Саймон Монтефиоре - Сашенька

• Название: Сашенька
• Автор: Саймон Монтефиоре
• Жанр: Роман
• Год: 2014

Нет возврата к былому благополучию и покою.

Ее отец требует развода у матери, чтобы жениться на симпатичной гувернантке.

Сама девушка попадает в тюрьму по обвинению в терроризме. А выбравшись на свободу, подвергается домогательствам комиссара Сагана, от которых ее спасает брак с сотрудником НКВД.

С мужем она живет в согласии и достатке, но ухаживания известного писателя вдруг пробуждают в ней неудержимую страсть.

Сколько продлится запретное блаженство?

Какую цену придется заплатить за него?

---

— Они дадут журналу интервью? — спросила Клавдия.

— Ну, тогда, при сложившихся обстоятельствах, я не могла просить, — сказала Сашенька, выпуская струйку голубого дымка.

— Но я над этим подумаю.

Раздался стук в дверь, вошла секретарша Сашеньки, Галя.

— Вас ожидает автор.

— Ему назначено?

— Нет, но он очень самонадеян. Он говорит, вы знаете, кто он, и хочет извиниться.

В боку у Сашеньки закололо, как будто она взбежала на гору.

— Вероятно, это писатель Беня Гольден, — произнесла она. — Какая наглость! Очень невоспитанный человек. Галя, скажи ему, что у меня нет времени.

— Беня Гольден? — переспросил Сашенькин коллега, Миша Кальман, кладя портфель на стол и затягиваясь. — Он напишет статью для журнала?

— Откуда вы его знаете? — спросила Клавдия, выпучив глаза. Она не двигалась с места, а когда затягивалась, раздавалось чмокание.

— Я с ним не знакома. Но он приезжал к нам на дачу на праздники.

— Наверное, устраивали большой прием, — заметила заместитель редактора, одетая в бесформенный грязно-коричневый сарафан. — Утесов, Цфасман, теперь еще и Гольден.

Сашенька пожалела, что похвасталась гостями. Она повернулась к Гале.

— Я не желаю с ним встречаться. Он должен договориться о встрече. Кроме того, я слышала, что он исписался: за два года не выдал ни строчки. Галя, передайте ему, пусть уходит.

— Хорошо, товарищ, — ответила Галя.

— Нет, подождите! — воскликнул высоким растерянным голосом Миша Кальман.

Галя повернулась, собираясь выйти.

— Передай ему, Галя, — настояла Сашенька, Галя направилась к двери.

— Подожди! — заявил Кальман. — Я поклонник его творчества. Нашему журналу так редко выпадает возможность сотрудничать с писателями его калибра! Нельзя упускать такую возможность!

Выпуклые, как у большого красного рака, глаза Клавдии вытаращились на Сашеньку.

— Неужели вы позволите личному возобладать над общественным? — удивилась она.

Сашенька почувствовала, что опасно переигрывает в своей неприязни. Искупавшись в величии самого Сталина, она внезапно почувствовала великодушие. Кроме того, может, она слишком близко приняла все к сердцу?

Может, Беня не такой уж и негодяй?

— Подожди минутку, Галя, — наконец сказала она.

Галя, хихикая, остановилась.

— Товарищи, нам необходимо решить, действительно ли мы хотим, чтобы он написал статью в «Советскую женщину».

Клавдия заметила, что Гольден вместе с Эренбургом и Бабелем был членом советской делегации на Конгрессе писателей в Париже в 1936 году. А в 1937 году принимал участие в мероприятиях, посвященных столетию со дня смерти Пушкина.

— Его рассказы невозможно забыть, — сказал Кальман, крутя на пальце свои седые локоны. Сашенька вспомнила, что некоторые видные военные, с которыми Беня общался, были разоблачены как враги народа и расстреляны в 1937–1938 годах. Его заступник Горький умер, многие писатели были осуждены.

— Но что написал Гольден за последнее время? — спросила она.

— Может, это своеобразный протест против партии? Или это указание культсовета со Старой площади?

— Я позвоню Фадееву, — ответила Клавдия. — И в Центральный комитет, в культаппарат Жданова.

— Предложение принято. Клавдия, о чем бы вы хотели, чтобы он написал?

— Например, о бисквитной фабрике «Большевик», которая изготовила самое большое в мире шоколадное печенье в форме танка на день рождения товарища Ворошилова. Гольден мог бы поговорить с рабочими и выяснить, как коммунистическая смекалка помогла им создать из печенья дуло пушки…

Фабрика «Большевик» гремела на страницах журнала, однако Сашенька нахмурилась, когда представила, что скажет Беня о статье про печенье, его форму и размер…

— Или, может, о танцах? — предложила Клавдия. — Под моим непосредственным руководством.

— Товарищ, вы сами предлагали куда более интересные темы, — ответила Сашенька. — Помните заседание нашего женсовета? Вы предложили статью о детдоме для детей врагов народа!

— Это животрепещущая тема классового исправления и перековки личности, — подтвердила Клавдия.

— Это как раз тема для серьезного писателя. Мы отведем под это целый разворот, пять тысяч слов. Я слышала, что детдом — отличное место, что многих детей усыновили советские семьи. Что ж, товарищи, стоит мне просить его написать очерк о детском доме им. Ф. Э. Дзержинского, где воспитываются дети изменников Родины?

Сашенька почувствовала усталость. Было уже семь вечера, а Карло проснулся в шесть утра и залез к ней в постель. За окном Москва окрасилась багрянцем летнего вечера. Несмотря на пятилетний план и здания, где вовсю кипела работа, было что-то в этой сцене старомодное. Улицы были пустынны, машины редки. По Петровке неслась конная повозка с овощами.

— Спасибо, товарищи! Решение принято. — Ее коллеги покинули кабинет. — Галя?

— Окончательный приговор, товарищи? — пошутила Галя, высовывая голову из коридора.

— Пригласите его, а сами можете идти домой.

Минуту спустя Беня Гольден уже стоял у Сашеньки в кабинете.

— Я не могу разговаривать в этом пропахшем чернилами бюрократическом морге! — воскликнул он своим скрипучим голосом. — На улице так хорошо, что хочется петь. Идемте со мной!

Уже намного позже, когда у нее было достаточно времени, чтобы прокрутить в голове эти мгновения, Сашенька поняла, что с этого все и началось: она пошла с ним к лифту, удары сердца гулко отдавались в ушах, потом остановилась.

— Беня, я кое-что забыла у себя на столе. Надо забрать. Извините!

Она оставила его в коридоре и побежала в свой кабинет. Прикоснулась пальцами к губам, посмотрела на свой стол, на фотографии Вани и детей, на телефоны, на гранки, — на все, что было для нее дорого. Она уверяла себя, что этот индюк не принесет ей ничего хорошего. Он груб, неотесан и лицемерен, он даже не член партии и ничего не боится, хотя стоило бы. Ей не следует идти с ним.

Потом, полностью отдавая себе отчет в том, что происходит, однако не в силах остановиться, она повернулась и пошла назад — туда, где ждал ее Беня Гольден.

10

— Это одно из тех редких мгновений, когда никто не знает, где мы, — сказал Беня Гольден, когда они гуляли по Александровскому саду вдоль красных стен Кремля, которые устремлялись вверх и вонзались в розовое небо.

— Знаете, иногда вы кажетесь мне таким наивным для писателя, — живо ответила Сашенька, вспоминая его глупые реплики в разговоре на даче. — Мы оба довольно известные личности и гуляем в самом известном городском парке.

— Это правда, но за нами никто не следит.

— Откуда вы знаете?

— Я никому не говорил, что иду к вам, я никому не говорил, что приглашу вас на прогулку по Москве. Я шел домой к жене, а вы собирались к мужу. Поэтому нет причин за нами следить. Ваши коллеги искренне считают, что мы обсуждаем статью у вас в кабинете. Если бы органы поинтересовались, то решили бы, что мы, как обычно в это время, идем по домам.

— Но мы же туда не идем!

— Именно, Сашенька, если разрешите вас так называть. В любом случае, в кепке меня никто не узнáет. — Беня надвинул свою кепку и низко наклонил голову.

— Теперь вас точно узнáют, — заметила она, глядя на ниспадающие пряди его белокурых волос.

— Оглядитесь вокруг. Сегодня в парке гуляет вся Москва. Неужели вам никогда не хотелось избавиться от своих обязанностей? Хотя бы на час.

Сашенька вздохнула.

— Всего на час.

Успокаивающий легкий ветерок ласкал ее кожу, забирался под белое платье, надувая и колыша прохладный хлопок, — она чувствовала себя парусом на ветру. Гольден шел быстро, говорил еще быстрее, она едва поспевала, чуть ли не бежала за ним на своих высоких каблуках.

Она задумалась о долге. У нее был муж, обычный, работящий, успешный, и двое подвижных веселых херувимов — воплощения здоровья и счастья. Им принадлежали две квартиры, дача, огромные апартаменты в розовом здании на Грановского, известном как пятый Дом Советов. Имелась и прислуга: Каролина — няня и кухарка в одном лице, садовники, шофер. Были Ванины родители, которые жили с ними в одной квартире и требовали постоянного внимания, особенно Ванина мать, которая весь день сидела во дворе и сплетничала слишком громким голосом. Она подумала о престижной и ответственной должности мужа, о своей работе в женском комитете и парткоме.

Все много работали: нависла угроза войны, необходимо было построить новое социалистическое общество; все пережили трагедию и горечь утрат, многих поглотили волны революции.

Сегодня, как почти всегда, Ваня будет работать всю ночь до рассвета — большинство так работает, а спят, когда спит генсек. Ваня рассказывал ей, что они просто сидят за своими письменными столами и ждут, когда по вертушке передадут: «Генсек только что вышел из кабинета и поехал на “ближнюю дачу”».