Ксения Егорова - Художественные музеи Голландии

• Название: Художественные музеи Голландии
• Автор: Ксения Егорова
• Жанр: Гиды, путеводители
• Год: 1968

Голландия — маленькая страна, располагающая огромными художественными богатствами. В наши дни это страна высоко развитой промышленности и интенсивного сельского хозяйства. Неподвижны крылья ветряных мельниц, знакомых нам по бесчисленным картинам старых мастеров. Мельницы превратились в живописную деталь равнинного пейзажа по бокам современной автострады. Для голландцев характерно стремление не только сохранить старину, но и использовать ее. Здесь умеют устроиться с современным комфортом в доме XVII века, а их немало. Некоторые города (например, Гарлем, Лейден, Дельфт) можно было бы превратить в музеи старой архитектуры, однако этого не происходит. Их берегут, ценят, поддерживают и продолжают в них жить. Прошлое не теряется в призрачной дали столетий, а служит частью современной практической жизни.

---

Якопо дель Селлайо. История Орфея. Фрагмент

В Роттердаме есть также серия подготовительных эскизов для шпалер, изображавших эпизоды из жизни Ахилла, и серия мифологических сцен для украшения Торре де ла Парада — охотничьего замка испанского короля Филиппа IV. Как это часто случалось, большие холсты по эскизам были исполнены не самим Рубенсом, а его многочисленными помощниками, что вызвало серьезный спор между ним и заказчиком. Участие помощников и учеников нередко ставит под сомнение авторство той или иной картины, связанной с именем Рубенса. Эскизы же всегда бывают написаны им собственноручно, и это придает им особую художественную ценность.

Юноша Нарцисс влюбился в собственное отражение в ручье — так наказали его боги за то, что он отверг любовь нимфы Эхо. Миниатюрный композиционный набросок (14,5X14 см) изображает тот момент, когда Нарцисс, склонившись над водой, с неожиданным волнением замечает свое отражение, и свершается приговор богов. Легкими мазками намечает Рубенс пейзаж, великолепную атлетическую фигуру, складки развевающейся розовой ткани. Художник показывает нам прекрасный мир сказки — не столько античной, сколько своей собственной, рубенсовской. При всей беглости он пишет достаточно ясно и точно, чтобы по его эскизу мог работать другой: большая картина для Торре де ла Парада, находящаяся ныне в мадридском музее Прадо, была исполнена не им, а Яном Коссирсом.

Вместе с эскизами для Торре де ла Парада к последнему десятилетию жизни Рубенса относится небольшой «Вечерний пейзаж с телегой». По мотиву он так же прост и реалистичен, как написанные в те же годы пейзажи голландских живописцев во главе с ван Гойеном, однако тем яснее глубокое различие между Рубенсом и этими мастерами в их подходе к своим творческим задачам. Голландцы раскрывают скромную, незаметную красоту, присущую природе в ее обычном, хочется сказать «повседневном», состоянии. Рубенс изображает прозрачный перелесок на берегу ручья, когда деревья озарены золотисто-розовыми лучами заходящего солнца. Их пышные, но легкие, местами прозрачные кроны, крепкие и стройные стволы окутаны этим сиянием, как фантастически прекрасным нарядом. Конечно, фантазия художника опирается на воспоминания об увиденном в самой жизни, на впечатления от реальной природы. Но Рубенс, однако, не ограничивается ими. Он усиливает во много раз поэтическое очарование увиденного, возводя его в мир искусства. Жизнелюбцу Рубенсу незнаком «разлад мечты и действительности». Для него мечта реальна, а реальность сказочно прекрасна. Такие его работы, как роттердамский пейзаж, — наилучшее тому подтверждение.

Раздел итальянского искусства состоит из произведений различных по качеству и сохранности. Сложной, тонкой красотой, выражением напряженной внутренней жизни поражает небольшая мраморная фигура Марии, некогда входившая в группу «Благовещение». Это работа Джованни Пизано (ок. 1245/48 — после 1314) — представителя поздней готики в итальянской скульптуре.

Паоло Веронезе. Портрет мальчика. 1558

В конце XV века флорентийский мастер Якопо дель Селлайо (1441/42-1493) украсил живописью большой кассоне-деревянный ларь для приданого. Длинная доска, расписанная Селлайо, существует в наши дни как самостоятельная картина. На ней изображены три сцены из легенды об Орфее и Эвридике: налево певец Орфей пленяет музыкой пастухов и их стадо; в середине — его возлюбленная Эвридика убегает от преследования пастушьего бога Аристая и ее кусает большая зубастая змея; направо боги преисподней уносят мертвую Эвридику в подземное царство. Наивный и поэтичный рассказ о событиях сопровождается условными, далекими от реальности, но очень выразительными картинами природы. Голые камни, мрачные скалы окружают долину реки, на берегах которой разыгрывается история гибели Эвридики. Однако среди скал вырастают тонкие деревья, тут же бродят олени, а в темной зелени у ног красавицы мелькают белые цветочки. Селлайо вовсе не принадлежал к числу крупнейших художников Возрождения, ему далеко до их глубоких обобщений, до их законченного мастерства. Произведение Селлайо привлекает нас другим — фантастической и условной поэзией сказки. Любопытно, что s Музее западного и восточного искусства в Киеве находится другая работа Селлайо из той же серии. Это также доска от кассоне. Она воспроизводит следующий эпизод легенды — безуспешную попытку Орфея вывести Эвридику из преисподней обратно на землю.

Итальянское искусство XVI века представлено в роттердамском музее главным образом произведениями венецианских мастеров. Среди них выделяется маленький шедевр — «Портрет мальчика» кисти Паоло Веронезе (1528–1588). Надпись на картине сообщает ее дату (1558) и Еозраст изображенного (тринадцать лет). Погрудный портретик предельно прост, но его великолепно сохранившаяся живопись отличается блестящим, безупречным мастерством. По контрасту с черной одеждой и темными волосами лицо кажется особенно светлым. Промоделированное легчайшими тенями, оно «живет» с замечательной естественностью и полнотой. Внимание художника сосредоточено на физической жизни, на внешнем облике подростка, но от него не ускользает и оттенок беспокойства, еле уловимой неудовлетворенности, особой, полудетской неустойчивости внутреннего мира — намек, который можно угадать в вопросительном, слегка неуверенном взгляде, в легкой асимметрии бровей или в мягкой складке губ.

Гюбер Робер. Мастерская художника… 1790-е гг.

В Венеции кончил свою жизнь и один из крупнейших итальянских мастеров следующего, XVII столетия — Бернардо Строцци (1581–1644). Там и написал он великолепный большой холст «Давид с головой Голиафа» (ок. 1635; 164X106 см). Библейский герой юноша Давид-пастух и певец, ставший впоследствии царем, — вступил в единоборство с великаном Голиафом. Он метко попал ему в лоб камнем из своей пращи, а потом отрубил ему голову. На картине Строцци победитель Давид шагает по гребню холма; его фигура, диагональ меча, развевающийся розовый шарф — все это красиво выделяется на фоне неба. Низкий горизонт определяет положение зрителя, который снизу вверх должен смотреть на героя и любоваться им. Его «пастушеский» костюм довольно причудлив и театрален, сложный поворот фигуры соответствует представлениям эпохи о «грациозном» и «прекрасном». Однако мы не замечаем этих условностей, покоренные радостным оживлением, смелостью и силой юноши, увлеченные его торжеством. Построенная на сопоставлении пространственных диагоналей (ствол дерева, меч, фигура Давида, его выставленная вперед нога), композиция в то же время отличается замечательными декоративными качествами. Строцци на склоне лет обретает в Венеции радостную полнозвучность красок и чувств, которой некогда наделял свои великолепные декоративные холсты Паоло Веронезе.

Французский раздел роттердамского собрания можно было бы начать с парного портрета двух скромно одетых молодых людей. Один из них присел на закраину мольберта, на котором видна латинская надпись: «Ж. Б. де Шампень меня сделал». Другой рисует, положив листок бумаги на дощечку с надписью: «Н. Монтань меня написал». На краю рисунка, свисающего со стола, стоит дата -1654. В этом году двое молодых друзей — художников Жан-Батист де Шампень (1631–1681) и Никола де Платт Монтань (1631–1706) написали портреты друг друга, объединив их на одном холсте, который стал не только памятником их дружбы, но и свидетельством их профессиональной зрелости. Интересное сопоставление характеров (серьезность и сосредоточенность одного, непринужденность и юношеская привлекательность другого), продуманная композиция, умелая, «крепкая» живопись при строгой сдержанности колорита делают эту раннюю картину одной из вершин в творчестве обоих художников.

Восемнадцатый век — время господства условного и изящного стиля рококо, как бы созданного для украшения будуара светской дамы. Одно из характернейших произведений этого времени — «Китайская сцена» Франсуа Буше (1703–1770). Под влиянием привезенных из Китая тканей, фарфора и расписных изделий из черного лака в XVIII веке по всей Европе распространилась мода на «китайщину». Это не была попытка понять чуждую европейцам восточную культуру. Это была всего лишь забава, игра, в которой экзотика придавала остроту привычным галантным сценам. Изящный и бездумный мир искусства рококо приобретал «пикантность» (по выражению того времени), если художник облачал его в причудливый восточный наряд.

Оноре Домье. Любители живописи

Принципиально новый подход к творчеству находим мы в близкой по размеру «Мастерской художника», написанной Гюбером Робером (1733–1808) в самом конце XVIII столетия. В годы французской революции огромный королевский дворец Лувр был превращен в открытый для публики музей. Там же поселились многие художники, в том числе и Гюбер Робер. На роттердамской картине он, по-видимому, изобразил самого себя за работой. Вспомним тщательно одетых, полных чувства собственного достоинства молодых художников с парного портрета середины XVII века. Полтора столетия спустя Робер бесцеремонно показывает нам отнюдь не официальную сторону своего быта. Сбросив домашние туфли, он сидит полуодетый среди «поэтического беспорядка» своей мастерской. На стене вкривь и вкось висят картины и рисунки, на стульях валяются камзол и треуголка, а художник увлеченно рисует античный бюст. Живые, трепещущие мазочки белил с артистической легкостью выделяют очертания бюста, складки измятой рубашки художника, собачку, которая играет с его туфлями. Бытовая повседневность и вдохновенный артистизм существуют здесь в неразрывном единстве.