Георгий Северский - Второе дыхание

• Название: Второе дыхание
• Автор: Георгий Северский
• Издательство: Крымиздат
• Жанр: О войне
• Год: 1962

Автор этого сборника Георгий Леонидович Северский — командир одного из крымских партизанских соединений, боровшихся с немецкими оккупантами в годы Великой Отечественной войны.

Пусть место действия, имена действующих лиц в рассказах несколько изменены, — в основе их лежат действительные факты. Были такие события, совершались эти героические поступки, и мужество, страстный порыв к подвигу, глубокий патриотизм, героев книги — это те истинные качества советской молодежи, советских людей, которые привели нашу Родину к славной, великой победе.

---

Днем было не легче. Сидя часами у обледенелого окна, Катя думала: как жить дальше? Представления на базаре прекратились: Колесов внезапно исчез. Поговаривали, что он стал телохранителем немецкого офицера. Катя вспоминала о нем с отвращением.

Соседка посоветовала пойти на биржу зарегистрироваться, но девушка боялась, что ее угонят в Германию. А что-то надо было делать, и немедленно. Катя чувствовала, как с каждым днем тают силы. Несколько килограммов мерзлой картошки, которой она питалась последние дни, были съедены.

Когда Катя подходила к большому разбитому трюмо, уцелевшему потому, что его никто не покупал, она видела отражение худенькой, угловатой фигуры с большими запавшими глазами на постаревшем, каком-то сером лице.

Катя горько улыбалась. Давно ли, готовясь к первомайской демонстрации, стройная синеглазая девушка в белом спортивном костюме стояла перед этим же трюмо…

…Зимние сумерки наступили рано. По комнате поползли тени. Катя завесила окно. Зажгла коптилку и вдруг услышала осторожный стук в дверь.

Девушка испуганно обернулась. Кто-то медленно поворачивал ручку. Дверь открылась. Катя вздрогнула всем телом: на пороге стоял Колесов. Он был неузнаваем — куда девалось флегматичное, туповатое выражение лица! Перед Катей стоял энергичный, собранный человек. Всегда тусклые глаза сейчас блестели и пытливо смотрели на девушку.

— Что вам нужно? — удивленно и испуганно прошептала она.

Колесов запер дверь на ключ и подошел ближе.

— Спокойно, Катя. Я пришел к тебе по делу.

— Какое у меня с вами может быть дело теперь?

Колесов взял ее за руки.

— Тебе сейчас же надо отсюда уходить. Бежать.

— Бежать? Мне? — переспросила Катя. — Зачем?

— У нас мало времени, слушай внимательно, Катя. Я — партизанский разведчик. Меня ищут. Сюда придут обязательно: ведь ты работала со мной. Будут подозревать, что ты моя соучастница.

Катя широко открытыми глазами смотрела на Колесова.

— Вы? Партизанский разведчик?

— Да, Катя. Я разведчик.

Мир, душный и тесный, который до сих пор окружал девушку, вдруг начал рушиться. Вольным ветром — ветром борьбы повеяло от этого так преобразившегося человека. Значит, в это тяжелое, страшное время есть здесь люди, которые борются за все любимое и родное, за нее, за Катю, за таких, как она? И Колесов — один из этих мужественных людей. Как же она раньше не догадалась об этом! Ведь и она могла бы!..

Катя шагнула к Колесову близко, заглянула в глаза. Да! Признание Колесова — правда. Девушка это чувствовала.

— Иван Григорьевич! Как неожиданно и как хорошо! — прошептала Катя и вдруг заплакала.

Глаза Колесова потеплели; он обнял за плечи девушку, а она прижалась маленькой, по-мальчишески стриженой головой к его груди…

— Нам надо спешить, — мягко отстраняясь, вновь заговорил Колесов, и голос у него вздрагивал. — У тебя есть кто-нибудь, у кого ты могла бы перебыть несколько дней?

— Есть подруга, Лида Макарова, она звала меня к себе.

— Где она живет?

— Улица Шмидта, четыре.

— Шмидта четыре… — запоминая, повторил Колесов. Он секунду смотрел на девушку, словно колебался: говорить ли ей самое главное. — Слушай, Катя, мне нужна твоя помощь, — наконец сказал он.

— Я сделаю все.

— Это очень опасно.

— Я комсомолка.

Колесов вынул крохотный бумажный шарик.

— Здесь донесение в партизанский штаб. Если оно не будет своевременно доставлено, погибнет много людей. Я не могу передать его сам. Явка провалена, там сигнал опасности, меня ищут. На моей квартире засада. Возьмешься ты отдать донесение партизанским связным?

— Я сделаю это, — сказала Катя.

— Завтра с утра пойдешь на Братскую улицу, — продолжал Колесов. — В начале улицы по четной стороне стоит деревянный забор. Ты на нем приклеишь объявление: «Продается коза». Адрес укажешь любой, но с несуществующим номером дома. К объявлению должна подойти женщина к поставить под буквой П черту. У этой женщины ты спросишь: «Как пройти к вокзалу?» Она ответит: «Туда не надо ходить. Идите со мной». Ей ты передашь донесение и предупредишь, что явка провалена.

Волнуясь, Катя старательно слушала Колесова — как бы чего-нибудь не упустить. Когда Колесов кончил говорить, она спросила:

— А где я встречусь с вами, Иван Григорьевич?

Колесов вместо ответа внезапно насторожился: за окном послышался шум подъехавшего автомобиля. Отодвинув угол шторы, он посмотрел на улицу.

— Немцы… гестаповцы. Это за нами. Они, кажется, все вошли во двор. Одевайся, будем прыгать в окно. Скорее, Катя!

Катя метнулась к вешалке, ощупью нашла пальто, надела его. И сейчас же услышала стук в дверь. Она на цыпочках подбежала и стала рядом с Колесовым.

Стук повторился, было слышно, что за дверью несколько человек.

— Отворите! Почему не отворяете? — дверь задрожала под тяжелыми ударами.

Колесов поднял руку. Раздался треск выбитой рамы.

— Прыгай, Катя, тебя не должны взять.

Девушка вскочила на подоконник. Рухнула сломанная дверь. Колесов загородил спиной окно и выхватил револьвер. Катя спрыгнула на улицу.

Впоследствии майор Отто Фурст не раз вспоминал этот день. С утра, плотно позавтракав, он собирался на аэродром. Подавая ему шинель, денщик почтительно напомнил, что завтра воскресенье, и что господин майор разрешил Колесову выступить со своими силовыми номерами перед солдатами аэродромной команды.

Майор вспомнил, — такое разрешение он давал. Позвав Колесова, он приказал ему тотчас ехать и привезти свой реквизит. Колесов уехал попутной грузовой машиной.

В середине дня, когда вернувшийся с аэродрома Фурст садился обедать, у дома, взвизгнув тормозами, остановились две машины.

В комнату в сопровождении эсэсовцев быстро вошел Дилле.

— Вот кстати, — прямо к обеду, — начал было майор, но, посмотрев Дилле в лицо, осекся.

— Что случилось, Эрнст?

— Где твой русский силач? — вместо ответа грубо спросил Дилле.

Майор поджал губы.

— Я не понимаю тебя, Эрнст. Что это значит?..

— К черту!.. Я спрашиваю вас, где русский?

Фурст с достоинством поднялся.

— Я послал его в город, он будет к вечеру…

— Вы осел, майор!

Это было уже слишком. Фурст закричал, брызгая слюной:

— В чем дело?.. Что это значит?.. Я не позволю…

Дилле с презрительным любопытством смотрел на майора.

— Вундербар![9] Он ничего не знает.

Повернувшись к сопровождавшим его эсэсовцам, Дилле приказал:

— Быстро в город! Я сейчас буду.

Эсэсовцы вышли.

Дилле, стуча каблуками, подошел вплотную к Фурсту.

— Неужели вы еще ничего не знаете, майор? Ну так слушайте. Ваш протеже Иван Колесов — русский разведчик.

Майор Фурст сразу стал похож на покойника.

— Русский разведчик? Нет… Этого не может быть! Это ошибка.

— Хороша ошибка! Сегодня ночью мы накрыли его явочную квартиру.

Майор был близок к обмороку.

— Колесов смелый и опытный разведчик, — продолжал Дилле, — об этом говорит хотя бы трюк с вашим мнимым спасением.

— О майн либер гот[10], — застонал Фурст.

Дилле повернулся, отошел. Выхватив сигарету, нервно закурил.

— Меры приняты, и мы его, видимо, перехватим, но пока, до выяснения всех обстоятельств, прошу из дома не выходить.

Фурст понимал, что это катастрофа, что в лучшем случае рушится его служебная карьера. Он умоляюще посмотрел на Дилле.

— Эрнст, помоги мне, помоги ради нашей старой дружбы.

Дилле брезгливо оглядел его и, ничего не ответив, вышел.

Старый дощатый забор начинался сразу от угла Братской улицы. Было рано, и прохожие по этой окраинной улице еще не ходили. Катя остановилась недалеко от угла, огляделась и быстро прикрепила к забору листок бумаги. На нем выделялось написанное крупно: ПРОДАЕТСЯ КОЗА.

Шло время, появлялись редкие прохожие, но к объявлению никто не подходил. Задул холодный ветер, снежные тучи поползли низко над крышами домов; Катя, прятавшаяся в развалинах какого-то сарая, чувствовала, что окончательно замерзает. «Неужели связная не придет?» — с отчаянием думала она.

В середине дня, когда страшная тревога за судьбу донесения и мороз ее в конец обессилили, она заметила, что какая-то женщина задержалась около объявления.

С трудом передвигая онемевшими от холода ногами, девушка заспешила к забору. Сердце ее забилось сильными толчками: объявления не было.

Катя в отчаянии прислонилась к доскам забора и, не выдержав, заплакала. Сорвали… Объявление сорвали! Что делать? Пока она найдет где-то бумагу и карандаш и вывесит новое объявление, связная может пройти и не вернуться, Катя беспомощно огляделась и вздрогнула: женщина стояла рядом, внимательно ее разглядывая.

— Кажется, Катя? — спросила женщина.