Журнал Русская жизнь - Захолустье (ноябрь 2007)

• Название: Захолустье (ноябрь 2007)
• Автор: журнал Русская жизнь
• Жанр: Публицистика
• Год: 2007

Содержание:

НАСУЩНОЕ

Драмы

Лирика

Анекдоты

БЫЛОЕ

Световые картины деревенского характера

Действительно свободные

Алексей Митрофанов - Город экстремалов

ДУМЫ

Евгения Долгинова - Черное зеркало

Михаил Харитонов - Место, обделенное жизнью

Дмитрий Быков - Смерть народника

ОБРАЗЫ

Евгения Пищикова - Теплота и свет: битва титанов

Дмитрий Данилов - Мэйн стрит

Наталья Толстая - Поверхность равнинная, производство мясо-молочное

Захар Прилепин - Пацанский рассказ

ЛИЦА

Олег Кашин - Типичный представитель

ГРАЖДАНСТВО

Евгения Долгинова - Город и благодать

Олег Кашин - Дайте нам сгореть

ВОИНСТВО

Александр Храмчихин - Выдь на Волгу!

МЕЩАНСТВО

Павел Пряников - Канарейки в лимонах

Карен Газарян - Вонь

Эдуард Дорожкин - То березка, то рябина

ХУДОЖЕСТВО

Денис Горелов - Славянофулы, вперед!

Борис Парамонов – «Доктор Живаго»: провал как триумф

Аркадий Ипполитов - Гости съезжались на Daatchia

Максим Семеляк - Последний грош души

Денис Горелов - Высота птичьего помета

---

Мы, уже списавшись, решили ехать туда же. Началась обычная по тем временам жизнь - с вечными заботами о еде, о топливе, о детских школах. Все это было мучительно, трудно, почти что невозможно. Детей устроили в хорошую школу Хвостова, которая еще в то время сохранились, несмотря на 21-й год. Кажется, директор этой школы повесился из-за большевиков. Семен Людвигович тотчас был выбран ординарным профессором Московского университета по кафедре философии, приобрел себе прекрасную аудиторию, среди которой был, потом очень знаменитый, пробывший много лет в каторге, профессор Алексей Лосев.

- Вы не помните, чтобы оказывалось какое-то давление на Семена Людвиговича относительно того, как ему преподавать?

- Наоборот… Когда Семен Людвигович приехал в Москву, Бердяев что сделал? Он открыл Вольную религиозную академию, в которой они оба читали лекции, на которые вход был доступен всем - солдатам, матросам, крестьянам, интеллигентам. Все это проходило страшно мирно и даже под восторженные одобрительные возгласы слушающих. Настроение у Семена Людвиговича было бодрое, и мы считали, что должны уже устраиваться как-то на следующую зиму.

Нам предложили полуподвальную квартиру в три комнаты, которую мы с восторгом приняли. Это оказалось блаженством. За эту зиму не было никаких особых событий, кроме постоянного поиска еды. Обычно бывали такие пайки для ученых, за которыми нужно было ездить, и обычно давалась баранья туша отвратительная, которую нужно было привозить домой, где-то ее распиливать, что-то из нее делать. В смысле продовольствия было плохо. Но нас спасала сестра Семена Людвиговича, которая была за границей - она нам посылала посылки АРА. Это было огромное богатство. Потому что если посылка приходила два раза в неделю, что бывало постоянно, значит, мы были обеспечены материалом для обмена. Всегда можно было заграничную крупу обменять на что-нибудь другое. Так что этот вопрос для нас не стоял так остро, как для других.

Весной мы решили переехать на какую-нибудь дачу. И кто-то нам посоветовал деревню Окуловку. Там у нас была просто изба в две комнаты. Время проводили ребята прекрасно, купались, искали ягоды, грибы. Семен Людвигович постоянно ездил в Москву. Однажды мы с ним уехали, я его проводила и вернулась домой. Через несколько часов он тоже вернулся: «Почти все друзья из нашей среды, из моего круга, арестованы». Бердяев, Кизеветтер, Трубецкой. Ильин Иван Александрович не был арестован только потому, что спрятался и его не могли найти.

В это время в Москве в нашей квартире уже появились чекисты, они уже опечатали нашу квартиру и обратились к живущим в другом доме: «Где профессор Франк?» И соседка, не поднимая головы и не зная, кто это спрашивает, дала точный адрес Семена Людвиговича в Окуловке. Так что они рано утром выехали из Москвы, и в 6 часов утра нас разбудил хозяин нашего дома и сказал мне: «За твоим хозяином приехали красные. У них что-то сломалось, они застряли здесь, в лесу». Что же оставалось делать? Бежать было некуда. Я взяла свои драгоценные вещи и доллары, которые у нас были, завязала в узелок и бросила в крапиву, которая тут же росла, на дворе. Через полчаса приехал автомобиль с двумя солдатами и с бабой в красном платочке, предъявили ордер на арест и сказали, что они должны сейчас его арестовать и увезти. На мой вопрос, могу ли я поехать с ними, прежде всего запротестовал сам Семен Людвигович и сказал, что нет, поезжай поездом, я не хочу, чтобы ты ехала с ними. Они сказали: «Зачем вам ехать? Мы все равно сейчас едем к вам на квартиру». (Зная, что они там были, что квартира уже опечатана, и что они туда не поедут). Поэтому я не дала ничего Семену Людвиговичу, кроме одного одеяла, раз все было в городе, и он уехал. Когда я приехала в Москву, нашла свою квартиру опечатанной и поняла, что меня обманули.

Я вернулась к детям, с тем чтобы назавтра ехать опять. Назавтра я приехала рано утром и пошла сразу в ЧК. ЧК - это Лубянка, кажется? Я вошла в такой огромный, совершенно круглый вестибюль, весь в маленьких окошечках. И куда я не подходила, на мой стук никто не отзывался. Кроме одного окна, которое открылось и, по-видимому, для издевательства: его открыл мне человек, который так заикался, что я ни одного слова понять не могла. Так я и ушла ни с чем. Была полная тишина и полное молчание. К счастью, в этот день или на другой мне позвонил Бердяев, который сказал: «Я освобожден, Семена Людвиговича допрашивают сегодня, нас всех высылают за границу. Не беспокойтесь, он здоров». Я уже с этой вестью поехала опять к детям, радостная. Потом собрала их всех, и мы вернулись домой, в эти две комнаты, и через 5-6 дней Семен Людвигович вернулся. Выпустили, подписав бумагу, что он под угрозой высшей меры наказания, то есть расстрела, никогда не вернется в Россию.

- А Семен Людвигович где-нибудь писал или рассказывал вам лично о допросе?

- Да, очень много. Какой-то был страшно милый судебный следователь, который по приказу или по своей инициативе был с ними очень вежлив. И все изощрялись, как кто относится к советской власти. Острили. Бердяев написал, что «объективно, но с интересом, стараясь изучить подлинную природу вещей». Но никто не запрещал им выражаться так, как они хотели. К счастью, они сидели всего 5-6 дней. Их кормили черным хлебом и похлебкой из капусты. Семен Людвигович никогда не ел капусту, и он просто голодал. Соседом его по камере был Сергей Трубецкой, сын философа Трубецкого, он очень благородно и храбро отвечал.

- В каком месяце вы покинули Россию?

- 1 октября 1922 года. Как только визы были получены, нам было сказано, что мы можем собираться. Было позволено вывезти все, что мы хотим, деньги и драгоценные вещи. Вещей у нас было уже немного, но все-таки все, что у нас было, мы взяли и приехали из Москвы целым поездом в Петербург.

На другой день мы поехали на пароход, нас провожала целая куча народа, и тут опять-таки большевики оставили отвратительное впечатление. Они Васю маленького, который был курчавый, и мою девочку - Наташу - осмотрели с ног до головы: волосы растрепали, в штанишки залезли. Только их, а взрослых почему-то - нет. Вероятно, решили, что если мы что-то прячем, то прячем на них.

И потом мы сели на пароход. Роскошный немецкий пароход, с горничными, с белыми салфетками, накрытыми красиво столами, от чего мы все совершенно отвыкли. И почему-то странно, когда мы уезжали, мы прощались со всеми нашими друзьями, а капитан с нами не разговаривал, никто нас не приветствовал. Мы себя чувствовали опять, как будто мы какие-то враги.

Потом, подъезжая к Кронштадту, пароход вызвал лодку. Из Кронштадта выехал катер, на него выгрузились три человека. Когда они отъехали, капитан вдруг нам сказал: «Теперь мы можем вас приветствовать. На лодку слезли представители власти. Теперь вы - народ свободный».

И тут он нам предложил всем шампанское.

Подготовка текста и публикация Ивана Толстого

Алексей Митрофанов Город экстремалов

В Калуге никого ничем не удивишь

I.

А началось все, как обычно, с интернета. Просматривая всевозможные региональные ресурсы, обнаружил новость. Оказывается, совсем недавно, в сентябре этого года, в Калуге был заложен первый камень «многофункциональной рекреационной зоны Сити-парк г. Калуга». Площадь отведена под это дело колоссальная: одиннадцать с половиной гектаров на восточном берегу Яченского водохранилища. Общая стоимость проекта - более 4 миллиардов рублей (это, ясное дело, прикидки, на деле может выйти в несколько раз больше).

Начало «комплексного освоения территории» - апрель 2008 года. Что ж, вполне логично: по весне. Окончание строительства - 2012 год. Ну-ну. А впрочем, может, и успеют. «Подрядчики создадут не менее двух тысяч рабочих мест для калужан». Население Калуги - 340 тысяч. Но все равно рабочие места будут отнюдь не лишними. Планируемое ежегодное поступление в бюджет - около 300 миллионов рублей в год. Интересно-интересно, во что эту сумму превратит инфляция к 2012 году. Но главное, конечно же - сама концепция так называемого Сити-парка. А здесь планируется разместить «многочисленные кафе, рестораны, пляж, яхтклуб, гостиницы, ландшафтный парк, дискотеки, клубы, боулинг, бильярд, площадки для экстремальных видов спорта, павильоны искусств и ремесел, фитнес-центр, конгресс-центр, офисный центр, гипермаркеты товаров для дома и продуктов питания, супермаркеты спортивных товаров, мебели и электроники, аттракционы и виртуальный кинотеатр».

Мне это сразу же напомнило историю застройки нынешней Манежной площади. Сейчас уже мало кто помнит, с чего это все начиналось. А начиналось с проекта никому не известного архитектора Улькина, победившего в конкурсе полтора десятка лет тому назад. Список запланированных объектов в то время тоже изумлял. Наземная площадь, подземная площадь, а под подземной площадью - еще одиннадцать этажей, где должны были разместиться «Центр искусств» с выставочным залом, киноконцертный зал на 1000 - 1100 мест, рестораны, кафе, бары, буфеты, магазины, мастерские, Иверская столовая на 120 мест с бесплатными обедами для малоимущих. И так далее. В результате получилось множество бутиков и фуд-корт. Ау, бесплатные обеды! Мастерские, ау!