Сергей Капков - Королевы смеха. Жизнь, которой не было?

• Название: Королевы смеха. Жизнь, которой не было?
• Автор: Сергей Капков
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-6995-204

Героини этой книги знакомы даже далеким от кино и театра людям. Они приходят в наш дом вместе с любимыми комедиями, с фильмами, которые мы не устаем смотреть десятки раз. Рина Зеленая, Татьяна Пельтцер, Тамара Носова, Анастасия Зуева, Ирина Мурзаева, Инна Ульянова… – никто не занял их трон королев смеха, и мы не перестаем восхищаться их мастерством.

Какими они были в реальной жизни? Напоминали ли своих экранных, сценических героинь? Все они прожили долгую и очень непростую жизнь и по праву могут называться «великими старухами».

---

Была небольшая роль Экономки в картине Григория Козинцева «Дон Кихот». О съемках мне однажды рассказал Георгий Вицин, игравший Карраско. Бирман его любила, опекала, занимала в своих режиссерских постановках во МХАТе втором. Спустя годы они встретились на съемочной площадке «Дон Кихота». Вицин вспоминал: «Голос у Козинцева был таким же, как у Бирман. Тоже – высокий тембр. По старой памяти Бирман стала делать мне какие-то предложения по роли. Козинцев услышал и стал кричать: «Серафима Германовна! Не учите Вицина!» Она: «Я не учу! Я просто предложила ему, как сделать лучше!» Он: «Нет, вы его учите! А мы уже все обговорили!» Она: «Да с чего вы взяли? Не учу я его!» И вот оба они стоят друг напротив друга с одинаковыми профилями, большими носами и абсолютно одинаковыми высокими дребезжащими голосами друг на друга кричат. Я еле сдержался, чтобы не рассмеяться…»

Но была в ее кинобиографии еще одна роль, заслуживающая внимания, восхищения и даже изучения – Констанция Львовна в экранизации пьесы Леонида Леонова «Обыкновенный человек». Злая старуха, первостепенная интриганка, которая влезает в жизнь дочери, ломает ее, согласно своим диким представлениям. Это монстр, химера. Но сколь ни ужасна эта дама, которую все окружающие люто ненавидят, правят ее поступками пусть извращенные, но материнские чувства.

«Была роль в кино, которая могла бы сделать меня счастливой, – писала Бирман. – Это Констанция Львовна… Ее я могла бы сыграть истинно, так увлек меня этот образ. Режиссер Столбов считал Констанцию Львовну фигурой исключительно комичной. Я считала этот образ комедийным, но не только. Для меня Констанция Львовна была еще и той женщиной, которая познала до конца ужас нищеты и гнет зависимости. Не только корыстолюбие движет ею, но и страстное желание спасти дочь от подобной судьбы: «Мне не надо от тебя ни сухаря, ни рубля! Но я люблю тебя, роза моя!» Эта заблудшая женщина совершает грязные поступки, но они вызваны лучшими побуждениями матери… Так я думала, и мне до сих пор больно, что своими мыслями я не смогла поделиться с Леонидом Леоновым и Михаилом Роммом, который был соавтором сценария и шефом постановки».

Серафима Германовна считала фильм «Обыкновенный человек» и свою работу в нем неудачей. Однако зрители расценили иначе. Возвращение Бирман на экран было принято на ура, по ней соскучились, а многие впервые открыли для себя эту актрису. Но она вновь исчезла с экрана на целых двенадцать лет. Если не считать телеверсий спектаклей Театра имени Моссовета, «Театральных встреч» и «Кинопанорам», следующим и – увы – последним появлением «великой старухи» в кино (правда, телевизионном) стала новогодняя комедия «Похищение». Сегодня эту ленту часто показывают по ретроканалам, а раньше – после премьеры в 1969 году– не крутили вовсе. Это набор традиционных номеров от оперетты, балета, эстрады, цирка и т. д., который пронизывается неожиданным сквозным сюжетом, очень смелым для тех лет. Группа молодых пожарников (Олег Анофриев, Савелий Крамаров и Евгений Стеблов) хотят устроить в своей части новогодний концерт и похищают народных артистов (Плисецкая, Отс, Тарапунька и Штепсель) и т. д. На поиски мастеров искусств отправляется милиционер (Михаил Пуговкин). Периодически возникают разные симпатичные эпизодические персонажи (Миронов, Каневский, Рина Зеленая: «Похищенный артист республики – звучит как звание!»). Но смак не в этом, а в сценах с реальными актерами, играющими самих себя. Многие московские артисты взбунтовались, что похитили не пойми кого, и выстроились в очередь перед отделением милиции с требованием похитить их – более достойных. В мороз и метель перекличку ведет Серафима Бирман:

– Белокуров здесь?

– Здесь!

– Прекрасно. Козловский!

Подходит человек:

– Иван Семенович просил передать, что он задерживается на репетиции.

– Товарищи, что делаем?

– Вычеркиваем!!!

– Ну, что делать, извините, вычеркиваю…

– Грибов, Алексей Николаевич!

– Здесь!

– Ларионова!

И постепенно доходит до абсурда. Бирман называет саму себя:

– Бирман! Бирман! Где она? Вычеркиваю… – Хватаясь за сердце: – Ох, простите, товарищи! Чуть себя не вычеркнула… – И заливисто хохочет.

Получилось действительно смешно и самоиронично. И, главное, очень приятно было видеть любимую актрису в окружении первых звезд советского экрана и сцены в добром здравии и с прекрасным чувством юмора.

В наступающем 1970 году Серафима Бирман готовилась отметить свое 80-летие.

* * *

Итак, Театр имени Моссовета. Серафима Бирман пришла в одну из самых прославленных трупп страны далеко не молодой женщиной, у которой все было уже позади. Ее великие актерские работы остались в прошлом, и впереди ничего не предвещало новых побед. Ей больше не давали ставить как режиссеру. У нее больше не было общественной работы. У нее не было перспектив получить звание народной артистки СССР, в то время как ее подруга и соратник Софья Гиацинтова это звание с гордостью носила, что очень огорчало и унижало Бирман. Молодым актерам она казалась старомодной, слегка сумасшедшей. Ее очень боялись, даже больше, чем Раневскую, но в то же время за спиной посмеивались, когда Серафима Германовна отчитывала кого-то за неснятую шапку или пальто. «Вы в храме!!!» – дребезжала актриса из прошлого. Ну и что?

Актер Анатолий Адоскин как-то поведал историю, очень характерную для Бирман: «Когда руководитель театра Юрий Завадский начал переделывать «Маскарад», был придуман образ Дирижера. Его играл потрясающий мим Александр Костомолоцкий. Он появлялся из оркестровой ямы, как демон, заводил хачатуряновский вальс и сопровождал весь спектакль. И мне пришла мысль – почему бы не соединить его с образом Неизвестного? И я сказал об этом Завадскому. «Вот и попробуй», – услышал в ответ. Репетиций не было, пришлось вводиться в спектакль с ходу. Я тогда ничего не боялся, поэтому подготовился азартно, быстро, освоил основы дирижирования, перечитал всего Лермонтова, выдумал новый костюм для Неизвестного, просчитал все свои мизансцены – как выбегать из оркестра, произносить речь Неизвестного и перевоплощаться обратно в Дирижера… И это случилось! В театре приняли, сказали, что интересно. Я поверил, что это успех, и самонадеянно пригласил Серафиму Германовну. Она пришла… После спектакля я позвонил ей – узнать мнение. Она пригласила меня к себе в гости. Я победоносно пришел с букетом цветов. Бирман накрыла на стол, угостила чаем с пирожными, побеседовали о спектакле, помолчали… А потом она посмотрела на меня и возопила своим неповторимым голосом: «Как вам не стыдно?! Как вы смели?! Где ваша культура?! Какая пошлость! Чем вы дотронулись до Лермонтова?! Как вы накрыли этот текст своей бытовщиной?!» В общем, разбила меня в пух и прах… И я ей так благодарен! Я нисколько не обиделся, потому что это был поступок художника, как и должно говорить о работе и уважать своего товарища».

В Театре имени Моссовета Серафима Бирман сыграла немного. Выходила даже в массовках, в которых Завадский, не смущаясь, задействовал самых народных-разнородных. В «Шторме» она изображала учительницу, которая благословляла советскую власть, брала в руки лопату и шла на строительство коммунизма. При этом старая актриса каждый раз волновалась, как дебютантка. Выход на сцену по-прежнему оставался для нее священным актом. Даже в концертах, посвященных юбилеям революции, стоя в шеренге молодых актрис и декламируя патриотические стихи, она дрожала нервной дрожью, удивляя коллег.

Ее не понимали. Почему она всю жизнь носит одну прическу и ругает актрис за яркий макияж, называя его дурновкусием? Почему она так болезненно воспринимает обтянутые наряды, джинсы, декольте и резко это недовольство выражает? Почему она жестко критикует современные трактовки пьес и авангард? И как надоели ее замечания по поводу шума за кулисами, жующих ртов, случайного прохода по пустой сцене, а тем более – шумного топания, по поводу вялого вида актеров, неопрятного костюма, слишком легкого грима…

Бирман оставалась живой легендой театра для немногих. И те немногие не уставали ею восхищаться. Одна из ветеранов труппы, Мария Кнушевицкая, сегодня вспоминает: «Была у нас пьеса «Антей» Николая Зарудного, она играла повариху. В спектакле было несколько танцевальных сцен, которые ставил – как потом выяснилось – ученик Серафимы Бирман еще по студии МХАТа второго. И он старался придумать для нее движения и связки попроще, чтобы ей было удобно. Но Серафиму Германовну это даже оскорбляло. «Никаких поблажек! Я сделаю все, что вы скажете!» И тот же гопак она танцевала с нами – молодежью – на равных. Когда мы приходили на репетицию, она уже была в зале и отрабатывала какие-то движения».

И все-таки Серафима Бирман сыграла свою последнюю грандиозную роль в этом театре. Она потрясла всех образом Карпухиной в «Дядюшкином сне». Спектакль ставила Ирина Анисимова-Вульф, причем она стремилась раскрыть свое понимание произведения Достоевского через галерею образов, в которых сливались трагическая и комическая стихии. Виртуозная интриганка Марья Александровна Москалева – существо, достойное и осмеяния и жалости. Князь К. – одушевленная кукла, получеловек, неспособный вызвать ни жалости, ни сочувствия, ни омерзения. Полковница Карпухина – мордасовская шутиха, воплощение мещанского уродства и в то же время изуродованная жизнью, несчастная и жалкая женщина… И в парадоксально сдвинутом, искаженном причудливой фантазией, но, по существу, глубоко правдивом мире, воссозданном в спектакле, пронзительно звучал призыв Достоевского к человечности и нетерпимости ко злу. Москалеву играла Фаина Раневская. Удивительно, что именно она настояла, чтобы роль Карпухиной дали Серафиме Бирман, с которой они не разговаривали десятилетиями. Но Раневская сказала, что никто не сыграет эту роль лучше. И оказалась права. Этот спектакль посмотрел знаменитый американский драматург Артур Миллер. Он подытожил: «Раневская – замечательная актриса, но это дважды два – четыре, а то, что делает Бирман, это дважды два – пять». И потом писал о ней в своих записках, как об одной из самых великих актрис мира…