Дмитрий Петров-Бирюк - История моей юности

• Название: История моей юности
• Автор: Дмитрий Петров-Бирюк
• Издательство: Ростовское книжное издательство
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1962

---

Андрей внес в комнату берданки и поставил их в углу у входа.

— Ешьте на здоровье!.. — сказала хозяйка, метнув взгляд на улицу.

От меня не ускользнул этот взгляд. Беспокойство мое усилилось. Но молоко настолько было соблазнительное, что я решил выпить кружку.

И действительно молоко было чудесное: холодное, густое и вкусное, как сливки.

— И какие же вы молоденькие-то, — глядя на нас, жалостливо причитала казачка. — Господи, боже мой, и зачем же вас, таких молокососеньких, воевать-то забрали?

— Нас никто не забирал, — сказал я. — Мы сами добровольно пошли.

— Что тебе надоело жить, что ли? — закачала головой хозяйка. — Сколько тебе годов-то?

— Семнадцать.

— Ой, родимец ты мой! — всплеснула руками она. — Дите!.. Самое настоящее дите… Материно молоко еще на губах не обсохло. Тоже мне, вояка…

Стоя около нас, хозяйка все время поглядывала на улицу. Не допив молока, я встал и поблагодарил.

— Что ж так мало-то? — удивилась хозяйка. — Допивали б… Все едино некуда девать.

— Спасибо! — сказал я. — Пойдем, Андрей.

Волнение мое росло.

Я вышел на улицу и, вскочив на своего жеребчика, помчался к кургану. Андрей скакал за мной…

Погоня

Мы въехали на курган.

— Что-то долго не звонят с колокольни, — сказал Андрей.

— Может, уже звонили, — ответил я, — да мы не слышали. Проугощались у казачки.

— Мы б и в хате услышали, ежели б звонили.

Взглянув на дорогу, за которой нам нужно было наблюдать, я вскрикнул:

— Смотри!

Пустынная до этого дорога из станицы сейчас была заполнена всадниками. Их было много, может быть, целый полк, а то и больше. Дозорные уже подъезжали к роще, разросшейся у хутора. Навстречу им бежал какой-то человек в голубой рубашке и размахивал руками. Это был, наверное, тот парень, с которым разговаривала наша хозяйка.

Если б мы задержались у «гостеприимной» казачки еще пять минут, то белые захватили б нас в хате.

Выстрелив по разу из берданок вверх, как и было условлено с нашими дружинниками, собиравшими хлеб в хуторе, давая этим знать о надвигающейся опасности, мы, предварительно снова зарядив ружья, помчались к ним. Орава свирепых собак с хриплым лаем сопровождала нас по улице.

Но дружинников уже не оказалось там, где мы надеялись их встретить. Мы растерялись, не зная, что делать — искать их по хутору или уезжать отсюда, пока еще белые не подоспели. Появления же их можно было ждать каждую минуту.

— Дяденька! — подбежал к нам мальчуган лет десяти, белоголовый, с веснушками на лице. — Я вас жду… караулю…

— Чего ты нас ждешь? — спросил я.

— Да жду вот сказать, что те дяди, что собирали тут у нас хлеб, вот уже с полчаса, а може, и целый час, как уехали… Я им помогал…

— А они звонили на колокольне?

— Нет, — замотал головой мальчишка. — Когда они собрали целый воз хлеба, то велели мне залезть на колокольню и два раза ударить в большой колокол… Я было полез звонить, да меня сторож увидал, с палкой погнался за мной, не пустил.

Мы с Андреем переглянулись: вот беспечность-то какая. Такое отношение наших товарищей к нам было равно предательству. Но для рассуждений мы уже не имели времени. Надо было уезжать, а то белогвардейцы могли с минуты на минуту появиться здесь.

Дав лошадям шенкеля, мы вихрем вылетели из хутора.

Проехав с километр, я вдруг заметил, что мой жеребчик стал припадать на правую ногу.

— Андрей! — крикнул я Земцову, скакавшему впереди.

— Чего ты? — придержал он свою лошадь.

— Жеребец мой захромал.

Земцов остановился.

— Посмотри, может, камешек под подкову забился, — сказал он.

Я соскочил с лошади и осмотрел ее больную ногу.

В одном месте из-под подковы просачивалась кровь.

Видимо, подковочный гвоздь вонзился в ногу лошади и причинял ей боль. Надо сорвать подкову. Но разве я мог это сделать здесь, в степи, безо всякого инструмента? Я был бессилен чем-либо помочь своей лошади. Между тем надо было ехать.

— Садись, Саша, — сказал Андрей, — поедем потихоньку.

Я вскочил в седло, и, мы мелкой рысцой двинулись вперед. Жеребец припадал на ногу все сильней.

— Ничего, — успокаивал Андрей, — потихоньку доедем. Нам не к спеху.

Мы уже отъехали от хутора версты две, — когда с окраины его вдруг прогрохотал оружейный залп. Пули роем просвистели над нами.

Андрей, оглянувшись, хлестнул коня плетью, рванулся вперед. Я поскакал вслед за ним. Но жеребец мой не мог быстро бежать, и я заметно стал отставать от Земцова.

Некоторое время над головой еще посвистывали пули, а потом затихло. Я оглянулся. Сердце мое взволнованно забилось: за мной мчалось с десяток белогвардейцев. Я подталкивал пятками свою ковыляющую лошадь — она, бедная, покрываясь мылом, напрягала последние свои силы… Казалось, вот-вот она остановится.

— Андрей! — закричал я. — Не оставляй меня!..

Не поняв, о чем я кричу, Андрей на мгновение приостановил свою лошадь.

— Ты чего? — обернулся он ко мне.

— Не оставляй меня… Вон, видишь, белые гонятся…

Оглянувшись, Андрей, ни слова не говоря, огрел свою лошадь плетью и понесся в намет…

— Андрей!..

Но он даже и не оглянулся.

Сильно припадая на больную ногу, жеребец мой хотя и медленно, но бежал…

Земцов ускакал от меня уже далеко. Я видел, как он нагнал какую-то подводу.

За эти минуты я пережил много, очень много. Я не надеялся на моей хромоногой лошади ускакать от преследователей. Я умолял жеребца ускорить бег. И милый жеребчик словно понимал мою просьбу, понимал, что я от него хотел. Покрываясь пеной, он бежал как мог…

Оглянувшись на своих преследователей еще раз, я, к своей радости, убедился, что почти все они повернули назад. Отстали! Видно, белогвардейцы побоялись заставы красных. Но один из преследователей, увлекшись погоней, упрямо гнался и гнался за мной. Оглядываясь, я видел, что расстояние между ним и мной резко сокращается. Сейчас нас разделяло не более двухсот метров. Еще одно усилие, еще несколько минут — и он меня настигнет…

Я подумал: «Может быть, мне соскочить с коня, залечь под какой-нибудь кочкой и обстрелять белогвардейца из ружья?.. Но что я могу, сделать со своей однозарядной берданкой?.. Один раз, я смогу выстрелить в своего преследователя. Если промахнусь, то второй раз зарядить ружье уже не успею, и он зарубит меня».

Нет, это не годится…

Я решил скакать на своем жеребчике до тех пор, пока он еще может скакать. А когда остановится, тогда другое дело…

А преследователь между тем продолжал мчаться за мной. Теперь расстояние между нами сократилось уже, наверное, метров до ста… Я даже слышу, как он что-то кричит мне. Я оглядываюсь: сверкая обнаженной шашкой, белогвардеец машет мне ею, приказывая остановиться. Я смахиваю из-за спины берданку и, не останавливаясь, на скаку стреляю в него.

Слышится матерная ругань. Белогвардеец никак не хочет отстать от меня. Никак!.. Вот он уже совсем близко. Я холодею от страха. Я не могу даже обороняться. В моей берданке нет патрона.

Но я вижу впереди, на дороге, стоит телега, а около нее наши дружинники с ружьями. Тут же и Андрей Земцов размахивает берданкой.

Я с облегчением вздыхаю. И мой вспаренный, побелевший от пены жеребчик, как будто почувствовав, что он свое дело сделал, звонко, радостно ржет. Я оглядываюсь: преследователь мой скачет назад.

Дружинники послали ему вдогонку три пули.

— На этот раз ты, паренек, счастливо отделался, — сказал мне артиллерист.

— Я-то отделался, — ответил я со злостью, — а вам бы не следовало бросать нас на произвол судьбы… Почему не позвонили в колокол?.

— Ну, что ж, паренек, поделаешь, — смущенно развел руками артиллерист. — Понадеялись на мальчишку… Извиняй, брат, бывает…

В окопах

Дня три наша дружина жила припеваючи: был у нас хлеб, было и мясо. А потом сформировались полки, нас разбили по взводам и зачислили на продуктовое и вещевое довольствие.

Как-то вскоре после этого нас в ночь повели куда-то. Куда идем, никто из нас не знал.

Растянувшись по дороге, мы старались идти бесшумно. При лунном свете мы походили на ночных призраков, совершающих свой таинственный поход.

Но я угадывал дорогу: еще совсем недавно, несколько дней назад, по ней ездил на хутор Бугровский. Значит, думал я, мы займем позицию где-то здесь, недалеко.

И не ошибся. В полночь мы подошли к хутору Бугровскому и, подавшись от него на километр влево, рассыпались в цепь — метра на два-три друг от друга.

Нам приказали рыть окопы. А мы не знали даже, какими они должны быть, эти окопы, и вырыли себе такие ямы, что они походили на огромные погреба.

Расхаживая по линии «окопов», командир роты Порасюк, бывший прапорщик, портной из станицы Котовской, беззлобно ругал нас: