Журнал Русская жизнь - Корпорации (февраль 2009)

• Название: Корпорации (февраль 2009)
• Автор: журнал Русская жизнь
• Жанр: Публицистика
• Год: 2009

Содержание:

НАСУЩНОЕ

Драмы

Хроника

Лирика

БЫЛОЕ

Антонина Весельева - Тьма египетская

Олег Проскурин - Самый человечный человек

Мария Бахарева - По садовому кольцу

ДУМЫ

Максим Кантор - Матрешка как образ истории

Олег Кашин - Начальство и дикое поле

Борис Кагарлицкий - Хаос крепчал

Борис Парамонов - Рашкины дети

Карен Газарян - Отечество в безопасности

Эдуард Дорожкин - Девичники и мальчишники

ОБРАЗЫ

Евгения Пищикова - Государственные человечки

Михаил Харитонов - Духовка

Борис Куприянов - Красная палатка

Дмитрий Быков - Падение последних

Наталья Толстая - Болото с лягушками

Аркадий Ипполитов - Банда Рафаэля

ЛИЦА

Олег Кашин - Автограф на купюре

Взяла с собой вышивание

ГРАЖДАНСТВО

Евгения Долгинова - Чужих людей соединенье

Екатерина Шерга - Господа шаманы

Олег Кашин - В поисках небесного Домжура

Захар Прилепин - Жить в долг-2

Евгения Долгинова - Посвящение в студенты

ВОИНСТВО

Александр Храмчихин - Боевой дух и пушечная плоть

ПАЛОМНИЧЕСТВО

Виталий Сусленков - Вечный Рим арабского королевства

МЕЩАНСТВО

Эдуард Дорожкин - Магазин «Свет»

ХУДОЖЕСТВО

Аркадий Ипполитов - 007. Избавим от страданий

Дмитрий Быков - Федин беден

Денис Горелов - Косим трын-траву

Денис Горелов - Четыре сбоку - ваших нет в одессе-маме

---

Весной 1882 г. Дегаев - с ведома и с санкции товарищей по партии - знакомится с инспектором Санкт-Петербургской секретной полиции подполковником Г. П. Судейкиным (с которым еще раньше оказался связан его младший брат Владимир, наивно надеявшийся использовать Судейкина для нужд революционного дела). В декабре 1882 года Дегаев был арестован в Одессе, куда неожиданно прибыл и Судейкин. То ли в это время, то ли еще при первом знакомстве Судейкину удалось Дегаева перевербовать. Сохранившееся прошение Дегаева «о зачислении на службу в Санкт-Петербургское охранное отделение с окладом 300 рублей в месяц» датировано 10 февраля 1883 года. Не исключено, однако, что сотрудничество началось до этого формального заявления.

Судейкина роднили с Дегаевым неуемное честолюбие и наполеоновские амбиции. Это облегчило их сближение. Судейкин предложил Дегаеву план совместного тайного управления Россией: устрашая официальные сферы управляемым террором, а деятельность террористов контролируя тайной полицией (и отсекая самых радикальных), они вдвоем выведут Россию из политического кризиса и направят ее к светлому будущему. Естественно, при этом они займут места, достойные их дарований. («Правительство, с одной стороны, будет запугано удачными покушениями, которые я помогу вам устроить, а с другой - я сумею кого следует убедить в своей необходимости и представлю вас, как своего помощника, Государю, там уже вы сами будете действовать».) В своих планах Судейкин заходил весьма далеко: в частности, по его замыслу террористы должны были устранить министра внутренних дел графа Дмитрия Толстого (который, как считал инспектор, его недостаточно ценил и всячески мешал его карьере) и тем самым вызвать панику в верхах. Верхи вынуждены будут призвать Судейкина как спасителя отечества… Получив министерский пост, он станет чем-то вроде диктатора; Дегаеву была обещана должность товарища министра, также с самыми широкими полномочиями…

Подполковник, вероятно, изложил свои планы убедительно и захватывающе. Как бы то ни было, Дегаев сдал Судейкину все и всех: адреса, явки, типографии и людей. После побега из одесской тюрьмы (организованного полицией) знаменитая Вера Фигнер приняла его в члены Исполнительного Комитета «Народной воли», после чего была арестована. Дегаев фактически возглавил «Народную волю». Естественно, вся информация о ее начинаниях сразу же становилась достоянием Судейкина. «Таким образом, получилось нечто неслыханное в истории революций. Вся революционная организация была всецело в руках полиции, которая руководила ее высшим управлением и цензуровала революционную печать. Судейкин воспользовался Дегаевым во всей полноте. Он создал какое-то главное управление революционной деятельностью, которого директором был Сергей Дегаев», - вспоминал Лев Тихомиров.

Однако Судейкин (по разным причинам) не спешил с выполнением своих обещаний. Дегаев был разочарован и возмущен. Впоследствии он жаловался сестре: «Этот мерзавец обманул меня кругом; царю он не представил меня, показал только Плеве и Победоносцеву; кажется, он хочет меня сделать обыкновенным шпионом; за это я ему отомщу». Но не только жажда мести толкала Дегаева на решительные шаги. Как проницательный человек, он чувствовал, что товарищи по партии начинают его подозревать и что добром для него это не кончится. Взвесив все «за» и «против», Дегаев решается на новый акт предательства. Проработав в альянсе с полицией всего лишь несколько месяцев, в том же 1883 году (насчет точного времени и у современников, и у историков нет согласия: одни называют май, другие решительно стоят за август или сентябрь) он, по согласованию с Судейкиным, отправился за границу для выполнения важной и ответственной миссии. Он должен был выманить революционного идеолога Льва Тихомирова в Германию, где того ждал арест. Однако при личной встрече с Тихомировым Дегаев признался ему в сотрудничестве с секретной полицией. Отдавая себя на суровый суд товарищей, он при этом очень кстати упомянул, что важнейшая информация, которой он снабжал Судейкина, хранится не в официальных кабинетах, а только в памяти инспектора. Это предопределило развитие событий. Тихомиров решает, что Дегаев должен убить Судейкина и таким образом предотвратить новые провалы и аресты, а затем прибыть в Европу, где революционный суд определит его участь (до «акта» информация о дегаевском предательстве хранилась Тихомировым в секрете).

Вернувшись в Петербург, Дегаев не рискнул приступить к делу сразу. Лишь 16 декабря 1883 г. он под благовидным предлогом заманил Судейкина к себе на квартиру, где, с помощью пламенных революционеров Николая Стародворского и Василия Конашевича был осуществлен акт революционного возмездия. Дегаев ранил Судейкина выстрелом из пистолета, а товарищи насмерть забили отчаянно сопротивлявшегося инспектора специально прикупленными ломами. Прибывший вместе с Судейкиным племянник, чиновник секретной полиции Николай Судовский, получил тяжелые ранения, но выжил. Дегаев пересек границу за несколько часов до того, как на перекрестках городов России появились афиши с его портретами и обещанием значительной денежной награды за содействие его поимке.

Зимой в 1884 г. в Париже состоялся «революционный суд», в котором участвовали Василий Караулов, Герман Лопатин и Лев Тихомиров. Решение суда отнимало у Дегаева честь, но сохраняло жизнь:

«Вынужденный горькой необходимостью преодолеть свою нравственную брезгливость и законное негодование и воспользоваться услугами Дегаева, И. «сполнительный». К. «комитет» нашел справедливым заменить ему смертную казнь безусловным изгнанием его из партии с запрещением ему, под опасением смерти, вступать когда-либо на почву русской революционной деятельности. И. К. приглашает всех членов партии Н. В. следить за точным выполнением этого приговора…»

Восстановить кредит доверия у пламенных революционеров Дегаеву так не удалось. Поскитавшись некоторое время по Европе, в 1886 году он направился в Америку… Пройдя через обычные эмигрантские мытарства (жена его одно время работала прачкой и посудомойкой, сам он трудился в химической компании), он поступил в 1895 году в Университет Джонса Хопкинса под именем Александра Пелла… Финал нам известен.

III.

Так кто же из них настоящий: университетский профессор, любимец студентов и «самый человечный человек» Александр Пелл или террорист, убийца и двойной предатель Сергей Дегаев? Думается, настоящие - оба. Просто разные обстоятельства дали незаурядным свойствам натуры разное направление. Ведь и о подполковнике Судейкине современники говорили (едва ли не пересказывая его собственные слова): «Если бы он не был жандармом, то был бы Эдисоном. У него энергия изобретательная. Он жалеет, что жизнь толкнула его на сыщицкое поприще. Но что делать, поздно возвращаться назад». Сын подполковника - известный художник Сергей Юрьевич Судейкин, близкий «Миру искусства», - недаром редуцировал свое отчество (Юрьевич вместо Георгиевич). Видимо, он счел нужным отодвинуться от отца, который все-таки не стал Эдисоном, а был жандармом.

Именно вовлеченность в дела революции - неважно, с какой стороны - казалось, давала максимальный простор для реализации фантазий и удовлетворения честолюбия. При этом действия Дегаева и Судейкина были окрашены не только прозаическим карьерным расчетом, но и в своем роде поэтическим стремлением к интеллектуальной игре, к полноте, насыщенности и остроте жизненных ощущений. Слово «острота» здесь, пожалуй, самое уместное: это было именно хождение по лезвию бритвы…

Альянс двух творческих людей нанес непоправимый урон «идеализму» русского революционного движения. После предательства Дегаева никто из революционеров уже не мог быть - и не был! - уверен в совершенной чистоте своих сотоварищей. Читая сейчас письма и мемуары героев революционного подполья, не устаешь поражаться тому, сколько интеллектуальных и душевных усилий тратилось ими на выяснение, кто из их товарищей по партии предатель, доносчик и провокатор… Взаимные подозрения копились десятилетиями. Счеты сводились даже посмертно. В этом смысле планы Судейкина по деморализации революционного подполья удались на славу.

Дегаевское дело так или иначе побудило некоторых террористов к пересмотру былых взглядов. Николай Стародворский - тот самый, который добивал Судейкина ломом в отхожем месте дегаевской квартиры, - просидел в Шлиссельбургской крепости двадцать лет, но в конце срока раскаялся и после выхода на свободу стал платным полицейским агентом-фрилансером (впоследствии был разоблачен Владимиром Бурцевым). В феврале 1917 года он вынырнул в революционном Петербурге в роли комиссара, потом исчез с политического горизонта и тихо умер в Одессе, где был торжественно похоронен большевиками как герой-революционер и «шлиссельбургский мученик»… Еще более радикальную эволюцию проделал Лев Тихомиров, который первым выслушал покаяния Дегаева и благословил его на убийство Судейкина… Он разочаровался в революционных идеалах и в западной демократии, написал покаянное письмо властям, получил прощение, вернулся на родину и скоро занял почетное место на крайне правом фланге политического спектра. Тихомирову не нужно было становиться платным осведомителем охранки: он пригодился режиму в другом качестве. Из «наилучшего выразителя идей и целей партии Народной воли» (Н. Морозов) он превратился в идеолога русской монархии. Его «Монархическая государственность» и сейчас вдохновляет юных национал-монархистов, как вдохновляли его прокламации радикальную молодежь 1880-х годов…