Эрик Хелм - Уцелевший

• Название: Уцелевший
• Автор: Эрик Хелм
• Издательство: Акация
• Жанр: Ужасы и Мистика
• Год: 1994
• ISBN: 5-900116-07-7

Мистико-приключенческая книга современного английского романиста повествует о переселении душ, о борьбе добра и зла, о магических ритуалах. Насыщена действием, изобилует фактическими сведениями, снабжена подробными примечаниями переводчика. Предназначается взрослому читателю.

Книга основана на романе Денниса Уитли «Против тьмы», в который Хелм внес некоторые изменения и добавил еще одну сюжетную линию.

---

Слуга распахнул огромные створки двойных дверей, отступил и позволил обоим пройти.

Рексу и герцогу явилась длинная, узкая комната, расширявшаяся в просторный салон, обставленный с пышной, почти крикливой роскошью в стиле Людовика Шестнадцатого, однако, полуослепленные неожиданно ярким освещением, товарищи не сразу оценили тончайший узор паркетного пола, безукоризненно блиставшие громадные зеркала, золоченую мебель и пышные гобелены, вытканные с непревзойденным искусством Бог знает сколько лет назад.

Первым опомнился Рекс. Он чуть ли не со свистом втянул воздух, стиснул запястье герцога и еле слышно шепнул:

— Черт возьми, она здесь, ваша светлость! При всем почтительном уважении к вашему огромному жизненному опыту!

У ван Рина и впрямь были некоторые основания сделать подобный вывод. Он взора не сводил с высокой, изящной девушки, застывшей на расстоянии нескольких ярдов, посреди салона, и всецело поглощенной разговором с господином Аароном, столь непростительно сорвавшим их уютные дружеские посиделки.

За последние полтора года Рекс по крайней мере трижды видал это загадочное, умное, прелестное лицо, с бездонными глазами под тяжеловатыми веками — глазами, в которых пряталась непроницаемая тайна, глазами, делавшими очаровательное лицо схожим с египетскими изваяниями, не имевшим возраста, почти предвечным. Невзирая на очевидную молодость, незнакомка выглядела неуловимо древней.

«Древняя, словно грех», — подумалось Рексу.

Впервые он столкнулся с девушкой в будапештском ресторане; через несколько месяцев — в нью-йоркской дорожной пробке, где автомобиль ван Рина оказался втиснут рядом с ее собственным; а затем — сколь ни удивительно — на шоссе близ Буэнос-Айреса, опять в машине, с тремя спутниками довольно странного вида. Как неожиданно встретить ее здесь — и какая удача! Рекс мысленно ухмыльнулся при мысли, что волей-неволей Саймону доведется представить собеседницу друзьям.

Глаза де Ришло были прикованы к Аарону. Резким, испуганным движением Саймон развернулся к посетителям. Одно мгновение он казался растерянным, не представляющим, как вести себя дальше. Полные, чувственные губы распахнулись, точно пытаясь произнести приветствие, но челюсть отвалилась, едва не коснувшись безукоризненно затянутого белого галстука; черные глаза расширились от изумления. Но Аарон быстро овладел собою, подобрался; привычная улыбка просияла на лице, ноги послушно двинулись навстречу вошедшим.

— Саймон, дорогой мой!

Ван Рин подметил, что герцог мурлычет сладким, шелковым голосом, несвойственным старому французу ни при каких обстоятельствах. Вкрадчивостью манер де Ришло отнюдь не отличался.

— Ради всего святого, прими наши самые искренние извинения за неожиданный набег. Мы, конечно, вломились к тебе в неподходящую минуту?

— Конечно, понятия не имели, что у тебя гости, — подхватил Рекс, продолжавший следить за девушкой, приблизившейся к другой женщине, стоявшей чуть поодаль рядом с тремя мужчинами, занятыми собственной тихой беседой.

— Нет-нет, я в восторге, — пробормотал Саймон. — Ужасно рад видеть вас обоих... просто у меня собралось несколько друзей... маленькое общество, членом которого я недавно стал... вот и все.

— Мы в лепешку расшибиться готовы от огорчения, — продолжал де Ришло с той же напускной слащавостью. — Верно, Рекс?

— Разумеется! И не подумали бы вторгаться, близко бы к порогу не подошли, — да, сдается, твой слуга посчитал нас кем-то из приглашенных заранее.

Невзирая на столь явное раскаяние, ни де Ришло, ни Рекс и не помышляли удаляться. Герцог мысленно поставил Саймону круглую пятерку за великолепное самообладание, с которым тот держался в явно стеснительном присутствии старых друзей.

— И вы простите меня, пожалуйста, за испорченный вечер, — ответил Саймон совершенно искренним тоном. — Хотел передохнуть перед решающей партией в бридж... — Он смешался, запнулся: — Вынужден отдыхать — очень быстро устаю, слабею, и никуда не годен. Настолько разбит, что просто позабыл о встрече с этими людьми, а сам же ее и назначил на шесть часов...

— По счастью, дружок, винный погреб у тебя преизобильный, — сказал де Ришло, не в силах удержаться от мягкой насмешки при взгляде на огромный буфет, уставленный армией бутылок, вполне способной поголовно споить всех постояльцев какой-нибудь не слишком большой гостиницы. — Noblesse oblige, mon ami[5].

— Позвонил Ферраро, — проворно ответил Саймон. — Сами знаете, лучший виноторговец Лондона, выбор бесконечный, доставка в течение часа. А потом совсем уж было вознамерился пригласить вас, да только подумал... подумал, заскучаете в незнакомом обществе.

— Скучать? И не подумали бы, слово чести. Однако, мы крадем тебя у прочих гостей.

Широким жестом де Ришло простер левую руку в сторону собравшихся.

— Разумеется, — с чувством согласился Рекс, положил широченную ладонь на плечо Саймона и легонько подтолкнул его к середине салона. — И не смей беспокоиться: пропустим по стаканчику твоего шерри, а потом исчезнем по-английски, ха-ха!

* * *

Первым опомнился Харт.

— Ваша милость, — Харт вымолвил эти два слова медленно и старательно, ибо челюсть неудержимо прыгала и речь вылетала отрывистым лаем, — ваша милость поклялись отпустить живыми тех, кого...

Испанец выразительно поглядел на Монсеррата. Барон еле заметно пожал плечами и тронул зубчатыми шпорами конские бока. Боевой скакун, во многих битвах участвовавший и всякого навидавшийся, звякнул сбруей, приблизился к окровавленной голове Торбьерна, валявшейся неподалеку, и даже ухом не повел, хотя любая лошадь шарахнулась бы от изуродованных останков, невзирая на понукания всадника.

Несколько мгновений Бертран созерцал искаженные капитанским кулаком черты. Латник, исполнивший палаческую обязанность, оказался неловок, и обрубок шеи превратился в мясные лохмотья, из которых остро торчали белые обломки позвонков. Де Монсеррат скривился.

— Я клялся оставить в живых ровно столько негодяев, сколько окажется за спиною главного мерзавца, если тот совершит покойницкую прогулку. Признаю, он поразил меня. Дело стряслось невиданное и доселе небывалое. Посему я намерен явить великодушие сверх обещанного, и пощадить не только восьмерых, как надлежало бы, а всех одиннадцать...

Дружный радостный гомон пленников и тихий недоуменный ропот латников прозвучали в ответ. Седоусый капитан скривился. Испанец отвернулся и кашлянул. Ветер витал в верхушках столетних вязов, отряхивая рыжую листву, тихонько ныл среди черных, словно водой облитых ветвей, словно жаловался кому-то на горькую, непоправимую обиду.

— ...Ни единый из вас не погибнет ни от моей руки, ни от руки моих воинов; ни вилланов моих не страшитесь, ни правосудия королевского. Ибо сие равнялось бы нарушению рыцарской клятвы и вечному бесчестию герба де Монсерратов...

Бертран помолчал и закончил почти ласково:

— Я обещал сохранить ваши презренные жизни. Однако отнюдь не обещал отпускать гнусную шайку подобру-поздорову. Родриго, помнится, ты рассказывал за доброй чаркой о том, как обходятся с пойманными преступниками в горах Монкайо...

* * *

Саймон быстро метнул взгляд на герцога, который с безмятежной улыбкой созерцал окружающее убранство и не придавал ни малейшего значения тому, что старый друг отнюдь не собирается знакомить его и Рекса с прочими гостями.

— Э-э... разрешите представить, господа, — мои старинные, — очень добрые друзья, — сказал Аарон и нервно кашлянул, обмениваясь быстрым взглядом с грузным, луннолицым человеком, в котором, по описанию де Ришло, Рекс незамедлительно признал Мокату.

— О, весьма, весьма приятно! — прошепелявил лысый толстяк сухим, неприветливым голосом. — Всегда рад приветствовать любого, кто навещает Саймона.

Де Ришло холодно поклонился, едва не ответив, что приветствовать, в общем-то, полагается самому хозяину дома, но враждебность, закипавшую в груди, разумнее было до времени придержать, и герцог рассыпался в любезностях, наговорил Мокате тысячу приличествовавших случаю комплиментов, а затем легко и непринужденно обратился к сидевшей неподалеку пожилой даме.

Сохранившая, невзирая на возраст, приятную внешность, изысканно и богато одетая, почти сутулившаяся под весом несчетных драгоценностей, дама держала в пальцах наполовину выкуренную сигару, то и дело жадно затягиваясь.

— Сударыня!

Герцог непринужденно извлек из внутреннего кармана золотой портсигар, содержавший длинные Hoyo de Monterrey, распахнул его и любезно предложил незнакомке:

— Сделайте милость, разрешите угостить вас одной из моих.

Женщина ожгла его коротким проницательным взглядом, протянула пухлую, унизанную перстнями руку, неторопливо и тщательно выбрала самую лучшую гавану, прикурила от протянутой де Ришло спички.