Мартин Смит - Залив Гавана

• Название: Залив Гавана
• Автор: Мартин Смит
• Издательство: Олма Медиа Групп
• Жанр: Триллер
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-373-04187-4

«Лихие» девяностые. Следователь Ренко получает неожиданное известие с Кубы — его старый приятель полковник Приблуда в опасности. На берегу Гаванского залива Ренко отказывается верить, что опоздал… Вокруг — равнодушие, ненависть «младших братьев» по соцлагерю, культ колдовства, доносительство агентов Революции, расцвет проституции. И над всем — тень бородатого «папаши».

Триллер «Залив Гавана» в 1999 году удостоен Премии Дэшилла Хэмметта. Эта награда вручается ежегодно Северо-Американским отделением Международной Ассоциации авторов детективов.

---

— Уходите.

— Откройте дверь, пожалуйста.

— Уходите.

— Впустите меня. Это важно.

Аркадий выдернул иглу, перетянул руку носовым платком, опустил рукав и, сунув шприц в карман пальто, подошел к двери и слегка приоткрыл ее.

— А вы рано…

— Помните, мы говорили о сигарах. — Руфо потихоньку протискивался в комнату — нога, рука, плечо. Он переоделся в спортивный комбинезон и держал в руке коробку из светлого дерева, запечатанную сургучом с претенциозным следом двух скрещенных сабель. — «Монтекристо». Сделано вручную из лучшего в мире табачного листа. Для знатока сигар — это как чаша Грааля.

— Я не курю сигары.

— Тогда продайте. В Майами эта коробка уйдет за тысячу долларов. В Москве, возможно, дороже. Только для вас за сотню.

— Мне это не нужно и у меня нет сотни долларов.

— 50 долларов. Я бы ни за что не отдал их по такой дешевке, но… — Руфо развел руками, как миллионер, у которого не оказалось мелочи.

— Мне просто это не нужно.

— Ну ладно, ладно. — Было видно, что он разочарован, но не хочет показаться навязчивым. — Послушайте, мне кажется, что когда я был здесь с вами, оставил свою зажигалку. Вы ее не видели? — У Аркадия возникло ощущение, будто бы он пытается выпрыгнуть из самолета, а его затаскивают назад. В гостиной зажигалки не было. Не было ее ни в ванной, ни в спальне. Когда он вернулся, увидел, что Руфо просматривает содержимое бумажного пакета с выловленными пожитками Приблуды.

— Там нет вашей зажигалки.

— Я всего лишь хотел убедиться, что все на месте. — Руфо приподнял в руке зажигалку. — Нашел.

— До свидания, Руфо…

— Я вернусь через час. До этого я вас не побеспокою. — Руфо начал отступать к двери.

— Ничего страшного, до свидания.

Аркадий стянул рукав пальто, как только Руфо спустился по лестнице, большим пальцем нащупал вену и щелкнул по ней. Острое желание как можно быстрей довести дело до конца захватило его и он не стал садиться на стул, а остался около открытой двери. Свет на лестничном марше внизу погас. Теперь ему понадобилась зажигалка. Типичный социалистический бардак — перегоревшие лампочки то там, то тут. В проникающем из комнаты свете его рука казалась мраморной. Из соседней квартиры поплыли звуки самбы. Если бы Куба скрылась под водой океана, музыка все равно просочилась бы на поверхность. У него пересохло в горле. Он прислонился к стене, вынул длинный шприц из кармана пальто, неуверенно коснулся вены иглой. Тут же появилось красное пятно и растеклось, неровно опоясав запястье. Он вытер кровь, чтобы не испачкать пальто. Вдруг он услышал на лестнице приближающиеся шаги. С шприцем в руке он скользнул внутрь и закрыл дверь, прислонившись к ней. Не хватало еще устраивать публичный спектакль из своей смерти. Шаги остановились возле его двери.

— Кто там? — спросил Аркадий.

— Я забыл сигары, — отозвался Руфо.

Как только Аркадий открыл дверь, Руфо схватил его и, протащил по всей комнате мимо кремово-золотистых стульев к дальней стене, где схватил за шею и прижал к книжному шкафу. Возможно, Руфо и был громоздким, но он был гораздо проворнее, чем Аркадий мог предположить. Он придавил Аркадия одной рукой и сделал резкое движение другой. Аркадий с удивлением понял, что его пальто пришпилено к шкафу ножом, который Руфо пытался высвободить, чтобы нанести следующий удар. Развевающиеся полы пальто Аркадия сбили его с толку. Другой проблемой Руфо было то, что из левого уха у него торчал бальзамирующий шприц, а значит, 6 сантиметров стальной иглы вошли в его мозг. Аркадий нанес ответный удар безотчетно, ведь нападение было стремительным и неожиданным. Новое украшение в голове Руфо не сразу привлекло его внимание, его глаза заметались в поисках оружия и недоуменно остановились на Аркадии. Руфо сделал шаг назад, он махал руками, пытаясь нащупать шприц, как медведь, отмахивающийся от назойливой пчелы, крутя головой и описывая круги. Качаясь, он наклонялся все ниже и ниже, пока не упал на колено. Нащупав шприц, он стал вытягивать его, крепко закрыв глаза, пока его усилия, наконец, не увенчались успехом. Сквозь слезы он посмотрел на длинное красное жало, а потом перевел удивленный взгляд на Аркадия.

— Все, что тебе нужно было сделать, это подождать.

Руфо перевалился на спину, его глаза были прикованы к шприцу, как если бы он был наполнен его последней мыслью.

3

Не то, чтобы она не хотела говорить об этом Ренко, но Офелии Осорио приходилось работать на промысловом судне, спущенном со стапелей в России и укомплектованном русским же экипажем, поэтому она имела опыт общения не только с покровительствующими «большими северными братьями», но и была обучена парировать их внимание с помощью ножа для разделки рыбы… Еще раньше она как активная пионерка была делегирована в Москву на Фестиваль молодежи и студентов, посетила мавзолей Ленина, университет Дружбы народов имени Патриса Лумумбы и московскую подземку. Она отлично помнила, как менялось выражение лиц пассажиров метро при виде темнокожих. Русские шарахались от них, как от чумы. Но только у себя на родине. В открытом море, однако, они были не прочь поэкспериментировать с кубинками.

Впрочем, не только русские. В Гавану прилетали и вьетнамские следователи. Осорио проводила для них совместные тренинги мужских и женских групп. Когда она приехала в Ханой, оказалось, что ее лучшие студентки стали машинистками, а после обедов, посвященных торжеству международной солидарности, тарелки, из которых она ела, мыли дважды.

Но вот на Кубе европейские и азиатские мужчины при виде девушек вели себя, словно сладкоежки в кондитерском магазине. Почтенные отцы семейства превращались в животных, не успев приземлиться. Плакаты на улицах призывали девушек убедиться в том, что их гость не забыл привезти с собой презервативы. Были созданы отряды полиции нравов, обычно возглавляемые детективами со своей командой jineteras.[7] Отличное слово — «jinetera» — «наездница», особенно подходящее под описание девушки верхом на галопирующей свинье. Будучи сотрудником отдела по раскрытию убийств, ей удалось организовать при вялой государственной поддержке операцию по борьбе с коррупцией в полиции. В любом случае, она была полностью готова к приезду русского следователя — худшей из всех возможных комбинаций.

Она жила в квартале из домов с однокомнатными квартирами. Место это издевательски точно называли «солярием» за способность вбирать всю дневную духоту и зной. Несмотря на поздний час, обе ее дочери — Мюриель и Марисоль — томно растянулись на спасительно прохладном полу, увлеченные телешоу о дельфинах. Девочкам было восемь и одиннадцать лет, обе темноволосые с золотистым оттенком. Голубоватый отсвет экрана телевизора накрывал их, как покрывалом. Ее мать слегка покачивалась на кресле-качалке, притворяясь спящей — молчаливый упрек за позднее возвращение домой, фасоль и рис подогревались на слабом огне. Это была игра для двоих. Слыхано ли, чтобы мать сотрудника ПНР проводила дни, выполняя мелкие поручения обитателей квартала: кому за сигаретами сбегать, кому постоять в очереди за парой ботинок.

— Суетись или голодай, — возражала пожилая женщина в ответ на протесты. — С твоей огромной зарплатой и нашим семейным пайком твои дочери скоро будут есть через два дня на третий. Ты же знаешь шутку: «Каковы три завоевания Революции? Здоровье, образование и спорт. А каковы три поражения? Завтрак, обед и ужин». Говорят, что это шутка Фиделя.

— Это почему же? — Офелия возражала лишь для вида, потому что ее мать была абсолютно права. К тому же и без того было много поводов для ссор с матерью. За неделю до этого она вернулась домой и обнаружила, что портрет Че снят, а на его месте красуется вырезанная из журнала страница с изображением Сецилии Круз. Кому могло прийти в голову поменять портрет величайшего из мучеников двадцатого века на журнальную фотографию престарелой толстухи из Флориды? Ее матери, без всяких сомнений.

Офелия закрутила ремень вокруг кобуры, разделась и аккуратно повесила форму на вешалку. Будучи детективом, она была вправе выбирать, в чем идти на службу — в униформе или в гражданской одежде, но ей нравилась уверенность, которую придавала форма: синие брюки, серая рубашка со значком полицейского на нагрудном кармане и форменная бейсболка с вышитым логотипом. К тому же униформа помогала экономить на собственном гардеробе, состоящем, в сущности, из двух пар джинсов. Она проскользнула за занавеску в небольшую нишу, служившую ванной, где стоял туалетный столик и имелся душ. Включила переносное радио, висящее там на веревочке. Радио было трофеем, найденным на пляже Плайа дель Эсте во время семейного выезда. Она велела своим девочкам сторониться «влюбленных парочек» jineteras и туристов, но, с тех пор, как Мюриель наткнулась в песке на такую роскошь, как переносное радио размером с раковину, она и ее сестра наблюдали за пляжем, как грифы, готовые в поисках сокровищ просеять пляжный песок, как только уйдет очередная компания.