Элис Манро - Случай

• Название: Случай
• Автор: Элис Манро
• Жанр: Короткие истории

---

Она внезапно отпрянула и быстро прошептала:

— Я девственница.

— Да, да, — засмеялся он и поцеловал ее в шею. Потом отпустил и открыл дверь в вагон. Они пошли по проходу, и она нашла свое место. Она остановилась у шторки и повернулась, ожидая, что он снова поцелует или дотронется до нее, но он незаметно прошел мимо, будто они только что случайно столкнулись.

Как глупо, как ужасно! Конечно, она испугалась, что его нежная рука последует ниже и нащупает узелок, который она сделала, чтобы закрепить прокладку. Если бы она доверяла тампонам, то этого никогда бы не случилось.

И почему вдруг девственница? Когда случилась та пренеприятнейшая история в Виллис Парке, разве девственность явилась помехой? Надо было заранее придумать, что ему сказать (никогда в жизни она не призналась бы, что у нее месячные), на случай, если ему захочется пойти дальше. Хотя как он мог даже думать об этом? Как? Где? На ее полке, на этом малюсеньком клочочке? И к тому же пассажиры еще не спали! Стоя в трясущемся тамбуре между вагонами, прижимаясь к двери, которую могут открыть в любой момент?

Теперь он всем может рассказать о том, как весь вечер слушал глупую девицу, похваляющуюся своими глубокими познаниями в греческой мифологии, а когда он поцеловал ее, чтобы пожелать спокойной ночи и отделаться наконец от нее, она начала визжать, что она девственница.

Он не производил впечатления человека, способного на такое, но она все же не могла прогнать эти мысли.

Она долго не могла уснуть в ту ночь, и уснула только тогда, когда поезд остановился в Регине.

* * *

Оставшись одна, Джулиет могла бы осмотреть дом. Но она не стала этого делать. Прошло, по крайней мере, минут двадцать, прежде чем ей удалось избавиться от ощущения присутствия Эйло. Нет, она не боялась, что Эйло вернется с проверкой или взять что-то забытое. Эйло не из тех, кто забывает что-либо даже в конце напряженного дня. А если бы той и пришло в голову, что Джулиет может что-нибудь украсть, то она просто выкинула бы ее отсюда сразу.

Однако, она из тех женщин, что заявляют свои права на территорию, и в особенности на кухонное пространство. Все, на что ни падал взгляд Джулиет — от горшков с зеленью (травами?) на подоконниках до колоды для рубки мяса на отполированном линолеуме — говорило о том, что здесь руку приложила Эйло.

Когда Джулиет удалось вытеснить образ Эйло если не из комнаты, то хотя бы из-за старого холодильника, ее воображение вернулось к Кристе. У Эрика есть женщина. Конечно, есть. Криста. Джулиет виделась более молодая и привлекательная, чем Эйло, особа. Широкие бедра, сильные руки, длинные светлые без седины волосы, груди, свободно покачивающиеся под просторной блузой. С такой же, как у Эйло, агрессивной, но к тому же еще и сексуальной, простотой. С такой же манерой жевать, а потом выплевывать слова.

Ей вдруг вспомнились две другие женщины. Брисеида и Хрисеида. Подруги Ахилла и Агамемнона. Каждую из них студентам приводили в пример, как обладательницу «прекрасных щечек». Когда профессор читал то слово (которое она сейчас никак не могла вспомнить), его лоб розовел, и казалось, он еле сдерживался, чтобы не захихикать. В те минуты Джулиет презирала его.

А если Криста окажется грубой северной копией Брисеиды/ Хрисеиды, станет ли Джулиет презирать и Эрика?

Но как же она это узнает, если выйдет к шоссе и сядет в автобус?

На самом деле она и не собиралась на тот автобус. По крайней мере, так казалось. С уходом Эйло ей стало легче понимать свои собственные желания. Она встала, сварила себе еще немного кофе и налила его в кружку, а не в одну из чашек, которые Эйло оставила на столе.

Она была слишком взвинчена, чтобы ощутить голод, но все же рассмотрела на стойке бутылки, которые люди, наверно, принесли с собой на поминки. Вишневый бренди, персиковый шнапс, Тиа Мария, сладкий вермут. Бутылки были откупорены, но, очевидно, особой популярностью не пользовались. Полностью осушили бутылки, которые Эйло выставила за дверью. Джин и виски, пиво и вино.

Она налила в кофе Тиа Марии, и, захватив бутылку с собой, пошла в гостиную.

Это был один из самых длинных дней в году, но растительность, высаженная вокруг дома, — вечнозеленые кусты и красноствольные земляничные деревья — закрывала свет заходящего солнца. Сквозь застекленную крышу солнечный свет хорошо освещал кухню, а вот окна гостиной скорее походили на щели в стене, и сумерки в комнате сгущались все плотнее. На затертом полу, на квадратах фанеры лежали старые разлохмаченные коврики. Комната была меблирована странно и беспорядочно, в основном, диванными подушками, разбросанными по полу да парой потрескавшихся кожаных подушек под колени. Огромный кожаный стул откидывался назад таким образом, чтобы разгрузить ноги. Диван, покрытый настоящим, но очень потрепанным одеялом в стиле пэчворк, старинный телевизор, книжные полки из кирпичей и досок, на которых книг не было, а только множество старых номеров «Нэшинал Географик», журналы про корабли и несколько выпусков «Популярной механики».

Эйло, очевидно, еще не бралась за уборку этой комнаты: повсюду крошки и пятна от пепла, там, где пепельница опрокидывалась на пол. Джулиет пришло в голову поискать пылесос, если он есть, но потом она испугалась, что если начнет пылесосить, то что-нибудь обязательно случится, например, засосет эти тонкие коврики. Она села на кожаный стул и добавила в чашку немного Тиа Марии, потому что кофе уже заканчивался.

На этом побережье Джулиет ничто не нравилось. Слишком высокие деревья росли как-то скученно, ничем не отличаясь друг от друга, просто лес и все. Слишком величественные и неправдоподобные горы, слишком уж живописные острова, торчащие из воды пролива Джорджиа. А этот просторный дом, с покатыми потолками и потертыми полами казался ей застывшим и каким-то робким.

Время от времени слышался собачий лай, но не слишком настойчивый. Может, Корки стало одиноко и хотелось попасть в дом. Но у Джулиет никогда не было собаки; к тому же собака в доме стала бы всего лишь соглядатаем, а не компаньоном, и только стеснила бы ее.

А может, собака лаяла на забредшего в сад оленя, медведя или пуму. Что-то писали в ванкуверских газетах про пуму, напавшую на ребенка. Кажется, это было в этой части побережья.

И кому только приходит в голову жить в таком месте и постоянно сталкиваться с дикой природой, со свирепыми, мародерствующими животными.

Каллипареос. Милые щечки. Теперь она вспомнила. Слово Гомера заискрилось в ней. А вместе с ним она вдруг вспомнила все греческие слова, которые знала, и к которым даже мысленно не обращалась последние шесть месяцев. Она не преподавала греческий, поэтому все и забылось.

Так случается. Откладываешь что-то ненадолго, потом время от времени заглядываешь в шкаф за чем-то еще, вспоминаешь об этой вещи и думаешь: скоро понадобится. Потом полка заполняется все новыми и новыми предметами, и скоро той вещи уже не видно. В конце концов, ты вообще перестаешь вспоминать о ней.

О той, что была твоим главным богатством! Ты не думаешь о ней. Не осознаешь эту потерю, а через какое-то время едва ли вспомнишь о ней.

Так случается.

А если ты помнишь о ней? Если зарабатываешь на ней каждый день? Джулиет подумала о своих старших коллегах по школе: как мало волновал их тот предмет, который они преподавали. Взять, скажем, Хуаниту. Она выбрала испанский только потому, что он подходил к ее имени (она была ирландка), и ей хотелось хорошо говорить по-испански, чтобы путешествовать без проблем. Про нее не скажешь, что испанский — это ее богатство.

У очень, очень немногих людей есть такое свое сокровище. И если оно есть у тебя, надо держаться за него, не позволять себе свернуть с выбранного пути, не позволять другим отобрать его у тебя.

Тиа Мария в сочетании с кофе подействовала. Джулиет почувствовала себя беззаботной и всемогущей. В конце концов, она решила, что Эрик не так уж и важен. С ним она может просто пофлиртовать. Пофлиртовать — подходяще слово. Как Афродита с Анкием. А в одно прекрасное утро она уйдет, не прощаясь.

Она поднялась и нашла ванную, потом вернулась, легла на диван и накрылась одеялом. Ей ужасно хотелось спать, и она не заметила, что покрытое собачьей шерстью одеяло пахнет псиной. Когда она проснулась, было уже позднее утро, хотя кухонные часы показывали только двадцать минут седьмого.

У нее болела голова. В ванной стояла баночка с аспирином, и она взяла две таблетки. Затем умылась, причесалась и, достав из сумки зубную щетку, почистила зубы. Потом сварила кофе и съела кусок домашнего хлеба, не подогрев его и не намазав маслом. Она сидела за кухонным столом. Солнечный свет пробивался сквозь листву, оставляя круглые медные пятнышки на гладких стволах земляничных деревьев. Корки залаяла и лаяла до тех пор, пока во двор не въехал грузовик.