Марк Даниэль Лахлан - Темный лорд. Заклятье волка

• Название: Темный лорд. Заклятье волка
• Автор: Марк Даниэль Лахлан
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2014
• ISBN: 978-966-14-6281-5

Древние силы бросят вызов богам!

Тьма спустилась на Константинополь. Ходят слухи, что сам император пал жертвой проклятья. Ночью к нему прокрался оборотень, чтобы предупредить о страшной опасности...

Лишь одному человеку под силу спасти правителя. Это Луис, но он еще не знает, что должен не только освободить императора от чар, но и защитить свою любимую...

---

— Так оно и было, господин.

— Кто знает, что это было. Люди называют кометы грозой королей. Скажу тебе правду, я испугался не на шутку. Но это знамение должно быть добрым, мне кажется. Как думаешь, мы победим?

Змееглаз ничего не ответил. Он догадывался, что императору просто хочется порассуждать вслух о своих опасениях. И от Змееглаза требовалось только слушать, чтобы император Василий мог поговорить сам с собой, не думая при этом, что сошел с ума.

— Прямо передо мной упал мертвый мятежник, потом как будто из ниоткуда этот ливень в разгар лета, притом что дождя в этих землях не было уже год. Что скажешь?

— Земля благодарна. Ты уничтожил мятежника и восстановил порядок вещей в природе. Не исключено, что это мятежники наслали засуху.

— В твоих рассуждениях есть глубина, которой мог бы позавидовать человек вдвое старше тебя. Что, все варяги такие?

— Я из рода мудрецов, я рос среди них, однако я отдаю себе отчет, что я всего лишь песчинка в мире. Вот потому я стараюсь больше слушать людей, которые многое повидали.

— Прекрасная привычка. Всегда лучше слушать, чем говорить, особенно в присутствии короля. Только тот правитель, который держит все тайны при себе, знает наверняка, что его не предадут.

Император сделал глоток вина, поболтал оставшийся хмельной напиток, вглядываясь так внимательно, как будто надеялся увидеть на дне кубка ответ на давно тревоживший его вопрос.

— Есть завистники, которые вредят мне с помощью магии, я в этом уверен, злые люди в сговоре с коварными демонами. Один из них — Фасцинус, как называет его Святой Иероним. Кстати, начальник моих священных покоев считает так же. Зависть замахнулась, чтобы ударить. Сглазить. Кто пришел к нам на помощь? Христос? Я надеюсь, что так. Однако от этого ненависть демонов распалится только пуще. Если мятежника можно повергнуть таким способом, то почему нельзя меня? Все последние годы я…

Он замолчал.

Змееглаз провел в лагере греков много времени и знал немало об императоре и организации византийского войска. У Василия уже пять лет не было женщины. Его ближайшие советники уверяли, что у императора нет времени на пустяки. Он помышляет о завоеваниях, а не о женщинах. Солдаты же поговаривали, что один анатолийский колдун проклял его член за то, что император уничтожил его войска. Это объясняло, почему Василий не женится. С другой стороны, его мать — опасная ведьма — отравила своего мужа, римского императора, и вышла замуж за его преемника. Когда он ей наскучил, она убила и его. И собиралась замуж за третьего императора, но тут вмешалась церковь. Неудивительно, что при такой матери Василий стал остерегаться женщин. Все знали, что император человек суеверный. Возможно, в женщинах он видел дурное знамение.

По всей видимости, императора утомили собственные рассуждения. Он указал на глаз мальчика.

— Какая интересная отметина. Наверное, означает большую удачу.

— Только не для моих врагов, — ответил мальчик.

Василий засмеялся.

— Что ж, будем надеяться. Ты меня позабавил, Змееглаз, и это само по себе большая удача.

— Я надеюсь принести тебе пользу, господин, не только веселя тебя. Да, я уже мужчина, и мой топор так и рвется в бой. Я буду убивать во имя тебя. Это моя судьба. Я занимался торговлей, как это принято у северян, но я еще и воин. Никто из моих соотечественников не сравнится со мной, и придет день, когда не будет в мире воина сильнее меня. Твои враги — мои враги, и от моего меча они падут.

Змееглаз сам верил в свои слова. Несмотря на малый рост, он вечно лез в драки с мальчиками старше себя. Неужели так трудно победить взрослого, если в руке у тебя острая сталь? Не трудно, считал он, главное, не терять голову.

— Вероятно, такой день придет. Если для начала у тебя вырастет борода и ты обзаведешься мечом. Но пока расскажи мне об этих ваших норманнах, об их традициях и нравах. Чтобы командовать ими, я должен знать их.

И Змееглаз принялся рассказывать о своем народе, о битвах, путешествиях по морю, о невероятных трудностях жизни на севере. Император слушал с видимым удовольствием, радуясь, что заручился поддержкой этих необыкновенно воинственных и мужественных людей. Один момент особенно обрадовал его.

— Когда мы приносим клятву, это серьезно, — сказал Змееглаз. — Ничто не заставит нас нарушить слово, ни голод, ни смерть, ни нищета. Для нас человек настолько хорош, насколько твердо его слово.

— Говорить-то можно сколько угодно, но что на деле? — спросил император. — Многие из тех, кто клянется в верности Христу, ведут себя вовсе не по-христиански, когда никто не видит.

— Если наши клянутся, то и поступают соответственно, — заверил мальчик. — На рынке в Бирке я ни разу не слыхал, чтобы кто-нибудь не сдержал слова. Если норманн пообещал, что заплатит через десять дней, то он принесет деньги через десять дней, даже если для этого ему придется перерезать глотку другому купцу.

Император поглядел на спину часового-хитаероса, который сидел, скрестив ноги, и мок под откинутым пологом палатки.

— У ромеев все иначе, — сказал он. — Они живут в страхе перед правителем или же перерезают ему горло. Они не знают иного пути с самого основания империи.

— Мои братья не такие, — повторил Змееглаз, который прекрасно понял направление императорских мыслей. — Если мы приносим клятву верности господину, то скорее умрем за него, чем предадим. Мы надежные. Прежде всего, мы надежные.

Император взял с серебряного блюда инжир и принялся катать плод в пальцах.

— Но вы давали клятву Владимиру, прежде чем бросить его?

— Да, давали, однако он освободил нас от клятвы и отправил к тебе.

— Он вам так и не заплатил. Вас шесть тысяч, и никакого намека на бунт?

— Наши конунги поклялись. Вот и все.

— Мне надо это обдумать, — сказал император.

Он положил инжир на блюдо и погрузился в молчание.

Дождь продолжал идти, становясь все сильнее и сильнее. Наконец императору надоело слушать его шум, и он приказал опустить полог палатки, чтобы не дуло, и подбросить в жаровню углей, потому что они почти прогорели. Промокший насквозь часовой нырнул в палатку и уже хотел прогнать мальчика, но император вскинул руку.

— Он заслужил провести эту ночь в тепле, — сказал он.

Змееглаз положил голову на шелковую подушку, укрылся чудесным одеялом из козьего пуха и в свете мерцающих в жаровне углей принялся рассматривать свод палатки. Затем перевел взгляд на отрубленную голову мятежника. Улыбнулся, увидев, что в полумраке на него смотрят щелки заплывших глаз.

«Ты был куда важнее меня, — подумал он, — а посмотри, во что ты превратился теперь. Поэты будут воспевать меня, а не тебя».

Руки и ноги гудели после утомительного дня, однако спать не хотелось. Он снова переживал волнения битвы. Ему страшно хотелось снова оказаться на поле боя, только на этот раз, по крайней мере на этот раз, обязательно убить. На большом северном рынке в Бирке Змееглаз встречал множество чужестранцев, видел немало чудес, однако ничто не могло сравниться с тем, что он пережил сегодня.

Он стоял рядом с василевсом, переводя его приказы варягам, пока войска, готовясь встретиться лицом к лицу с наступающими греками, выстраивались прямо под императорским штандартом и изображением Святой Елены, поднятым на шесте. Воины-греки, выстроенные впереди, — пехота императора, — сошлись с отрядами армян-мятежников, облаченных в железные доспехи: раздался грохот, будто разом упал миллион металлических блюд, и битва началась. Змееглаз снова видел перед собой картины прошедшего дня: дождь стрел с обеих сторон, удивительных бедуинов на верблюдах, могучую анатолийскую конницу, которая поражала пехотинцев стрелами, выпущенными на полном скаку, и на диво похожие плотные ряды воинов, греков, бьющихся с греками. Когда накал битвы достиг апогея, главарь мятежников повел на фланг императора свою тяжелую кавалерию.

Конники заворожили Змееглаза — клибанофоры, как их называли, — воины, полностью облаченные в чешуйчатые доспехи, в шлемах с закрытыми забралами, и их кони в толстых попонах, из-за которых казалось, будто они скачут не двигая ногами. Они рванулись вперед рысью, подобные приливной волне, неспешной, но неотвратимой.

Предводитель мятежников скакал во главе конницы с развевающимся на древке копья стягом. И вдруг упал, просто свалился на землю, будто в него попала стрела. Только стрел не было. Греческая пехота бежала, спасаясь от пик всадников, смяв ряды собственных лучников в отчаянной попытке уцелеть. Лучники, которых сбивали с ног и отшвыривали в стороны, тоже перепугались и побежали. Никто не стрелял — с возвышения, на котором стояли Змееглаз с императором, это было особенно хорошо видно, — и все же мятежник на полном скаку вылетел из седла.

Атака не удалась, кавалерия обратилась в бегство, сея панику в рядах мятежников. И тогда император выпустил своих варягов, викингов. Не плотный строй ромеев, а шесть тысяч человек с длинными топорами и копьями, которые, бросаясь в бой, завывали по-волчьи.