Елена Арсеньева - Танго под палящим солнцем. Ее звали Лиза (сборник)

• Название: Танго под палящим солнцем. Ее звали Лиза (сборник)
• Автор: Елена Арсеньева
• Жанр: Детектив
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-699-65533-5

Танго под палящим солнцем

Везучая на приключения писательница Алена Дмитриева, любительница знойного аргентинского танго и изящной словесности, умудрилась попасть в скверную историю: ее подозревают в похищении старинного перстня из Художественного музея Одессы… Перстень по легенде когда-то принадлежал преступному авторитету Гришину-Алмазову, и за ним тянется шлейф криминальных историй. Теперь Дмитриевой самой приходится искать украшение, чтобы выпутаться из нешуточных передряг…

Ее звали Лиза

Однажды писательница-детективщица Алена Дмитриева стала свидетельницей похищения двух девушек. Ими оказались корреспондентки газеты, отправленные в Сормов за материалами о героине Отечественной войны Лизе Петропавловской. Пока писательница все это выясняла, вернулись… девушки. Их действительно похитили и потребовали одного — не лезть, куда не надо…

---

— Алёна.

— Леночка, — пробормотал больной. — Леночка…

Алёна хотела со своей всегдашней строптивостью поправить: не Леночка, а Алёна, ведь она терпеть не могла своего, так сказать, мирского имени, — но старик закрыл глаза. Алёна решила, что он засыпает, а потому не стала спорить.

Но старик не спал, а что-то бормотал. Решив, что он снова просит пить, Алёна склонилась к нему и услышала:

— Леночка, моя дорогая… я теперь все знаю, все вижу… ты правду сказала, что я тебя всю жизнь буду любить, что всех ради тебя забуду. Всю жизнь… И тебя уже нет, а я старик, а все вижу, как там, на чердаке… Леночка… я скоро приду к тебе, ты меня жди, я уже скоро…

Леночка… хм, подумала Алёна, на самом деле это такое красивое, такое хорошее имя, почему оно ей всю жизнь не нравилось? Может быть, потому, что его никто не произносил с такой щемящей нежностью?

Бормотание стихло, Алёна встревоженно нагнулась еще ниже, но старик дремал, и она выпрямилась, повернулась, чтобы уйти, как вдруг он снова забормотал:

— Холодно! Мне холодно!

В комнате и в самом деле было прохладно из-за кондиционера, а укрыт старик оказался только легким покрывалом. Алёна нашла пульт и выключила кондиционер, а потом, увидев, как вздрагивает и зябко ежится больной, сняла с себя белый платок и принакрыла им плечи старика.

И, словно по волшебству, тот успокоился, начал дышать ровно и спокойно.

Алёна решила немножко подождать, пока он уснет покрепче, а потом забрать платок. Но сначала нужно было найти медсестру и попросить, чтобы старику принесли одеяло.

Она на цыпочках вышла из палаты и чуть ли не подпрыгнула, услышав позади громкое всхлипывание.

Повернулась. Из той двери, откуда недавно доносился спор, выскочила высокая полная женщина в белом халате и, закрыв лицо руками, кинулась прямо на Алёну.

— Выпей воды и успокойся! — посоветовал кто-то за дверью, и она захлопнулась.

Силясь удержаться на ногах, Алёна подхватила женщину:

— Осторожней!

Та отстранилась, отвела руки от лица и взглянула на Алёну слепыми от слез глазами:

— Ой, это вы… что вы здесь делаете?

Алёна с изумлением обнаружила, что стоит чуть ли не в обнимку с Татьяной… с той самой горничной из «Дерибаса», Танюткой, уволенной по ее вине.

— Я… — растерянно пробормотала она, — я жду одного знакомого. А вы? Таня, вы на меня, наверное, сердитесь, но честное слово, я на вас никому не жаловалась, это недоразумение…

Танютка снова закрыла лицо руками:

— Да о чем вы?! Вот так живем-живем, злимся, что-то строим из себя, а потом раз — и нет человека! Умирает такой хороший человек, такой добрый… а я ничего не могу поделать…

Алёна вдруг вспомнила, что на пышной Татьяниной груди в ночь заселения в гостиницу был бейджик с надписью: «Татьяна Мазур». Арнольду некоторое время назад звонила Татьяна, жена Бори Мазура, племянника Юлия Матвеевича Батмана. Так вот оно что, Танютка о старом коллекционере горюет. Он дядя ее мужа, а она оплакивает его, будто родного человека! Видимо, он был… да почему был? Он ведь еще жив! — и в самом деле добрый и хороший человек.

А Танютка между тем никак не могла уняться, все плакала да плакала. Алёна встревожилась, что эти рыдания разбудят спящего старика, и повела Танютку в холл, мимо двери, где мужские голоса все еще шипели друг на друга, изредка прерываемые чьим-то успокаивающим рокотом.

Они сели рядом на стул, Танютка почему-то крепко держала Алёну за руку, словно это ее успокаивало:

— Вы знаете, я когда замуж вышла, как в клоповник попала. Борик, мой муж, он хороший такой, а его двоюродные братья — это ужас! Дядю все время уговаривали коллекцию продать. А для него вся жизнь в этой коллекции. Вот теперь кольцо украли, они на него напустились, как коршуны, Борик в командировке в Киеве, только завтра вернется, а они тут лаются… дядин знакомый юрист приехал, чтобы их успокоить, а Додя, как змей, всех жалит, подзуживает, чтобы юрист дал им доверенность на продажу коллекции, пока дядя не оклемался!

«Так, — смекнула Алёна, — юрист — это она так Арнольда называет, а другие — это Павлуша, который на сером «мерсе» приехал, и какой-то Додя. Додя… что за дурацкое имя… а ведь я уже слышала его где-то…»

И тут же она вспомнила, где. Об этом Доде говорили Жора и Алик на базаре! Жора жаловался, что Додя помешал ему купить большую партию бичка и уверял, что у него десять ног, как у паука, и он всеми гребет к себе. Ну что ж, насчет количества ног, вернее, лап у паука Жора и впрямь ошибся, но насчет Додиной сути — похоже, ни чуточки!

Татьяна постепенно перестала всхлипывать:

— Спасибо… мне рядом с вами как-то спокойнее стало. И вы не думайте, я на вас ничуть не в обиде, я все равно хотела из гостиницы уйти, надоело. Иной раз думаешь, не в гостинице работаешь, а в борделе, вот честное слово! Взять хоть эту Зорбалу…

Танютка сокрушенно махнула рукой и встала:

— А, ну их. Даже говорить неохота. Пойду домой, там малые одни. Только еще раз на дядю Юлика посмотрю, как он там спит. А вы остаетесь?

— Да нет, я тоже ухожу, — махнула рукой Алёна, вдруг ощутив, что ее начала одолевать зевота. — Мой знакомый задерживается, а я спать хочу. До свиданья, Татьяна. Пусть все уладится.

— Спасибо, — улыбнулась Танютка и на цыпочках пошла по коридору. Алёна поглядела ей вслед и сама пошла к выходу. Уже на пороге она оглянулась: не появился ли Арнольд, — но коридор был пуст. Тогда она подошла к столику дежурной медсестры — та уже вернулась на свое место — и сказала, что старику во-он в той палате нужно одеяло. И наконец ушла.

Она не сделала и пяти шагов по улице Пастера, как ее обогнало медленно ползущее такси, и Алёна махнула рукой, останавливая машину. Ехать тут было всего ничего, но ужасно тоскливо идти в одиночестве той дорогой, которой ходили вдвоем, да и неохота было опять думать о несбывшемся.

Выйдя из такси, как и вчера, на углу Гаванной, Алёна перебежала Дерибасовскую, взглянула на окна третьего этажа гостиницы. Все они были темны: видимо, Оксана выключила свет. На секунду мелькнула зловредная мысль взять да нажаловаться на скандальную дежурную за то, что сунулась в номер, пусть даже в компании с озабоченным кавалером постоялицы, но это было глупо, а поэтому Алёна только устыдила себя за скандальность и тихонько поднялась на третий этаж. Отель продолжал являть собой совершенно бесхозную картину… столик дежурной пуст, охраны никакой, ужас… а впрочем, открыть дверь в подъезд мог только постоялец, у которого был особый ключ, так что на самом деле все обстояло не так уж страшно.

Алёна постояла под душем и, надев ночную рубашку, пошла задергивать шторы на окне.

Вдруг что-то ударилось в стекло.

Отдернула тюль, приотворила створку…

Внизу стоял Арнольд. При виде ее он высыпал из горсти камешки и отряхнул ладонь о джинсы.

— Это не твой платок? — спросил он, поднимая другую руку и помахивая чем-то белым.

— Ох… — беспомощно сказала Алёна. — Я совершенно забыла. Как ты его нашел?

— Легко, — улыбнулся Арнольд. — Мне его отдал Юлий Матвеевич.

Значит, вот кто был тот старик в больнице… сам Юлий Матвеевич Батман. Ну надо же!

— Ты очень добрая? — со странной интонацией спросил Арнольд.

— Я? — удивилась Алёна. — Нет, пожалуй. Скорее, довольно жестокая. Просто жалко его стало… старый, больной… несчастный… может, умирающий… да еще и замерз.

— Это просто удивительно, как иногда меняет человека жалость к близкой смерти другого человека… — задумчиво проговорил Арнольд. Потом словно спохватился и улыбнулся Алёне: — Что мне будет за то, что я твой платок принес?

— Ну, не знаю… — усмехнулась Алёна. — Подумаешь — принес! А как ты его передашь?

— Посторонись, — велел Арнольд, повязал платок вокруг шеи — и вдруг, легко подпрыгнув, ухватился за козырек над входной гостиничной дверью. Подтянулся, потом очутился на карнизе второго этажа, легко оперся ногой о лепнину над окном — и Алёне пришлось отшатнуться, потому что он уже повис, ухватившись за ее подоконник.

Он обладал какой-то сверхъестественной ловкостью, Алёна просто не верила своим глазам, она никогда не видела ничего подобного. Разве что в цирке. А, ну да, ведь Арнольд в цирковом училище учился, теперь она в это верила! Не прошло и минуты, как он стоял в комнате и протягивал Алёне платок:

— Ну, так что мне будет за это?

Она смущенно улыбнулась и пожала плечами. Тонкая бретелька ночной сорочки упала с плеча, и Алёна быстро набросила на себя платок, прикрыв почти обнаженную грудь.

Арнольд чуть нахмурился, лицо у него стало отчужденным.

— Значит, ты познакомилась с Юлием Матвеевичем? — спросил равнодушно. — И что он тебе рассказал?

— Ничего, — пробормотала Алёна. — Он… он просто называл меня Леночкой.