Матвей Гречко - Другая сторона Москвы. Столица в тайнах, мифах и загадках

• Название: Другая сторона Москвы. Столица в тайнах, мифах и загадках
• Автор: Матвей Гречко
• Жанр: Гиды, путеводители
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-271-44506-4

Эта книга о другой Москве — о той, по которой не возят интуристов от Красной Площади. 14 необычных экскурсий по самым интересным уголкам Москвы. Но самая главная фишка в том, что затронут не только центр, но и спальные районы, в которых также очень много неизведанного, загадочного и неожиданного.

---

Слева от Щёлковского шоссе — село Богородское (туда ведёт Богородское шоссе). Его самая большая достопримечательность — деревянный храм Преображения Господня (Краснобогатырская, 17), освящённый в 1880 году. А в 1913-м здесь произошло страшное злодеяние: были зверски убиты две старушки, вдова местного священника и её сестра. Даже видавший виды начальник Московской сыскной полиции Аркадий Францевич Кошко годы спустя с ужасом вспоминал об увиденном:

«Картина этого… убийства была особенно кошмарна. Жертвы жили в Богородском, в старом церковном домике. Одна из них была вдовой местного священника. Вместе с ней проживала её сестра-старушка.

Обе женщины не только были убиты, но подверглись ещё перед смертью утончённейшей пытке. Вид их трупов леденил кровь: поломанные кости, вырезанные груди, обугленные пятки — говорили о перенесённых ими чудовищных истязаниях. Всё в доме было перевернуто вверх дном. Всё, что можно было унести, — унесено. Словом, та же картина ограбления дочиста, столь знакомая мне по ряду других происшедших недавно случаев. Тут же при доме на дворе валялись трупы двух отравленных собак».

Это было одно из страшных дел убийцы-садиста Сашки-Семинариста, буквально терроризировавшего в те годы Москву. «Грабежи… следовали один за другим, с промежутками в неделю-две и носили несомненные общие признаки: жертвы обирались дочиста (часто до белья включительно), убивались всегда каким-нибудь колющим оружием», — вспоминал Кошко. Вся московская полиция была поставлена на ноги, но успех принесли не облавы, а скрупулёзный анализ всех деталей убийств, проведённый Кошко. Он пришёл к выводу, что в Москве орудует шайка, руководит которой человек молодой, весьма образованный и начисто лишённый моральных принципов, — весьма распространённый в те годы тип «нигилиста». Поиски велись очень долго, но преступники неминуемо рано или поздно в чём-то ошибаются. Так случилось и на этот раз: за Драгомиловской заставой они не добили одного из ограбленных, а тот успел ранить одного из нападавших. По его описанию и потому, что раненый неминуемо должен был обратиться к лекарю, удалось схватить одного из убийц. Главаря своего они боялись до смерти, но всё же выдали его. На допросах Сашка вёл себя нагло: «Я такой же интеллигент, как и вы», — заявил он следователю на первом допросе. «Ты не интеллигент, а убийца и изверг рода человеческого!» — с презрением ответил Кошко.

«Сашка был приговорён судом к повешению, но по амнистии, последовавшей к романовскому юбилею, наказание ему было смягчено до 20 лет каторжных работ. Февральская революция освободила Сашку, пожелавшего якобы отправиться на фронт. На самом деле Сашка явился в Москву, где и принялся за прежнее. Он не забыл свести счёты со слесарем и «мясницким учеником», убив их обоих. Большевикам Сашка чем-то не угодил и был ими расстрелян в 1920 году, в Москве», — заключает свой рассказ Кошко.

Щёлковское шоссе проходит по жилым районам между огромными парками — Измайловским и Лосиным островом. Минуя известный питомник Сиреневый сад, районы Измайлово и Гольяново, оно ведёт в город Щёлково, связанный со знаменитой детективной драмой — «Живой труп». Хоть это уже не Москва, но всё же история достойна рассказа, пусть и очень краткого.

Женщина, ставшая прототипом толстовской героини, Екатерина Павловна Симон, совсем молодой вышла замуж за дворянина Николая Гимера. Брак этот оказался крайне неудачным: Гимер оказался алкоголиком. Даже рождение сына не могло спасти семью. Поэтому Екатерина ушла от мужа и, отдав сына на воспитание родственникам, устроилась на курсы акушерок. Жила она очень бедно, снимая дешёвую комнатушку в одном из подвалов Хитровки. По окончании курсов Екатерина устроилась акушеркой в больнице при фабрике товарищества мануфактур «Людвиг Рабенек» в Щелково. Сына она смогла взять к себе.

Её муж, сознавая свой недуг, дал согласие на развод, но в те времена венчаная пара не могла быть разведена без одобрения Московской духовной консистории, а этого согласия получено не было. Для Екатерины это было ударом, ведь к тому времени у неё уже был другой жених — служащий ткацкой фабрики Степан Иванович Чистов. Тогда и родился в голове у Екатерины Павловны хитрый план — уговорить мужа инсценировать самоубийство. Самому Гимеру к тому времени всё уже было совершенно безразлично, лишь бы ему выплачивали небольшое содержание — на водку, а там — трава не расти. Под диктовку жены он написал «предсмертную записку», оставил пальто с документами у проруби на заледеневшей Москве-реке, а сам, переодевшись в другое, уехал из Москвы.

Спустя несколько дней Екатерина отправилась в Якиманскую полицейскую часть, где предъявила «предсмертное письмо» Гимера. Поначалу всё шло по плану: оставленное «самоубийцей» пальто не украли нищие, его нашёл околоточный надзиратель и принёс в часть. Вскоре нашёлся и подходящий труп, выловленный из Москвы-реки. Несмотря на некоторое несоответствие деталей, Екатерина поспешила опознать тело и получила «вдовий паспорт», позволивший ей вступить в новый брак. В январе 1896 года Екатерина обвенчалась со своим возлюбленным в Никольской церкви села Жегалова (церковь сохранилась).

Но разве можно доверять алкоголику? Быстро пропив все полученные от супруги деньги, Гимер принялся её шантажировать. Платить она отказалась, и тогда Гимер явился в полицию, представив все доказательства мошенничества и сговора. Екатерину Павловну обвинили в двоебрачии, Николая Гимера — в пособничестве. Первоначальный приговор был предельно жесток: суд постановил лишить бывших супругов дворянства, сослать их в Енисейскую губернию на пять лет, и даже после этого ещё в течение четырнадцати лет они не имели права появляться в крупных городах. Однако в дело вмешался знаменитый адвокат Анатолий Фёдорович Кони и добился не только смягчения приговора, но и развода для четы Гимеров. Екатерина Павловна провела в тюрьме только три месяца, работая там в больнице, а выйдя на свободу, смогла вернуться в Щёлково к любящему мужу — новому мужу.

Дело это подробно освещалось в прессе, недостающие подробности рассказал Льву Толстому председатель Московского окружного суда, однако публикация пьесы была отложена по просьбе сына Екатерины Николая, который умолял не бередить душевные раны его матери. Алкоголик Гимер тоже явился в дом к Толстому, умоляя писателя дать ему хоть какую-нибудь работу. К тому времени он совершенно спился и обнищал. Толстой согласился помочь с условием, что тот бросит пить. Гимер пообещал — и сдержал слово. Он прожил ещё несколько лет.

Драма «Живой труп» была опубликована лишь в 1911 году после смерти писателя и быстро заняла ведущее место в репертуарах сотен театров по всей России. Семье Чистовых, уже разбогатевших, ставших солидными заводчиками-мыловарами, это радости не принесло: посещения падких на сенсации журналистов расстраивали Екатерину Павловну, доводя до слёз. С 1911 по 1930 год, пока Екатерина Павловна была ещё жива, на экранах синематографов появились четыре экранизации романа (в 1911, 1916, 1918 и 1929 годах). Умерла она в 1930 году, по некоторым сведениям, покончив с собой из страха перед репрессиями: её сын был арестован.

На берегу Яузы

Свернём на улицу Матросская Тишина. Названа она по Матросскому богадельному дому, существовавшему здесь примерно с 1771 года и мимо которого запрещено было ездить громыхающим телегам. Поэтому улица действительно была тихой, жили здесь вышедшие на покой увечные матросы — вот вам и название.

На углу Стромынки и Матросской Тишины стоит МГУПИ — Московский государственный университет приборостроения и информатики. Выстроен он на том самом месте, где некогда и располагался Екатерининский богадельный дом (Стромынка, 20).

В конце XVII века Пётр Первый основал на этом месте Хамовный двор — полотняную фабрику, где делали парусину для русского флота. От этого строения сохранилось два корпуса — северный и западный. Они принадлежат МГУПИ, образуя угол здания, выходящий к Стромынке.

В 1785 году в зданиях фабрики разместился Екатерининский богадельный дом. Тогда были построены восточный и южный корпуса, замкнувшие каре. Во дворе богадельни стоит полуразрушенное круглое здание с пятью куполами, похожее на церковь. На самом деле это оригинальные старинные погреба.

Следующие строения по этой же улице — Преображенская психиатрическая больница (Матросская Тишина, 20). Это первая специализированная психиатрическая больница в Москве, выстроенная в 1802 году. Построен доллгауз (от немецкого «tollhaus» — дом для сумасшедших) был по проекту того же архитектора, что строил и Екатерининскую богадельню, — Ивана Селихова, ученика Матвея Казакова. Дом скорби был рассчитан на 80 больных, причём у каждого — отдельные покои. В богадельне было три отделения — для излечимых, неизлечимых и выздоравливающих. В конце XIX века здание расширили на средства жертвователей, в том числе купцов Алексеевых и их родственников Бостанжогло.