Игнатий Ростовцев - На краю света. Подписаренок

• Название: На краю света. Подписаренок
• Автор: Игнатий Ростовцев
• Издательство: Современник
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1985

Повествование Игнатия Ростовцева знакомит читателя с картинами жизни русского народа предреволюционных лет. Устами своего героя, деревенского мальчика Кеши Трошина, автор подробно рассказывает о быте и нравах одного из глухих мест Восточной Сибири, что «в пяти днях обозного пути по Енисею от Красноярска». Писатель воскрешает страницы истории сибирского крестьянства, напоминает о живых нравственных уроках нашего прошлого.

---

Как и все полицейские, Сергей Ефимович служил в свое время на действительной военной службе, дослужился там до унтер-офицерского чина и по увольнении в запас стал искать себе легкую вакансию. Поначалу он поступил объездчиком в Сисимское лесничество и был определен на службу на наш кульчекский участок. Здесь он рьяно взялся за выполнение своих обязанностей.

Наши кульчекские мужики не видели особого различия между тайгой, принадлежащей казне, и своим общественным наделом и за строевым лесом предпочитали ездить в казенную дачу. И вот Сергей Ефимович начал ловить их и составлять на них протоколы. По этим протоколам виновным в порубке выходил штраф. Одному несколько рублей, другому несколько рублей. Все это кончилось неожиданной развязкой. В одну темную ночь у Сергея Ефимовича зарезали коня, и он не смог уж выезжать в тайгу для поимки порубщиков. Однако Сергей Ефимович не пал духом и привел себе из Комы от родного тятеньки другого коня. Но теперь стали охотиться уж за ним самим и в одно прекрасное время чуть не угробили его в тайге.

Тут Сергей Ефимович сообразил, что дальнейшая служба в Сисимском лесничестве на кульчекском участке ему заказана, и подался в полицию. А там должным образом оценили его служебное рвение в должности лесного объездчика и назначили полицейским урядником сначала в Ермаковскую волость, а потом перевели на его родину — к нам в Кому. Как конный полицейский урядник Сергей Ефимович получал жалованье двадцать пять рублей в месяц, готовое обмундирование, сто рублей в год на содержание лошади и пятьдесят четыре копейки на ремонт своего оружия.

Поначалу все ждали, что он начнет выискивать в Кульчеке своих недоброжелателей. Но Сергей Ефимович оказался достаточно сообразительным, чтобы не осложнять своих отношений с мужиками, и махнул на старое рукой. И вообще, в новой должности он не спешил показываться к нам в Кульчек. Кроме Кульчека, в его ведении находилось ведь еще семнадцать деревень.

А волость у нас была спокойная. Раньше, говорят, у нас много было на поселенье политических. И у начальства было много хлопот с ними. А после 1905 года политических к нам не присылают. Волнений никаких нет. Грабежей тоже нет. Бывают драки, больше по престольным праздникам, да мелкие кражи. И по всей волости повальное винокурение.

Сергею Ефимовичу по должности все время приходилось разъезжать по волости и заниматься этими делами. Приедет, произведет допрос, кого надо посадит в кутузку, а все материалы дознания пошлет в Новоселову приставу.

А бывают дела и совсем незначительные. Что-нибудь о краже курицы, гусенка или поросенка, дела об угрозах, драках и оскорблениях. Этими делами Сергею Ефимовичу заниматься было в общем-то не положено. Они состояли в ведении сельской полиции — старосты, сотского, десятского. Но так как о таких происшествиях поступали жалобы, то ему волей-неволей приходилось заниматься ими.

Прежний урядник Кожевников допрашивал воров, драчунов и буянов с резиной. Кроме шашки и револьвера, он был вооружен еще резиновым бруском четверти три длиной и пальца три шириной. Огреет им человека раз-два, он и не виноват, да в чем угодно сознается. А у Сергея Ефимовича резины не было. То ли он не мог купить ее нигде, то ли пристав запретил ему наводить порядки в волости с ее помощью. Так что Сергей Ефимович обходился на допросах без резины и выколачивал признание вины простым рукоприкладством. Призовет на допрос какого-нибудь мужичонка, подозреваемого в мелкой краже, положит для острастки револьвер на стол и соображает, как ему лучше привести к сознанию вины этого человека: уговаривать его подобру-поздорову сознаться во всем или сразу пришить кулаком как следует, чтобы был посговорчивее?

А человек Сергей Ефимович был сильный. Роста хоть и не высокого, но весь как бы налитой. Грудь колесом, кулачищи что надо… Ну и напрактиковался он, конечно, здорово оглушать с одного удара. Самому ему это очень нравилось. Он чувствовал себя в такие минуты богатырем и держался очень гордо, так как был уверен, что наводит в волости закон и порядок.

Один раз он со старшиной Безруковым и двумя комскими мужиками привел в волость уж после занятий какого-то комского мужичонка. Говорят, его поймали на речке с чужим гусем. Поймали и посадили в комскую каталажку. Вообще-то, это дело следовало передать нам в волостной суд. Но комский староста решил проучить вора и упросил Сергея Ефимовича самому допросить его как следует у нас в волости, вечером, после занятий.

Был этот мужичонка шерстобитом, человек бедный, хозяйства своего не имел и перебивался кое-как с хлеба на квас. И здоровьишко, видимо, имел не ахти какое: выглядел бледным и худосочным. Ну, и испуган был, конечно, сильно, так как знал, как ведутся урядником допросы.

И вот Сергей Ефимович вместе со старшиной увели его в судейскую. А комские мужики, приведшие шерстобита в волость, уселись в прихожей на скамейку, закурили и стали прислушиваться к тому, что делается за закрытой дверью в судейской.

Я много раз слышал о допросах Сергея Ефимовича и знал, что он сейчас начнет бить этого шерстобита. Но я не понимал, для чего пошел на допрос наш старшина. Неужели ему это так интересно?

Между тем из судейской послышался громкий разговор. Сначала говорил что-то Сергей Ефимович. Потом старшина. Шерстобит тоже что-то говорил, но его плохо было слышно. И так несколько раз. Сергей Ефимович и старшина сердились и ругались, а шерстобит, видимо, оправдывался. Потом ненадолго все смолкло, и послышался истошный крик. После этого сразу все стихло, так что я мог явственно слушать разговор комских мужиков в прихожей:

— И прежних гусей, видать, он спер. Я думал, может, орел утащил али чьи-нибудь собаки задрали. У Ерлыковых кобель — знаешь? Как сорвется с цепи, так и на речку — гоняться за гусями.

— Напрасно мы грешили на ерлыковского кобеля. Кобель-то оказался двуногим. Видать, и моего гусака изготовили в жаровне с луком и картошкой.

— И баба у него такая же вредная. В глаза лебезит, а за глаза ворованных гусей жарит.

— А чего от них ждать? Известное дело — шерстобиты…

Тем временем из судейской опять послышались голоса. На этот раз Сергей Ефимович и старшина говорили тихо, а шерстобит кричал. Но вот Сергей Ефимович и старшина тоже стали кричать. Они старались перекричать шерстобита, а тот старался перекричать их. О чем они кричали — понять было трудно. Но вскоре Сергею Ефимовичу, видимо, надоело валандаться. Раздался пронзительный крик: «Караул! Убивают!» — и голос Сергея Ефимовича: «Как ты бьешь! Вот как надо!» Послышалось глухое падение тела. Потом все смолкло. Тут из судейской вышел старшина и сказал одному из мужиков:

— Иди, принеси из сторожки ковш воды. Хлипкий вор-то у вас оказался. Дохлятина какая-то.

Комский мужик даже обрадовался, что шерстобита надо отливать водой. Он побежал и принес из сторожки большой ковш воды. Старшина взял этот ковш и пошел в судейскую. Но шерстобит к этому времени уж очухался. Дверь в судейскую была приоткрыта, и оттуда было хорошо слышно, как Сергей Ефимович вразумлял его:

— Теперь ты знаешь, как со мной иметь дело. Иди домой и запомни — если еще раз попадешься, я из тебя все потроха выбью.

Шерстобит встал, вытер свою жиденькую бороденку, сплюнул на пол и, шатаясь, пошел из судейской. Не глядя на комских мужиков, он прошел через прихожую и скрылся в сенях.

— Ишь, какой ферт выискался. Гусятины захотел, — словно оправдываясь, сказал старшина. — Разводил бы своих гусей да и ел бы их на здоровье.

— А как же с нашим делом таперича будет? — обратился к нему один из мужиков.

— С каким это делом?

— А как же! У меня три гуся пропали. У кума Никанора гусак потерялся. Ведь он съел! Теперь это ясно.

— А вы заявляли о пропаже этих гусей? — вступил в разговор вышедший из судейской Сергей Ефимович.

— Нет, не заявляли.

— А почему не заявляли?

— Дык чего заявлять-то. Думали, орел утащил, а может, ерлыковский кобель съел. Он ведь как сорвется у них с цепи, так сразу на речку и начинает полысать за гусями. Только перья по сторонам летят.

— Так чего же на Ерлыкова не заявляли?

— Дык чего на него заявлять-то? Вчера его Полкан сорвался с цепи, сегодня мой Кучум. И тоже, понимаешь, сразу на речку и за гусями. Сегодня заявлю на него я, а завтра он на меня. И будем судиться, туды-сюды. А теперича дело ясное. Собаки тутака ни при чем…

— Плохо, что не заявлял. А теперь уж поздно. Не пойман — не вор.

— Как это не пойман? Мы с живым гусем доставили его на сборню.

— Ну и хорошо. Гуся своего вы получили обратно. А за кражу жалуйтесь на него в волостной суд. Двое суток тюрьмы ему обеспечено. Ты вот лучше скажи, почему ему полтора рубля за шерстобитье не доплатил?

— Как это не доплатил! Врет он, подлюга! Все до копеечки отдал!