Дионисиос Макрис - Юродивый Иоанн. Том I

• Название: Юродивый Иоанн. Том I
• Автор: Дионисиос Макрис
• Издательство: «Αγαθός Λόγος»
• Жанр: Религия
• Год: 2009
• ISBN: 978-618-80135-1-3

От создателя электронного файла книги Дионисия Макриса «Юродивый Иоанн».

Представляю уважаемым читателям и всем во Христе братьям и сёстрам книгу греческого писателя Дионисия Макриса, посвящённую жизни праведника нашего времени раба Божьего Иоанна. Этот человек — наш современник— явил своею жизнью святость жизни во Христе. Её красоту, величие, свет, истину, любовь.

«...Я передал им слово Твое; и мир возненавидел их, потому что они не от мира, как и Я не от мира. Не молю, чтобы Ты взял их из мира, но чтобы сохранил их от зла. Они не от мира, как и Я не от мира. Освяти их истиною Твоею; слово Твое есть истина. Как Ты послал Меня в мир, [так] и Я послал их в мир. И за них Я посвящаю Себя, чтобы и они были освящены истиною. Не о них же только молю, но и о верующих в Меня по слову их, да будут все едино, как Ты, Отче, во Мне, и Я в Тебе, [так] и они да будут в Нас едино, — да уверует мир, что Ты послал Меня. И славу, которую Ты дал Мне, Я дал им: да будут едино, как Мы едино. Я в них, и Ты во Мне; да будут совершены воедино, и да познает мир, что Ты послал Меня и возлюбил их, как возлюбил Меня. Отче! которых Ты дал Мне, хочу, чтобы там, где Я, и они были со Мною, да видят славу Мою, которую Ты дал Мне, потому что возлюбил Меня прежде основания мира. Отче праведный! и мир Тебя не познал; а Я познал Тебя, и сии познали, что Ты послал Меня. И Я открыл им имя Твое и открою, да любовь, которою Ты возлюбил Меня, в них будет, и Я в них...» (Иоан.17:14-26)

Молитвами святого Иоанна, Господи Иисусе Христе, Боже наш, помилуй и спаси нас.

Электронный файл книги сделан в честь и память святого Иоанна.

---

Затем отец Василий привел случай с деньгами, которые юродивый бросал в церковную кружку. Об этом мы подробно писали на первых страницах книги.

Далее отец Василий продолжал:

— Многое могу вам рассказать, дорогие мои христиане, поскольку считаю, что теперь уже покров неизвестности снят, за что я особенно благодарен кир-Анастасису. Расскажу вам лишь один случай и затем передам ему слово.

Однажды вечером юродивый Иоанн стоял в храме пред иконой Пресвятой Богородицы. Я находился в своем кабинете. Блаженного я не видел, но мне было слышно, что он разговаривает с какой-то женщиной. Я не придал этому особого значения. Выйдя из кабинета, я увидел лишь одного юродивого Иоанна. Посмотрел по сторонам, но в храме никого не было. Пономарь отсутствовал по моему поручению.

Юродивый подошел и, сделав мне, по своему обычаю, земной поклон, обратился:

— Отче, после вечерни сходите к госпоже Стамате. Она ждет, чтобы вы ее причастили, потому что свеча ее жизни догорает, и она, быть может, не доживет до утра.

— И откуда тебе все это известно? — спросил я его.

— Мне об этом сообщила только что одна женщина, — ответил юродивый.

— Но почему же она не пришла мне сказать об этом лично?

— Да вот, похоже она приняла меня за пономаря, передала просьбу и быстро ушла.

Однако в то время я наблюдал из своего кабинета за входом в храм и не видел, чтобы входила или выходила какая-либо женщина.

После вечерни я пошел в дом госпожи Стаматы. Ее дочь очень удивилась моему приходу, поскольку, не желая приглашать меня поздно вечером, она имела намерение лишь на следующий день попросить меня причастить маму. Я вошел в комнату госпожи Стаматы и причастил ее. Старушка меня поблагодарила и, ненадолго удержав мою руку, проговорила, тяжело дыша: «Дорогой мой отче, позаботься о моей дочери и о моих внуках…» Ее дочь была в разводе и самостоятельно воспитывала двоих детей.

Когда я уходил, Мария, так звали дочь госпожи Стаматы, спросила, кто меня известил. Я ответил, что женщина, которую она послала, сообщила об этом юродивому Иоанну. Однако Мария посмотрела на меня с недоумением.

Через два часа после Причастия, около 10 часов вечера, госпожа Стамата отошла ко Господу. В тот момент рядом с ней была ее дочь, двое внуков и юродивый Иоанн, который читал Псалтирь. Об этом мне поведала сама Мария, которая находится сейчас здесь и может все подтвердить.

Мария тут же поднялась со своего места и попросила:

— Отец Василий, расскажите и о том конверте с деньгами, который, как я думала, оставили Вы, и поблагодарила Вас за это.

— Да, вспомнил! Мария нашла на одном из стульев в комнате конверт со 100000 драхм. Она подумала, что это я его забыл, и пришла ко мне, чтобы вернуть деньги. Но я ничего не знал об этом конверте.

— Как же так, отче? Ведь Вы и юродивый Иоанн были единственными, кто входил в наш дом, — возразила мне Мария. — Блаженный, когда я его спросила об этом, ответил: «Пресвятая Богородица все это делает. Поскольку ты бедная, Она прислала тебе этот конверт на расходы по погребению». Я ему не поверила и подумала, что это Вы подложили деньги, но хотели скрыть свой добрый поступок.

— Нет, дорогое мое чадо! Я бы тебе прямо сказал об этом, — ответил я тогда Марии.

Все присутствующие были очень растроганы, услышав о таких удивительных случаях.

Кир-Анастасис открыл письмо и попросил подойти одного юношу, по имени Константин, и стать рядом с ним. Многие годы все жители квартала считали Константина «отбросом общества». Однако за последние два года в нем произошли большие перемены, и теперь он собрался жениться на студентке Екатерине, но столкнулся с несогласием ее родителей. Конечно же, они имели все основания противиться их браку, поскольку Константин длительное время был пленен сетями мерзкого порока гомосексуализма…

ИСПОВЕДЬ КОНСТАНТИНА

Константин с заметной нерешительностью подошел к кир-Анастасису. Проходя, он заметил, с каким любопытством все устремили на него свои взгляды. На удивленных лицах присутствующих он увидел выражение недоумения. Он и сам недоумевал, почему из всех находящихся в храме кир-Анастасис пригласил именно его.

Вдруг словно какая-то необычная сила подтолкнула его, и он, украдкой посмотрев на свою возлюбленную Екатерину, попросил позволения сказать несколько слов. Но кир-Анастасис хотел сначала зачитать письмо и уже потом дать ему слово. Тогда отец Василий попросил: «Анастасий, позволь ему сказать».

Константин с трудом заговорил:

— Я считаю себя самым худшим существом, которое когда-либо было на земле. Также я знаю, что и вы из-за моего прежнего греховного образа жизни воспринимаете меня, как опасную «заразу общества». Вы абсолютно правы. Я сам заслужил такое отношение к себе, потому что своим поведением я нанес вред не только себе, но и ближним моим, то есть вам и всем тем, кого я улавливал в сети греха.

Эту возможность, предоставленную мне кир-Анастасисом, я воспринимаю как самый благоприятный случай для того, чтобы у каждого из вас лично попросить прощения. Я недостоин, конечно же, вашего прощения, поскольку доставил вам столько страданий, что даже трудно себе и представить. Ведь я навредил не только друзьям и знакомым, родителям и родственникам, но и нашему кварталу, району, всему нашему городу, своим образом жизни внося грязь разврата в вашу каждодневную жизнь.

Конец моему стремительному падению положил юродивый Иоанн. Его молитвы вырвали меня из когтей не одного демона, а целого их легиона, гнездившегося во мне.

Я был трансвеститом[19] почти десять лет.

Тогда я думал, что смысл существования заключается в наслаждении. Одевался я вызывающе. К людям относился с крайним презрением и ненавистью. Я относился к себе так, будто был сосудом для наслаждения, который, как я думал, нужно каждый день наполнять до края. И настолько был погружен в эту адскую трясину, что человеческий ум и представить себе не может.

Поскольку люди справедливо воспринимали меня отбросом общества, менять место проживания стало для меня обычным делом. Я имел нездоровое и даже маниакальное стремление следовать всему, что отличается от правил общественного приличия и евангельских идеалов и ценностей. И моими наилучшими способами защиты от нападок окружающих были озлобленность, ожесточение и оскорбления. Тогда я считал свой порок человеческим правом и имел совершенно ложное представление, будто это нечто абсолютно естественное и что сегодня так принято. Ведь в наше время даже в высших эшелонах власти некоторые чиновники продвигают гомосексуализм как якобы достойную уважения «особенность».

В Афинах не осталось ни одного полицейского участка, где бы меня не знали. Не было ни одного суда, в котором бы я не проходил то как обвиняемый за оскорбление и попрание добрых нравов, то как свидетель с обвиняемой стороны. А порой вместе со своими дружками мы становились инициаторами дел против полицейских, которые разоблачали наши грязные поступки, пытаясь этим хоть как-то досадить им, а самим избежать заслуженного наказания. У меня было, как я теперь понимаю, ложное ощущение, что я своей безнравственной деятельностью оказываю обществу некую добрую услугу путем неприметного навязывания людям положительного отношения к гомосексуализму. Преследуемый всеми, я добрался и до вашего квартала и пришел к доброй бедной старушке, госпоже Хрисуле, чтобы снять у нее однокомнатную квартиру. Там я впервые и встретил юродивого Иоанна, который в тот момент принес хлеб этой не имевшей средств на существование бабушке.

Все напряженно и сочувственно внимали тому, как Константин открывал свое израненное грехом сердце:

— Госпожа Хрисула, в отличие от других, сдающих квартиры людей, не требовала от меня большой суммы. Просто сказала, что 30000 драхм, за аренду — единственный источник ее дохода, позволяющий более-менее сводить концы с концами. Она попросила не задерживать с квартплатой, ведь ей нужно вовремя оплачивать за электроэнергию, воду и канализацию, а также покупать необходимое для жизни.

— Ах, добрый мой Константин! Это Бог послал тебя мне! Уже целых три месяца квартира не сдается, и я существую лишь благодаря помощи пекаря, кир-Апостолиса, и бакалейщика, кир-Пантелиса, которые присылают мне хлеб и продукты через вот этого юродивого, — сказала она, указывая на Иоанна.

— Да что вы? Я никогда не посылал тебе хлеб, госпожа Хрисула, ведь я даже и не знал о твоем тяжелом материальном положении, — удивленно возразил кир-Апостолис, обернувшись к старушке.

— И я тоже никогда не посылал тебе продукты, — добавил кир-Пантелис.

— Но ведь мне так говорил юродивый Иоанн! — ответила им с удивлением госпожа Хрисула.

После этого небольшого, но приятного для всех уточнения, Константин продолжил: