Лариса Соболева - Седьмое небо в рассрочку

• Название: Седьмое небо в рассрочку
• Автор: Лариса Соболева
• Жанр: Иронический детектив
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-17-079449-2

История двадцатилетней давности безжалостно вторгается в относительно благополучную жизнь героев. Ксения и Шатунов знакомы с давних пор, и их связывает не одна тайна. Встретившись когда-то, они оказались друг для друга судьбой. И вот теперь Ксении грозит опасность – она слишком близко подобралась к раскрытию давнишнего преступления. Но кому-то это очень не нравится. Шатунов пытается спасти ее, но опаздывает, сам едва не попадает в западню и понимает, что их… заказали. Он пытается выяснить, кто за этим стоит, чтобы отомстить за смерть Ксении. Но… там, где настоящее переплетается с прошлым, возможны неожиданные повороты судьбы…

---

– Мы слушаем тебя.

– Гек, ты знал, кого мы валим?

О, Люка взяла тон начальника колонии для несовершеннолетних, Гектор, напротив, оставался хладнокровным и миролюбивым:

– А в чем дело?

– Повторяю… – Наконец она развернулась к нему, уставилась в глаза, свирепая, как незнамо кто! – Ты знал, кого нам заказали?.. Молчишь?.. Значит, знал. Знал и не сказал нам!

Почуяв надвигающуюся грозу, тем более молнии из глаз Люка метала беспрерывно, Хок поднялся со своего стула, призывая к миру:

– Люка, Люка…

– Что?! – взревела она, ахнув кружкой по столу.

Кружечка – надвое! Остатки кофе растеклись по пластиковой столешнице грязными потеками с мелкими крупинками. Чтоб окончательно не потерять контроль, Люка отошла к окну и смачно задымила, ну прямо как пробудившийся вулкан.

– Спасибо, что не по голове, – индифферентно промямлил Гектор, глядя на кофейную кашицу.

Он человек мощного сложения, следовательно, как бы ни бунтовала Люка, сила на его стороне. Не только физическая. По лицу с крупными и не притягательными чертами, которые бросались в глаза из-за отсутствия прически (волосы у него стрижены коротко, как у зэка), любой без труда прочтет, что и морально Гектор способен раздавить. Его спокойствие напугало Хока, следовало остудить Люку, пока она не получила заслуженную оплеуху:

– Чего ты разоралась? Можешь нормально объяснить, что произошло?

– Могу! – К сожалению, ее состояние не поддавалось охлаждению. – Мне не спалось, я как чувствовала, что у нас большие проблемы. Поехала на рынок за продуктами, а там одна молочница другой молочнице, стоя за прилавком и разливая молоко, рассказывала, что у них в деревне прокуроршу завали… то есть застрелили. Значит, Гек, ты знал, что нам поручено завалить прокуроршу…

– Ну, узнала теперь и ты, что из того? – произнес он с показным равнодушием.

– Как – что?! – взмахнула руками Люка, хохотнула не без издевки, в следующее мгновение зло процедила: – Никогда – слышишь? – никогда я не пошла бы на прокуроршу, следака и даже полицая!

Внезапно Гектор выбросил руку, а в следующий миг Люка не только оборвала гневный монолог, ее как будто срезали саблей, она плюхнулась на стул. Только через паузу Хок заметил, что Гектор сжимает в своей лапище кисть ее руки, он-то и усадил Люку.

– А теперь меня послушай, родная! – внушительно сказал он. Она попыталась вырваться, однако Гектор гаркнул так, что в ушах зазвенело: – Сидеть! У меня правило: заказ – аванс – работа – бабки. Все! Ты что же, думала, сто косарей вечнозеленых за пенсионерку тетю Глашу отвалят? Не, дорогуша, тетя Глаша не потянет и на штуку рублей.

– Никакие деньги меня не приманили бы, – не унималась упрямица. – Потому что за своих они землю вспашут и найдут нас…

– А, ты хочешь за десятку валить мужей, с которыми жены не хотят делить квартиры?

– По крайней мере, риск меньше! Не люблю глупо рисковать.

– Как раз на десятке ты быстрей попадешься.

– Пока попался Аник, – прорычала Люка, вырвав все же руку, на запястье которой остались белые пятна от пальцев Гектора. – Если б он знал, что ищет прокуроршу, поостерегся и сейчас был бы с нами!

– Выходит, я виноват?

Еще чуть-чуть, и конфликт станет необратимым. Хок, обычно предпочитавший не вмешиваться в споры, решительно ударил ладонями по столу:

– Может, перейдем на мирные рельсы? Люка… Гек… Что сделано, то сделано, Ана не вернешь. Нужно срочно забрать бабки и дергать отсюда.

К его радости, Люка прикусила язык, взяла сигарету и нервно защелкала зажигалкой. Закурил и Гектор, но, сделав всего пару глубоких затяжек, вдруг загасил сигарету и двинул на выход:

– Я за бабками. Никуда не выходите.

Оба слышали, как он выехал со двора, закрыл ворота, скрипят и лязгают они – услышишь за закрытыми ставнями, а форточка была открыта, ведь на дворе стояло благолепное солнечное утро. Правда, весенний воздух, быстро вытеснивший сигаретный дым, теплым не назовешь, оттого Люка ежилась, докуривая сигарету. Потом она закрыла форточку и осталась стоять, глядя в окно. Хок понимал ее состояние: ночью дело вышло из-под контроля, застреленный Аник остался там изуродованным трупом, брошенным соратниками, как сломанный прибор на свалке. Кто хотел бы очутиться на его месте? Например, Хок остаток ночи провел на пару с кошмаром, он видел себя лежащим под дверью на третьем этаже особняка…

Будто бы это его застрелила та тетка, но он не умер вопреки логике, все ощущения с пониманием остались. Хок слышит и видит все: как Люка не может заглянуть за перегородку, боясь пуль; как тетка палит из пистолета вроде бы наугад, но проход надежно держит под пулями; как на выстрелы прибежал Гектор, выдержал паузу, на слух вычисляя местоположение тетки, и, когда жертва меняла обойму, он одновременно с Люкой… Хок все видит, а встать не может, даже пальцем пошевелить не получается. Наконец тетка охнула, и стало тихо. Итак, все кончено. Шаги… Это подошел скорым шагом Гек, присел у тела, распростертого на полу. Хоку хочется сказать, что он видит его, что с ним полный порядок, а не может. Словно они очутились в других мирах, которые тесно соприкасаются, но невидимую границу ни одному из них уже не пробить. Вдруг Гектор берет его и переворачивает лицом вниз, значит, собрался забрать Хока с собой, ему удобней с этого положения тела забросить безжизненную руку на свои плечи. И Хок радуется. Выходит, Гек все про него понял: он живой, ему нужно время, чтоб снова стать таким же, как был… Но раздается выстрел! И пуля… пуля проламывает затылок, пронзает мозг, натыкается на преграды, меняет курс и разбивает лицо. Хок чувствует и слышит, как в пол вонзаются его раздробленные кости…

Эти жуткие фантазии вызывали у него тошноту, которая поднималась от солнечного сплетения и надолго разливалась в горле неприятным сладковатым привкусом. Да и липкий пот покрывал спину, через минуту он леденил тело, как на холоде, а картина того, что произошло в особняке, не уходила. Меньше всего сейчас хотел бы Хок остаться один, меньше всего. Он приблизился к Люке, взял ее за плечи… Она тоже погрузилась глубоко в себя, наверное, думая о том же, потому вздрогнула от прикосновения.

– Знаешь, мне почему-то страшно, – поделилась она мыслями, повернувшись к нему лицом. Но что интересно – тональность Люки вовсе не соответствовала тому, о чем она говорила, то есть страху. – До вчерашнего вечера я не боялась, а сегодня… боюсь. Нелепость состоит в том, что я не знаю, кого или чего боюсь. Просто страшно, и все… Знаешь, непривычно так…

И это говорит отважная Люка! С изумлением он увидел в серо-голубых глазах и панику, и растерянность, ему казалось, эти напасти ей незнакомы. Она всегда выглядела бесстрашной, решительной, эдакой леди из стали и льда. Кстати, от распространенной клички Леди Люка отказалась, считая, что не относится к уголовной прослойке, где это прозвище-помело стало модным. Кличку дала себе сама, в сущности, придумывать не пришлось, она взяла от имени и фамилии по две начальные буквы.

– Это потому, что не по плану пошло, – нашлось у него объяснение ее страхам, да и своим кошмарам. – Пройдет.

Внезапно Люка приложила ладонь к его небритой щеке, провела по ней, затем ее пальцы прошлись по губам Хока… С тех пор как он появился в их команде, ей хотелось, чтоб эти губы целовали ее, а руки обнимали. Но он стоял и, как большинство интересных внешне мужчин, ждал, когда она возьмет инициативу в свои руки. Непривычно и не совсем правильно, но Люка, прикрыв глаза Хока ладонью, чтоб они не видели ее падения, приблизила губы к его губам и задышала в предвкушении…

Разбуженный Иванычем Марин, беспрестанно зевая, по-военному быстро умылся-оделся, пробежался по лестнице вместо зарядки и предстал перед шефом в лучшем виде. А тот был черней самой черной тучи, если говорить о настроении, и бледней девицы, просидевшей неделю на диете из столовой ложки риса в день.

– Вы не спали, – догадался Марин.

Конечно, не спал. По глазам видно. В них застыли боль и еще что-то новое. Собственно, Марин напомнил шефу, что пора бы объяснить, зачем тот позвал его. А то явился по требованию, не отоспавшись, стоит тут, будто провинившийся студент, в то время как Шатун разглядывает его, словно лошадь на базаре.

– Садись, дело есть, – указал Шатунов подбородком на кресло напротив.

Марин устроился с наибольшим комфортом, приняв расслабленную позу и приготовившись услышать, что нужно шефу. Но Шатун начал, как показалось, не с той части, ради которой оставил парня в доме:

– Личную охрану мне можешь организовать? Не антураж, а настоящую?

Странно, что с этой просьбой он обратился к нему, Марин не начальствующее лицо, а рядовой винтик. Просьба, конечно, ерундовая, поэтому без паузы он ответил:

– Не вопрос. Что еще?

– Жить будешь здесь, – «обрадовал» Шатунов.

– Долго?

– Зависит от тебя.

– Что зависит? Вы же не договариваете, Леонид Федорович.