Виктор Лопатников - Канцлер Румянцев: Время и служение

• Название: Канцлер Румянцев: Время и служение
• Автор: Виктор Лопатников
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-235-03460-0

Заслугам Николая Петровича Румянцева (1754—1826) — политика, дипломата и патриота-государственника, служившего на ключевых постах правящего кабинета Александра I, на страницах политической истории России почти не оставлено места. А ведь этот богатый, блестяще образованный вельможа стремился избавить страну от кровопролития и разорения, заключая важные международные договоры, старался побороть экономическую отсталость, развивая торговлю, прокладывая водные пути, строя города…

При этом духовную основу повседневной жизни Румянцева составляла просветительская деятельность. Он прослыл выдающимся меценатом, собирателем книг и памятников славянской культуры. Его коллекции легли в основу Румянцевского и других музеев.

---

Последовательность, с которой Румянцев вдохновлял и поддерживал мореходов-первопроходцев, свидетельствует о том, что он продолжал верить е результат если не сразу, то в исторической перспективе.

* * *

Освоение непознанного как в материальной, так и в духовной сфере обогащало представления соотечественников о себе и окружающем мире. За 12 последовавших за отставкой лет другую часть своего состояния Румянцев направлял на организацию научных изысканий и систематизацию разрозненных данных, позволяющих составить более полное представление о далеких и сложных явлениях национальной истории… Не последнюю роль в стремлении заняться развитием исторической науки сыграло желание Румянцева преодолеть отставание России в этой отрасли знания. Ему было известно об усилиях ученого мира ведущих европейских держав, направляемых на исследование исторического наследия. Там все больше исходили из того, что прочность государственных устоев, моральный дух народа, патриотизм, чувство национальной гордости и достоинства неотделимы от глубинного знания собственного исторического прошлого. В 1800 году в Англии, затем во Франции, Германии и других государствах на правительственном уровне стали создаваться историко-архивные комиссии, целью которых было объединение ученых для написания капитальных трудов по истории их государственности. Вскоре в Германии появляется труд «Monumenta historica»[54], в Турине — «Monumenta historica patriae»[55]. В России интерес к историческому знанию оставался уделом меценатов-одиночек, таких, например, деятелей екатерининской эпохи, как А.И. Мусин-Пушкин, М.Н. Муравьев, Н.Н. Бантыш-Каменский… Попытка организовать системное историко-научное направление относится лишь к 1809 году, когда особая комиссия Санкт-Петербургского учебного округа предприняла путешествие для сбора археологических материалов в Ладогу, Белозерск, Вологду, Владимир, Ростов, Киев, Чернигов. Однако 1812 год отодвинул дальнейшее продолжение этой работы. Тем не менее вскоре после этого, не без идейного влияния Румянцева на особу императора Александра I, перед Н.М. Карамзиным была поставлена цель и отпущены из госказны немалые средства для написания «Истории государства Российского». Видный писатель, мыслитель, ученый стремился решить эту задачу, однако работу постоянно сдерживала нехватка документального материала. Это обстоятельство послужило причиной, по которой труд Карамзина после его выхода в свет неоднократно подвергался критике. Кое-кто из ученого мира и ныне относит жанр «Истории» более к художественному произведению, в котором преобладает вымысел. Главным, едва ли не единственным источником для Карамзина оставался Московский архив Министерства иностранных дел. Необходимо было осуществить капитализацию добываемых знаний, на их основе публиковать сборники трудов, статьи. Особое значение придавалось извлечению новых фактов о событиях, связанных с истоками славянства. Дворец на Английской набережной в Санкт-Петербурге, где проживал граф, превратился в независимый научно-просветительский центр, размах деятельности которого был несопоставимо обширнее по сравнению с работой, проводимой Российской академией наук. Благодаря своему влиянию и личному участию удалось сосредоточить вокруг себя лучшие научные силы. В их число входили Н.Н. Бантыш-Каменский, А. X. Востоков, Ф.И. Круг, И.И. Григорович, митрополит Евгений (Болховитинов), К.Ф. Калайдович, Фр. Аделунг, В.Г. Анастасиевич, П.М. Строев, П.И. Кёппен, И.Н. Лобойко и др. «Ученой дружине» удалось подняться над противоречиями, разделявшими амбициозные круги российских историков. Критериями оставались научно подтвержденные факты исторического прошлого. «Меценат русской науки», «кассир русской словесности», как говорили о Румянцеве тогда, «поднял на ноги историю». Эти отзывы были графу не по душе. Он считал себя частью большого творческого плана, программы, контуры которой вырисовывались по мере погружения исследователей в неосвоенное, непознанное пространство. В этом, как и в других проектах, Румянцев нисколько не походил на наивного престарелого чудака, не знавшего счета деньгам и особенно не беспокоившегося о правильности расходования. Взгляд с высоты нынешнего времени открывает глубоко осознанную программу. Румянцев одним из первых в истории российской науки и культуры взял на себя финансирование той доли в освоении гуманитарных проблем, на которую государство не могло выделить каких-либо значительных средств. «Если только чье-нибудь помышление клонилося на путь народной славы, никого не отчуждал сей благодушный Вельможа от своей поучительной беседы и благороднаго вспомоществования, был ли то Историк или Мореход, Поэт или Антикварий, Географ или Художник, Грамматик или Законоведец»{188}.

В отличие от других предшествующих этапов жизни эта деятельность Румянцева достаточно широко освещена в науке и публицистике второй половины XIX века. С ним сотрудничали почти все известные исследователи, просветители и обществоведы того времени. Рядом были не только светские ученые, но и ученые-богословы, хотя, оставаясь христианином, он не был привержен богоискательству. Свои денежные средства направлял преимущественно на нужды науки. Тем не менее видные священнослужители, настоятели монастырей и храмов охотно сотрудничали с Румянцевым по извлечению из хранилищ забытых рукописей и книг… Митрополит Евгений (Болховитинов) принадлежал к числу немногих церковных иерархов, чьи познания простирались далеко за пределы священных писаний. Возглавляя епархии в Пскове, а затем в Киеве, священник в свое свободное время изучал древние первоисточники, издания, памятники славянской истории. Широта его знаний поражала многих современников. Это и предопределило глубокую духовную близость, которая связала его с графом. Сотрудничество двух единомышленников в процессе познания исторического прошлого составляло неотъемлемую часть их духовного бытия. «Давно питаю мысль важную, которая приготовила бы для будущего полного сочинения российской истории все нужные элементы»{189}, — пишет Румянцев митрополиту в Псков, предлагая свой метод систематизации географических, исторических, статистических данных и сведений, упоминаемых в древних летописях и других первоисточниках.

«Чувствую, — писал он Малиновскому, — что страсть к древностям меня совершенно охватила и в преклонных летах моих все прочие страсти заменяет; к счастью, волнения ее не очень опасны»{190}.

* * *

Когда позволяли обстоятельства, Румянцев стремился раздобыть любые документы по истории славянства и Древней Руси, осевшие не только в отечественных, но и в иностранных архивах и книгохранилищах. Никто не брался оценить масштабы, наметить перспективы работы, которая в прежние времена выполнялась бессистемно, стараниями одиночек. Что из летописей и свидетельств о давних событиях реально сохранилось и каково их состояние, таких сведений не имелось. Письменные памятники, как выяснялось, когда-то существовали: их видели, держали в руках. Но либо след их был утерян, либо из-за небрежности и неправильного хранения они находились на грани исчезновения. Румянцев обладал должной решимостью и настолько верил в целесообразность намеченного, что всякие сомнения у колеблющихся отпадали сами собой.

У истоков создания исследовательского центра по изучению славянской культуры стала «ученая дружина». Никто из «дружины» не был стеснен в средствах. Для каждого вырисовывались перспективы творческого роста. П.М. Строев и К.Ф. Калайдович по заданию Румянцева совершили в 1817— 1820 годах длительные поездки по московской и калужской губерниям. Изучение условий хранения древних рукописных и первопечатных памятников открывало тягостную картину. Причиной всему — невежество. К бедствиям войны 1812 года, когда горела Москва, были разорены малые города, имения, монастыри, добавлялось беспечное отношение к летописному наследию. За ненадобностью, ветхостью, неспособностью дорожить предметами старины избавлялись от бесценных собраний. В письме Румянцеву митрополит Евгений (Болховитинов) описывает характерный эпизод о посещении новгородского Юрьева монастыря:

«Когда начальство обители узнало о его намерении посетить монастырь, то распорядилась весь ненужный хлам бросить в Волхов. Встретив воз с иноком, Евгений заинтересовался, что он мог везти, и к своему удивлению увидел порванные книжки и книжные листы… Среди кожаных книг и тетрадей оказались драгоценные остатки рукописей XI века»{191}.

Случались, однако, и удачи на уровне исторических открытий. В ходе осмотра ризницы и библиотеки Воскресенского (Ново-Иерусалимского) монастыря была обнаружена рукопись от 1073 года, содержащая извлечения из духовных книг, «писаная дьяконом Иоанном по повелению Великого князя Святослава Ярославича». Ныне «Изборник Святослава 1073 года» является вторым по древности датированным памятником славяно-русской письменности{192}.