. Пожалуйста, ознакомьтесь...

*

Василий Иванович вручил мужчине в синем свитере книгу и, отойдя в угол комнаты, долго мыл руки, время от времени встряхивая кистями, как уставший пианист и бросая за спину обрывки фраз:

- Врач не должен обижаться. На больного...

- Вы говорите: в больном обществе...

- Комплекс Пилата, по пятнадцать-двадцать раз в день.

- Как разнервничаюсь. Мою и мою...

- Ощущение зуда. Подержал книжку в руках, и зуд, словно слабые разряды. Тока. Пощипывает...