Больной ублюдок - Fear no evil

• Название: Fear no evil
• Автор: Больной ублюдок
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2012

[b] У бедного сиротки Гарри Поттера появляется воображаемый друг.[/b]

Гарри Поттер, Том Риддл, Петуния Дурсли, Вернон Дурсли

Ужасы/ / || джен || PG-13 || Глав: 3 || Размер: миди

---

Старенький священник говорил что‑то, но так тихо, что Гарри почти не слышал его — до него доносились лишь отдельные слова. Он отодвинулся подальше от Марджери и Петунии, рассчитывая момент, когда будет лучше всего удрать. Наверное, когда гроб начнут закапывать, и все подойдут к нему, чтобы бросить на крышку цветы. Гарри очень хотелось подобраться к гробу поближе и посмотреть в лицо мертвеца. Оттуда, где он стоял, оно почти сливалось с белой подушкой, на которой покоилась дядина голова. А еще Гарри было интересно, начал ли уже Вернон разлагаться. Конечно, он знал, что трупы обрабатывают чем‑то, чтобы они не гнили слишком быстро, но сейчас такая жара…

Гарри задрал голову и, сощурившись, посмотрел в бледное, как будто выгоревшее, небо. Ни облачка.

— Господь — Пастырь мой; я ни в чем не буду нуждаться, — провозгласил вдруг священник, повысив голос так, что Гарри показалось, будто слова молитвы звучат у него над ухом.

— Он покоит меня на злачных пажитях и водит меня к водам тихим, подкрепляет душу мою, направляет меня на стези правды ради имени Своего.

Слова молитвы показались Гарри знакомыми. Тетя иногда брала его в церковь по воскресеньям, но он редко вслушивался в проповеди. Обычно Гарри просто сидел и мечтал о чем‑нибудь, потому что у старого священника был слишком тихий голос, и чтобы услышать его, приходилось очень сильно напрягать слух. Интересно, что это сейчас он вдруг так разорался? Впрочем, Гарри нравились слова из Библии — даже непонятные, они, тем не менее, были прекрасны.

— Если я пойду и долиною смертной тени, не убоюсь зла, потому что Ты со мной; Твой жезл и Твой посох — они успокаивают меня.

Несмотря на жару, Гарри почувствовал, что его руки и ноги заледенели. Те самые слова.

— Ты приготовил предо мною трапезу в виду врагов моих, — прошептал он себе под нос, и его голос слился с голосом священника.

— Умастил елеем голову мою; чаша моя преисполнена.

Гарри отступил еще дальше, прячась за спиной мистера Барнаби. Когда он решил, что тетя Петуния его не увидит, то сорвался с места и побежал.

Дорога до дома заняла у него не больше пятнадцати минут. Парадная дверь была заперта, но Гарри знал, что Дурсли держат запасной ключ от задней двери под ковриком для ног. После долгого бега по жаре он запыхался и дышал, как загнанная лошадь. Когда он отпирал дверь, руки дрожали. Он как можно быстрее прошел в свой чулан, сбросил с себя тесный жаркий костюм и пропотевшую рубашку, и надел привычные заношенные джинсы и линялую футболку. Потом зашел в ванную и умылся ледяной водой, глядя в зеркало на свое бледное лицо. Шрам на лбу покраснел и стал как будто четче, глаза блестели, как у лихорадочного больного. Гарри разозлился на себя. Подумаешь, Вернон помер. Туда ему и дорога. Нечего разнюниваться. Надо быстро схватить что‑нибудь на кухне и пойти куда‑нибудь, где его никто не найдет. А вернуться можно и вечером, когда Мардж уедет.

На дорожке, ведущей к гаражу, зашуршали шины. Гарри выглянул в окно гостиной и увидел зеленый автомобиль тети Мардж. На переднем сидении рядом с ней маячило вытянутое лицо Петунии. Гарри метнулся на кухню, схватил батон и кусок сыра и выбежал из дома через заднюю дверь в тот самый момент, когда Дурсли вошли через парадный вход.

Остаток дня Гарри провел в парке. Там, лежа в тени старых дубов, которые, наверное, еще помнили друидов, он жевал булку с сыром и думал о том, что случилось той ночью, когда умер дядя Вернон. Гарри был уверен, что не убивал его — ведь дверь в чулан все время была заперта. Но он проснулся в очках, хотя наверняка снял их на ночь… и тот мальчик, Том, который читал наизусть строчки из Библии…

Если я пойду и долиною смертной тени, прошептал Гарри себе под нос, и его вновь охватил холод, как тогда, на кладбище.

Я не убивал дядю, добавил он. Дубовая листва над его головой зашелестела, и в тихом шорохе листьев ему послышался чей‑то издевательский смех.

— Ты желал ему смерти, — сказал кто‑то.

Гарри сел, прислонившись спиной к шершавому стволу. Парень, который произнес эти слова, сидел в паре футов от него, скрестив ноги по — турецки. На вид ему было лет шестнадцать, но в его лице что‑то показалось Гарри знакомым. Бледные щеки, аккуратно причесанные темные волосы, темные глаза.

— Том? — спросил он неуверенно. Юноша кивнул.

— Я немного вырос с нашей последней встречи, — сказал он с мягкой иронией. — И кое‑что вспомнил.

— Ты вспомнил, откуда ты?

— Гораздо лучше. Я вспомнил, кто я.

Глаза Тома вспыхнули уже знакомым Поттеру голодным блеском.

— Это ты заставил меня убить дядю, — сказал Гарри.

— Я всего лишь приснился тебе, — Том улыбался. Тогда, в чулане, он был очень серьезным, а теперь — все время улыбался очень взрослой, вежливой, холодной улыбкой. — И сейчас — я тебе просто снюсь.

— Ты заставил меня убить дядю, — повторил Гарри.

— Я ничего не делал. Это ты желал ему смерти.

Гарри со стоном упал обратно на траву и посмотрел вверх, туда, где на фоне блеклого неба четко вырисовывался узор, образуемый резными дубовыми листьями.

— Я не желал ему смерти, — сказал он, оправдываясь. Том засмеялся тихим гортанным смехом.

— Конечно, желал. Этот толстый, вонючий подонок… это животное, все предназначение которого — дрожать в страхе и сдохнуть в муках… он осмеливался запирать тебя в чулане и морить голодом! Он заставлял тебя работать на него, и ни разу даже не поблагодарил тебя! Не поздравил с днем рождения, или Рождеством. О, в некотором смысле у него были благие намерения, — голос Тома превратился в шипение. — Он ведь так хотел сделать тебя таким, как все. Таким же, как его тупой ублюдочный сыночек! Злобная безмозглая тварь… ты ведь ненавидишь его, Гарри. Признайся, ты ненавидишь его.

— Я его ненавижу, — эхом прошептал Поттер. Он сжал кулаки, набрав полные пригоршни травы.

— Вот так‑то, малыш, — Том протянул руку и покровительственно потрепал его по голове. — Главное, быть честным с самим собой.

— Ты сказал, что вспомнил, кто ты, — вдруг спросил Гарри.

— Я… — Том запнулся. — Я расскажу тебе потом. Можешь пока считать, что я твой защитник.

— Ангел — хранитель, что ли? — фыркнул Гарри, переворачиваясь на живот. Том снова расхохотался.

— Ангелом, — ответил он, щуря глаза, — ангелом меня еще никто не называл.

Он достал из кармана своего старомодного пиджака что‑то маленькое и блестящее и сунул это Гарри в ладонь.

— Что за?.. — удивился Поттер, разглядывая предмет. Обычная булавка для галстука, сделанная из какого‑то белого металла. — Постой! Это же дядина! Откуда ты ее взял?

— Неважно, — в глазах Тома вновь появилось это жадное выражение. — Теперь она твоя.

— Зачем она мне?

Том зловеще усмехнулся.

— На память. Просто на память.

На этот раз Гарри ничуть не удивился, когда проснулся и не обнаружил никого рядом. Он все так же лежал на траве в парке; солнце уже зашло, но неподвижный воздух все равно еще был горячим, как в духовке. Правая рука была сжата в кулак, и когда Гарри разжал онемевшие пальцы, он обнаружил, что на его ладони лежит булавка для галстука, сделанная из белого металла. Он посмотрел на нее, раздумывая, стоит ли оставлять ее себе. Может, разумнее всего было бы ее выбросить… но вещица так уютно поблескивала в его ладони, как будто шепча — смотри! Смотри, что ты сделал. Не забывай! Гарри погладил гладкий металл грязным пальцем и вновь ощутил на краткий миг то смешанное с ужасом ликование, которое он испытал, прижимая подушку к лицу дяди Вернона.

Не убоюсь зла, подумал он.

Страшно хотелось пить. Наверное, Мардж уже уехала, решил он, и побрел по направлению к Тисовой улице. Если он придет слишком поздно, с тети Петунии станется не пустить его в дом. Конечно, ночи сейчас теплые, но ночевать во дворе, как собака…

Когда Гарри подошел к дому номер четыре, синие сумерки уже сменились ночной тьмой, но зеленый автомобиль по — прежнему стоял перед домом. Гарри выругался себе под нос. Вот же гадская тетка! Неужели она решила остаться переночевать? Возможно, будет лучше, если он опять прокрадется через заднюю дверь и спрячется в своем чулане. Тогда есть шанс, что о нем даже не вспомнят. Петунии в последние дни уж точно было не до него, а тетя Мардж…

Гарри не успел сделать нескольких шагов, как дверь дома номер четыре распахнулась, и в пролившемся на газон прямоугольнике желтого света появилась массивная фигура мисс Дурсль. Тетя Петуния сопровождала ее.

— Спасибо за предложение, дорогая, — громко сказала Мардж, — но я обязана ехать. Мои бедные собачки боятся ночевать без мамочки.

Петуния что‑то пискнула в ответ, но ее голос был заглушен могучим хохотом Мардж.

— Что ты, я совсем немного выпила. Это разве много! Помнится, раньше…