Журнал Русская жизнь - Водка (июнь 2008)

• Название: Водка (июнь 2008)
• Автор: журнал Русская жизнь
• Жанр: Публицистика
• Год: 2008

Содержание:

НАСУЩНОЕ

Драмы

Лирика

Анекдоты

БЫЛОЕ

Веселие пити

Ефим Зозуля - Сатириконцы

ДУМЫ

Мариам Новикова - Любить по-черному

Василий Жарков - Властный обычай

Борис Кагарлицкий - Пьяный термидор

Андрей Громов - Погубленные и спасенные

Максим Семеляк - Разонравилась она мне, что ли

Лидия Маслова - Братья-близнецы

ОБРАЗЫ

Захар Прилепин - Герой рок-н-ролла

Дмитрий Быков - Love Story

Михаил Харитонов - В завязке

Евгения Пищикова - Филины

ЛИЦА

Олег Кашин - Крепкое рукопожатие

Дело житейское

ГРАЖДАНСТВО

Евгения Долгинова - Танцы кривых

Мария Бахарева - Неупиваемая чаша

Олег Кашин - Порядочный арестант

ВОИНСТВО

Александр Храмчихин - Бутылка в небесах

МЕЩАНСТВО

Эдуард Дорожкин - Белоснежная Мэри

ПАЛОМНИЧЕСТВО

Карен Газарян - Венская композиция

Екатерина Шерга - Заколдованный источник

ХУДОЖЕСТВО

Аркадий Ипполитов - Натюрморт с бутылками

Денис Горелов - Бывает, что и баран летает

---

Молодец Пашинский! Он пари выиграл, так что действительно оказался героем… предстоящего судебного процесса.

Финал праздника Преображения

Вчера в губернском суде началось слушание дела об убийстве крестьянина села Федорново, гр. Бобруцкого. В августе прошлого года в с. Федорново особенно весело проводили праздник Преображения. Из церкви многие крестьяне отправились по домам, где начались гульбища, сопровождавшиеся слишком широким потреблением пива и самогонки. На следующее же утро невдалеке от своего дома был найден убитым крестьянин Бобруцкий.

Таков финал празднования Преображения в с. Федорново.

Крокодил, № 10, 1924

Английская горькая

Английские буржуи шлют Красной армии поцелуи: целые плакаты и рекламы - предлагают ликеры, водки и бальзамы имени английского: пей и пиши вензеля. Вот до чего английский буржуй ловкий, со сноровкой: рассылает Симбирским военным клубам, способом самым открытым и грубым, официальные бумаги о готовности прислать королевские пьяные баклаги, а кроме того, и соответствующие рекламы:

«Пьют кавалеры и дамы - вино, выдержанное с 1901 года».

Ну, у нас вино хоть и помоложе, ну что же: зато покрепче и для английских буржуев гоже. Выдержано с 1917 г., с октября: выпей - растеряешь все якоря.

Пути к пьянству целесообразному

Хочу я вилами пихнуть хабаровскую газету «Путь». Шлют рабочие жалобы: «Убрать не мешало бы, а то на пристанях тайные шинкари от зари до зари рабочих спаивают, как коров сдаивают». И кричат грузчики хором: - «Дело это грозит нам разором!» А газета «Путь» нашла разумный путь:

«Очень, говорит, просто: полезней раз во сто - открыть казенный госспиртовский кабак. И получится дело мак: рабочий за ханжу лишнего не переплачивает, казне доходы накачивает. Госвинскладу рабочий народ дает доход. А рядком детком - не допускал бы пьянства чрезмерного, а только пьянство примерное. Не принимал бы в залог ни пиджаков, ни сапог». Такое предложение разумное и целесообразное. Такова газета советская.

Подготовил Евгений Клименко

Ефим Зозуля Сатириконцы

Часть 4. Окончание

Сотрудничество мое в «Новом Сатириконе» началось так.

После первой встречи, описанной в начале настоящего очерка, я принес рассказ. Через некоторое время - второй. Еще через месяц-два - третий.

Затем произошла заминка. Я чувствовал, что у меня нет подходящих для «Нового Сатирикона» вещей.

Как- то в это время я встретил Аверченко на улице. Он просил меня зайти, сказав, что имеет ко мне дело.

Я зашел. Он сказал мне, что издательство «Новый Сатирикон» будет издавать еженедельный журнал «Окно в Европу». Не соглашусь ли я быть секретарем редакции этого журнала. Я охотно согласился.

Однако этот журнал не осуществился, и через месяц Аверченко, объявив мне о том, что журнал этот издаваться не будет, - спросил, не хочу ли я, вместо этого - быть секретарем редакции «Нового Сатирикона».

- Это даже лучше, - улыбнулся он. - То новый журнал, а это уже известный. У нас был секретарем редакции Саша Черный, он ушел, - будьте им вы.

Я, конечно, согласился. Это было неслыханным успехом. Шутка ли - секретарь редакции «Нового Сатирикона»! Товарищи бесконечно поздравляли меня.

А еще через месяц - после начала моей работы - Аверченко спросил меня, почему я не даю рассказов для «Нового Сатирикона».

Это был для меня знаменательный разговор. Не всякий редактор так понимает наклонности своих сотрудников.

Я ответил, что у меня записано в записной книжке немало тем, но на эти темы как-то не хочется сочинять рассказы. Эти темы как бы сами по себе уже готовые рассказы, но какие-то недоношенные, хотя внутренне автор их вынес и считает в существе своем законченными…

- Покажите, - сказал Аверченко.

Я показал ему свою записную книжку.

Он начал читать. Лицо его сделалось серьезным, вдумчивым, удивительным, - каким оно часто бывало, когда он читал, писал или говорил о чем-нибудь, что интересовало его. Обычно в такие минуты он не острил и говорил, стараясь подобрать выражения точные, прямые, ясные, немного торжественные.

- Знаете что, - сказал он, прочитав все, что было написано в моей записной книжке - страничек пятнадцать. Читал он быстро и легко разбирал любой почерк. - Знаете что. Я предлагаю вам следующее: давайте в журнал эти записи в таком виде, в каком они здесь записаны, и мы так и назовем их: «Недоношенные рассказы». Да. А под этим постоянным заголовком мы будем печатать ваши рассказы. Мне они нравятся.

И он в том же серьезном тоне довольно долго говорил о том, что такое маленький рассказ, какие виды маленького рассказа существуют, он говорил о художественно-философских обобщениях в таких рассказах, говорил о большом разнообразии, которое допускает трудная форма маленького рассказа, и в заключение дал точную характеристику моих попыток.

Я много видел на своем веку редакторов, и должен сказать, что Аверченко был одним из самых острых и чутких.

И опять: что имеет общего - этот Аверченко с Аверченко-снобом, с Аверченко-модником, шовинистом, немцеедом и контрреволюционером?

Куда девались его вкус, опыт, самостоятельность в суждениях, когда и его рассказы и фельетоны, и весь журнал начинали без всякой меры и смысла пестреть набившими оскомину «фрицами», «функе», «Вильгельмом Гогенцоллерном», бесконечным цитированием лозунга «Дейчлянд юбер аллес» и «тевтонами»?

Куда девалась прежде всего его редакционная чуткость?

Куда девались его вдумчивость, умение делать материал новым, ярким, интересным, когда в «Новый Сатирикон» хлынул грязный поток уличной революционной мерзости и глупости?

К глубокой моей личной радости я примерно с июля 1917 года уже не работал в «Новом Сатириконе» - я редактировал двухнедельный большой иллюстрированный «Свободный журнал», но я следил за «Новым Сатириконом» и должен был с болью убеждаться, что и журнал и Аверченко попали в нечто невылазное.

Правда, я не знал еще и не мог предвидеть, что журнал будет закрыт, а Аверченко очутится в эмиграции, но смутно чувствовал, что таким, каким Аверченко был - он уже не будет.

Кроме Ре- ми и Мисс, я почти ничего не сказал об остальных сатириконских художниках.

После Ре- ми основным художником «Нового Сатирикона» был Алексей Александрович Радаков.

В тот период он отличался необычайной веселостью, смешливостью, рассеянностью и шумливостью. Он хохотал заразительно-весело по всякому, даже незначительному, поводу.

Рисунки его хорошо известны. Он довольно много печатал их и в советских изданиях, как продолжает работать в наших журналах и поныне.

В сатириконский период они мало отличались от теперешних. Даровитый и культурный художник, он никогда не менял своей манеры, раз и навсегда оставшись верным своему, на первый взгляд как будто неряшливому, нарочито детскому и шаловливо-гротескному стилю, а на самом деле являющемуся выражением его давно установившегося творческого мировоззрения.

В «Новом Сатириконе» любил он печатать целые страницы, чаще же так называемые кусковые, т. е. четыре или шесть рисунков на странице, объединенные одной темой.

Темы он часто придумывал себе сам. И сейчас еще - при воспоминании об этом - в ушах стоит его смех, сопровождавший объяснение рисунков и подписей к ним…

Он был наиболее общительным и гостеприимным из художников-хозяев «Нового Сатирикона».

Он приглашал С. Судейкина, Бориса Григорьева, других художников, которые оживляли страницы журнала.

Сам он иногда тоже как бы хотел уйти от себя, от своих «кусковых» рисунков и нарисовать что-либо на тему высокую, поэтичную, вечную…

Обычно это желание совпадало с весной, и в «Новом Сатириконе» появлялась страница странного содержания - маленькие дома, большой поэт с большой точкой вместо глаза, с поломанной широкополой шляпой и длинными волосами, и все это подписывалось стихами, принадлежащими тоже Алексею Александровичу…

Выходило это мило, непринужденно, лирично, и журнал, несомненно, становился художественнее…

В жизни редакции А. Радаков почти не принимал участия. Приходил редко. Иногда не приходил месяцами, и за рисунками его посылали.

В последнее время - два-три года - существования «Нового Сатирикона» он был как-то совсем на отлете, увлекаясь живописью и росписями театров, художественно-театральных погребков и т. д.

Но, конечно, его породистая фигура, в широком пальто, в широкополой шляпе, его веселое лицо с бакенами - нераздельно связано с «сатириконцами», без нее нельзя себе представить ни журнала, ни самой группы, которая была довольно многочисленной, но имела весьма мало таких характерных фигур, как Алексей Александрович Радаков…