Ирина Лобусова - Ветчина бедняков

• Название: Ветчина бедняков
• Автор: Ирина Лобусова
• Жанр: Детектив

В маленьком провинциальном городке Южногорск исчезают дети. Легкое нажатие на кнопку пульта телевизора навсегда изменило жизнь главной героини Виктории, врача из частной клиники «Инфомед». По новостям шел сюжет о том, что в городе Южногорске пропали двое детей, близнецы, брат и сестра, малыши 7 лет. Пропавшие дети были ее племянниками, маленькими Стасиками (так прозвала их про себя из-за имен: Анастасия и Станислав), а их матерью была ее родная сестра Светлана…

Она едет в Южногорск только с одной целью: найти Стасиков. Ей приходится идти на крайности: перебираться через заборы под током высокого напряжения, обороняться от свирепых собак, сутки сидеть по шею в вонючем болоте, ползком в зарослях пробираться мимо охраны, вооруженной автоматами. Она спасет Стасиков, но для этого выстрелит в человека. И откроет неожиданный финал — в котором друг окажется смертельным врагом.

---

— Отравленное поле — оскорбление Бога…

— Что? — удивилась сестра.

— Не обращайте внимания! Вспомнилась фраза из одного романа Стивена Кинга… Просто так. Вам не понять. Я сам только сейчас начинаю понимать…

Монахиня кивнула головой-за годы работы в госпитале она привыкла к тысячам странностей больных, приучившись ни на что не обращать особого внимания.

Сад действительно был прекрасным. Посреди ухоженных клумб благоухали разноцветные соцветия, а на аккуратных дорожках, посыпанных гравием, стояли удобные скамьи. В саду было множество красных цветов. Когда он обернулся назад, возле ворот, ему вдруг показалось, что вся земля бывшего поля покрыта свежей, недавно пролитой кровью.

Обернувшись, он помахал рукой врачу и монахине. И сел в автобус, который тотчас же уехал. Когда автобус выезжал на дорогу за воротами госпиталя монастыря, в них въезжали две машины полиции. 

Глава 1

Сын стоял в дверях и смотрел на нее. Выражение его лица было таким же, как прежде. Только, может, немного внимательней. Он заметил, как она обернулась. Как дрожащей рукой поставила чашку на стол. Первой мыслью ее была (вопреки всему… удивительная вещь — человеческая натура) мысль о том, как он вырос из этой джинсовой курточки и еще о том, какими взрослыми стали его глаза…

— Мама, — сказал ее сын, — а на каникулы Стасики приедут?

Что она могла сделать? Отвести глаза в сторону? Это было бы слишком подло, да и не в ее правилах. Она смело встретила его взгляд и сделала все, что смогла. Сказала правду.

— Я не знаю.

Тень подруги выросла в дверях. Загораживая полностью проем и, как всегда, этого не замечая.

— Не отвлекай маму глупыми вопросами! У нее и так был тяжелый день!

— Тяжелый? — сын усмехнулся, — по — моему, этот день у нее был блестящий! Самый блестящий за последнее время — ведь она выспалась!

Подруга растерялась. Она подавила улыбку, глядя на это. Ее сын стал взрослым. Хотя, наверное, это не так много — целых двенадцать лет. Или, наоборот, достаточно много… Потоптавшись в дверях, он прошел по коридору и было слышно, как стучит, захлопываясь, дверь его комнаты. Он поступал правильно — шел к знакомому и привычному миру, где в компьютерных монстров нужно было стрелять, и где для любой головоломки существовали подсказки. Этот мир был более простым и в нем (он знал), чашки, которые кто-то ставит на стол, никогда не дрожат.

— Долго ты будешь ему врать? — в голосе подруги прозвучала какая-то требовательная угроза. Эта угроза неприятно резала слух, но была справедливой. Сделав вид, что ничего не поняла, отвернулась к окну, принимаясь вытирать лужу из — под разлитого кофе (проклятая чашка!) первым, что попалось под руку.

— Ты о чем? — как она хотела, чтобы ее голос прозвучал спокойно, но он, как и чашка, дрожал.

— Прекрати! Что ты делаешь?!

— Вытираю кофе. Это запрещено?

— Ты вытираешь кофе своими перчатками!

Она опустила глаза вниз, на бурый, размякший комок в руке…. Новые замшевые перчатки… Печально.

— Ладно, — вновь подняв голову, смело встретила взгляд, — хватит! Действительно, хватит! — бурый комок изо всех сил полетел в угол кухни. Подруга удовлетворено вздохнула.

— Честно сказать, я этого добивалась! Вывести из себя! Встряхнуть. Чтобы ты прекратила ходить, как зомби, и посмотрела правде в глаза…..

— Какой — правде?

— Их много?

— Достаточно! На сегодняшний день их целых две! И об обеих я красиво вру своему сыну! Впрочем, об одной из этих правд он знает и считает, что мне повезло — это о том, что меня уволили с работы. А вторая… Что, по — твоему, я должна сделать? Сказать, что на каникулы Стасики не приедут? И, может, объяснить, почему?

— Он ребенок. Несмотря на все свои компьютерные программы и взрослые закидоны, он еще ребенок. И он понимает очень остро, что ты ему врешь. Дети это всегда понимают.

— Я тоже не дура. Я знаю: взрослым врать можно, детям — нет. Я прекрасно все знаю! Что ты хочешь, чтобы я сказала? Что Стасики никогда не приедут? Не приедут никогда потому, что их уже нет?

— Ты так не думаешь!

— Думаю! Я все время об этом думаю! Я думала об этом еще до того, как пришел тот проклятый запрос из прокуратуры, и следом за ним — еще один, но уже из уголовного розыска, и все эти запросы послужили последней каплей, и… Впрочем, не важно! Важно то, что все это должно было произойти, понимаешь? С такой матерью, как моя сестра… Я вообще удивлена тем, что эти несчастные Стасики дотянули до шести лет и… Господи… О Господи… я… не знаю… Что ты от меня хочешь?!

— Я хочу, чтобы ты поехала к своей сестре.

— Никогда! Пусть она пропадет пропадом — вместе с ними!

— Не смей так говорить! Они же дети! Дети ни в чем не виноваты! Они просто дети, два несчастных маленьких ребенка шести лет, больные и абсолютно никому не нужные! Ни своей опустившейся мамаше, ни отцу, который никогда их и не знал, ни даже тебе, своей родной тетке…

— Опустившейся — это ты правильно сказала! И я не поеду к этой проститутке! Мало мне причинила в жизни зла, так еще и из-за этой дряни меня уволили!

— Не надо так говорить! Она же не виновата, что ее дети пропали!

— Дети! Да она и слезы о них не прольет, только обрадуется, что Стасики исчезли из ее жизни!

— Можно быть последней тварью, и любить своих детей!

— Много ты об этом знаешь!

— Достаточно! По крайней мере, больше тебя! Ты не знаешь, что значит для женщины потерять своего ребенка! И дай Бог, чтобы ты об этом не узнала никогда!

— Хватит! Если ты ждешь, что я зарыдаю в голос, то не дождешься! Этого не будет! У меня достаточно своих проблем! Вчера, между прочим, меня уволили с работы!

— Тоже мне потеря! Устроишься на другую.

— Не устроюсь!

— Еще как устроишься! Только вместо тысячи долларов в месяц в крутой медицинской фирме ты будешь получать тридцать долларов в районной поликлинике. Хорошие педиатры на вес золота!

— Фирмы, в которых платят тысячу долларов в месяц, тоже.

— Прекрати! Ты ведь не жалеешь, что спасла этого ребенка! И вообще — ты не можешь жалеть об этом дерьме!

— Сияющий оптимизм! С нахальным маникюром…

Подруга засмеялась:

— Посидишь пару дней дома — сделаешь себе такой же! Между прочим, полная чушь, что работающая женщина должна ходить, как страшило, без маникюра, прически, косметики… Женщина, которая работает, просто обязана хорошо выглядеть!

— Ну да, конечно. Особенно я. Вот мне сейчас до внешности!

— Значит, ты все-таки переживаешь.

— Конечно, я переживаю! Я ведь осталась без работы!

— Тьфу! — сплюнула подруга — выразительно, смачно и красиво, так, как умела она одна.

Засмеялась и закрыла глаза. На мгновение ей захотелось прижать их руками и больше не открывать — никогда. белые стены и знакомое ощущение боли… знакомое до мелочей — прежде.

«— Виктория Алексеевна, вы догадываетесь, почему я вас вызвал?

— Догадываюсь. И я подготовила все соответствующие документы. Вот результаты лабораторных анализов с выявлением аллергической реакции на компоненты препарата… Справка из областной больницы. Справка и медицинское заключение дежурного врача, который принимал ребенка… Заявление родителей… Лабораторный анализ химических красителей…

— Вы основательно подготовились, Виктория Алексеевна.

— Да, основательно. Я ждала последствий.

— Очень мило! Да, вы действительно могли их для себя ждать! Хотя, вероятно, вы не привыкли давать отчет.

— Не правда, привыкла. Но самый первый и главный отчет, который я должна дать, это отчет Богу о том, что я спасла жизнь ребенка, которого костоправы из вашего медицинского центра чуть не отправили на тот свет!

— И вы, сотрудник этого медицинского центра, отвезли ребенка в областную больницу?

— А куда еще? Я не могла спасти его в других условиях! А оставить в центре, чтобы его продолжили пичкать этим немецким препаратом, не имеющим, между прочим, лицензии и сертификата, препаратом, вызвавшим у ребенка такую аллергическую реакцию, что еще несколько часов — и его пришлось бы хоронить…

— Между прочим, это был не ваш пациент!

— Между прочим, я врач! И я обязана помочь человеку, если я могу это сделать! А позволить умереть девятилетнему ребенку, чтобы не подорвать престиж вашей фирмы — извините, но это уже слишком!

— Наверное, действительно слишком! Но, честно говоря, я не собирался требовать у вас объяснений — я и так уже сыт вами по горло! Кому нужен сотрудник, запрещающий покупать своим пациентам лекарства в нашей аптеке!

— Конечно, запрещающий, когда эти лекарства могут принести вред!

— Сотрудник, который своим конфликтным характером…

— Конфликтность, по — вашему, означает отсутствие безразличия?

— Ваши действия, к примеру…