Журнал Русская жизнь - Гражданская война (октябрь 2008)

• Название: Гражданская война (октябрь 2008)
• Автор: журнал Русская жизнь
• Жанр: Публицистика
• Год: 2008

Содержание:

НАСУЩНОЕ

Драмы

Лирика

Анекдоты

БЫЛОЕ

В девятом круге

Татьяна Львовна Щепкина-Куперник - Нежная женщина

Артур Ренсом - Шесть недель в Советской России

ДУМЫ

Борис Кагарлицкий - Маленькая гражданская

Михаил Харитонов - Девяносто третий год

Александр Храмчихин - Пир победителей

Олег Кашин - Два креста и баррикада

Дмитрий Быков - Чувство врага

ОБРАЗЫ

Захар Прилепин - Terra Tartarara

Дмитрий Ольшанский - Двое с пальмовыми ветвями

Наталья Толстая - О жуликах и героях

ЛИЦА

Олег Кашин - Агент Кремля

Пасынок

Евгения Долгинова - Соблазн ненавидеть

Дмитрий Данилов - Молитва Василия Ивановича

Карен Газарян - Слово не воробей

ВОИНСТВО

Александр Храмчихин - Идеальные солдаты

СЕМЕЙСТВО

Евгения Пищикова - Чужие

МЕЩАНСТВО

Эдуард Дорожкин - Личная линия обороны

ХУДОЖЕСТВО

Аркадий Ипполитов - Битва с Ахматовой

Максим Семеляк - У аппарата

---

Опустелый дом неподвижно глядит на толпу темными впадинами выбитых окон и обдает пришельцев зловещими волнами противного, сладковатого запаха тления.

В этот день начались раскопки братских могил расстрелянных большевиками людей.

Извлеченные трупы, полураздетые, полусгнившие, сносятся в подвальный этаж, где постепенно заполняют все помещение.

В одной из комнат, тускло освещенные падающим из окон светом, стоят два дубовых гроба с останками генералов Нечаева и Молчанова. Тут же забытый на подоконнике странный, коричневатый, скомканный предмет, по форме напоминающий перчатку, - кожа, целиком содранная с чьей-то руки.

Комнаты подвала мало разнятся между собой. Все они насквозь пропитаны трупным запахом; стены и пол местами забрызганы кровью; на полу, расцвеченные ржавыми пятнами, буреют обрывки тряпья, какие-то рогожи, рваные рубахи, кальсоны. Бьет в глаза яркая, красная вышитая метка «R. N.» на белой ткани наволочки. В одной из комнат целый угол завален экскрементами…

Подвал молчаливо свидетельствует о страшных тайнах, виденных его стенами, о мученичестве жертв. Верхние этажи рассказывают об оргиях палачей. Там, наверху, крови уже нет. На полу во множестве валяются целые и битые бутылки, жестянки из-под консервов, корки и всякий мусор. В кухне грязь. Пол разворочен. Плиты вывернуты и разбиты.

Во дворе, в братских могилах, частью уже раскопанных, лежат трупы казненных. Одна из могил находится возле самого дома, на расстоянии не более 15 шагов от стены, это просто большая яма, заваленная сверху мусором и отбросами.

Другая могила, в овраге, - бывший колодезь. Отрытые тела, еще не перенесенные в подвальное помещение, лежат тут же, на голой земле. У некоторых содрана кожа с рук и подошв; у других по десятку рваных и рубленых ран, попадаются вывороченные руки и ноги, в черепах, между ребрами и под ногтями забиты железные гвозди…

Вот лежит труп мужчины. Его кололи штыком в рот. Удар был нанесен с такой силой, что железное острие прошло насквозь, через черепную кость. А этого зарубили шашкой. Голова еле-еле держится на тонком лоскуте кожи. Кисть руки отрублена. Труп старика. Беднягу, по-видимому, даже не потрудились убивать, а просто зарыли живым. Его рот забит землей, язык ущемлен между зубами, а на теле нет ни одного ранения. Еще удушенная женщина, тоже с ущемленным между зубами языком, с землею во рту. Вот труп, долго валявшийся до того, как быть зарытым. Он объеден собаками. Тазобедренные кости обглоданы начисто. Внутренности и мягкие части пожраны.

Весь день 16 июня продолжается паломничество народа к лобному месту. Многие с ужасом всматриваются в обезображенные тела, стараясь узнать в них близкие, дорогие черты. Ищут и находят. Разыгрываются тяжелые сцены. Раздаются стоны, плач, рыдания…

Священники служат панихиду, после чего толпа с пением: «Кресту Твоему покланяемся, Владыко!» медленно и скорбно расходится по домам.

Вторая «чрезвычайка», на Сумской № 47, носит на себе такие же следы зверских большевистских расправ. Но кроме того, здесь есть еще небольшой памятник пережитых страданий - деревянная доска, на которой обреченные записывали последние мысли, прощальные приветы. Эта запись - сплошной крик отчаянья невинно погибавших людей. В свое время она была перепечатана почти во всех газетах и, вероятно, известна каждому.

«Дорогая мама, ты никогда больше не увидишь своего несчастного Колю».

«Не говорите, что жизнь - ничто. О, как хочется жить в 21 год!»

«Погиб ни за что».

«Погибаю только за то, что кому-то вздумалось отомстить моему брату».

И подписи: Куликин, Андреев, Знаменский, Вроблевский.

Раскопки могил в концентрационных лагерях чрезвычайки производились очень тщательно, под руководством комиссии из представителей городского самоуправления, врачей, экспертов следственных властей и милиции. Кроме того, в первый день на раскопках присутствовали представители Харьковского Совета профессиональных союзов, Общества деятелей печати и литературы и Общества взаимопомощи трудящихся женщин.

Всего за первые дни раскопок было извлечено 229 трупов. 107 в концентрационном лагере чрезвычайки, 97 в каторжной тюрьме и 25 в районе саперных казарм.

На трупе генерала С. Е. Молчанова, кроме огнестрельной раны, обнаружено отсутствие большого пальца левой руки, кость в этом месте раздроблена. Кроме трупа генерала Молчанова опознаны трупы Иркутского губернатора Ф. А. Бантыша-Каменского и его сына А. Ф. Бантыша-Каменского, 18-летнего юноши, воспитанника 6-го класса Харьковского реального училища, модистки А. С. Остапенко, арестованной на танцевальном вечере в коммерческом клубе и расстрелянной на следующей же день, и портного Зозули; судя по одежде, остальные жертвы принадлежали к рабочему или ремесленному классу.

Расследование вел судебный следователь по важнейшим делам П. Т. Богацкий. Протокол судебно-медицинского исследования был представлен прокурору судебной палаты.

По данным исследования, громадное большинство жертв чрезвычайки погибло от огнестрельных ран, нанесенных в затылочную часть головы. Пытки до умерщвления, безусловно, производились; у трупов найдены отрубленными руки, ступни, пальцы, переломаны кости, есть обожженные или обваренные кипятком, у шести связаны руки, причем у одного настолько крепко, что веревка врезалась в тело и разорвала кожу.

Кто судил

Борьбой с «контрреволюцией» и беспощадным уничтожением «врагов народа» ведала в Харькове Чека - чрезвычайная комиссия из пяти лиц.

Комиссия эта действовала с разрешения и одобрения не только местных комиссаров (Кина, Артема, Рухимовича, Межлаукова, Пятакова, Подвойского, Ворошилова и др.), ее деятельность была несомненно известна как Раковскому, так и Троцкому. Что Троцкий сильно благоволил к чрезвычайкам и поощрял их работу, ясно из того, что приезд куда бы то ни было советского самодержца сопровождался всегда резким взрывом репрессий и жестокостей всякого рода.

Таким образом, ответственность за деяния, совершенные большевистскими местными палачами, ложится целиком на центральную советскую власть.

Во главе чрезвычайной комиссии стояла знаменитая своими жестокостями пятерка: Покко, Циклис, Израилит, Маевский и пятый, имени которого не удалось выяснить, комендантами чрезвычаек были Саенко и Судаков - палачи, имен которых не забудет не только Харьков, но и вся Россия. Ближайшими сотрудниками пятерки являлись следователи, производившие следствие над арестованными. Большинство следователей состояло из представителей рабоче-крестьянского правительства, но были среди них и учащиеся.

Следователи скрывались обыкновенно под чужими именами, так что приводить здесь их фамилии было бы бесполезно.

Юридической стороной дела руководил Маевский, он начал свою карьеру на базаре, где торговал семечками, и закончил образование в должности писца у местного присяжного поверенного. Деятельность следователей проявлялась, выражаясь деликатно, в умножении денежных средств чрезвычайной комиссии. Проще говоря, следователи занимались вымоганием и обиранием. Обирались и арестованные, и свидетели. Если у последних было что взять, они, в свою очередь, становились арестованными и переходили в разряд обвиняемых.

Мотивами к аресту служило главным образом желание присвоить себе чье-либо имущество, «социализировать» торговое дело или же отделаться от какого-либо нежелательного лица. Менее всего здесь было подлинных врагов советской власти.

Недаром пятерка, как правило, не любила доводить дело до трибунала, а казнила и миловала по своему усмотрению. Отпускались на свободу те, с кого уже нечего было взять. С личными объяснениями обвиняемых решительно никто не считался. Представление каких бы то ни было доказательств, оправдывающих арестованного, считалось совершенно бесполезным. Никакие просьбы об ускорении дел не принимались во внимание, и двигались лишь те дела, по которым следователи вели «особые» переговоры с родственниками заключенных. Но и здесь была своего рода ловушка, т. к. родственники выпущенных привлекались в свою очередь за дачу взяток.

Исход дела зависел от размера взятки, от произвола, от личного настроения членов чрезвычайки, от случая, от чего угодно, - только не от справедливости.

Аресты

Имеется множество свидетельских показаний о том, как и за что арестовывали. Из груды имеющихся по этому вопросу материалов приведем некоторые примеры.

Кадет Башинский, 16-летний юноша, неосторожно написал в письме к своему товарищу, кадету Полякову, о том, что в Харьков скоро прибудет Колчак со своими добровольцами и что тогда можно будет поступить в его армию.

Эти слова были приняты за нити грандиозного заговора. Мальчика неоднократно пытали, в результате чего все больше и больше увеличивался список заговорщиков. Возникло целое дело о «монархической организации из Липовой Рощи». Мирных жителей Липовой Рощи арестовывали десятками и препровождали в чрезвычайку. Дело было доведено до сведения Троцкого, что подняло деятельность Харьковской чрезвычайки в его глазах.