Евгений Долматовский - Зеленая брама

• Название: Зеленая брама
• Автор: Евгений Долматовский
• Издательство: Издательство политической литературы
• Жанр: История
• Год: 1985

---

Значит, бой за выход из окружения был в Зеленой бра­ме приравнен к разведке — у разведчиков, идущих в тыл противника, всегда собирают документы и оставляют в штабе.

Ломовцев, батальонный комиссар Ломовцев... Знал я его или слышал о нем? Или в письмах ветеранов о нем упоминалось?

Я стал вновь перебирать гору писем и нашел конверт от бывшего командира радиороты 44-й дивизии В. Бойко (из села Лычанка на Киевщине). Там не только стихи на украинском языке, но и воспоминание о бое на Синюхе: «Мы переходили в контратаки, прикладами и штыками об­ращали фашистов в бегство. В этом бою погиб наш баталь­онный комиссар Ломовцев...»

Вот откуда мне известна эта фамилия... Могу себе представить, как беззаветно сражался батальонный комис­сар с партбилетами во всех карманах!

Он и такие, как он, пробили Головачеву и другим геро­ям путь к Берлину, к славе, к бессмертию.

Рассказывая сейчас о пробившихся из Зеленой брамы штыком и гранатой, доблестно проявивших себя в после­дующих сражениях,— о капитанах, выросших до полковни­ков, и полковниках, ставших генерал-полковниками,— я невольно задумываюсь: как бы сложилась судьба тех, кто погиб в окружении? Сколько талантов мы потеряли!.. Ка­кое счастье, что не все погибли!

Когда я был в Киеве, ко мне в гостиницу пришел гвар­дейского роста, моложавый полковник. Чувствовалась «военная косточка». Начал со «здравия желаю». Предста­вился:

   —  Бывший начинж двести шестнадцатой мотострелко­вой дивизии, ныне полковник в отставке Лебедев Иван Михайлович.

Я грешным делом подумал: не слишком ли рано вышел мой гость в отставку? Но когда Лебедев достал из портфе­ля бумаги и со словами «простите, привык к точности, к документу» развернул их, я прямо-таки ахнул: предо мной ровесник XX века, участник штурма Зимнего двор­ца в Октябре семнадцатого года, участник подавления контрреволюционного мятежа в Кронштадте. Вон он каков!

О многом интересном поведали и другие прихваченные им документы. Саперам 216-й стрелковой дивизии было приказано возвести переправу на реке Синюхе, и под ура­ганным огнем противника переправа была построена. Но на войне мало построить переправу. Надо еще держать ее. И держали. И первого и второго августа. Прошли по этому мосту машины числом до тысячи. Мост многократно раз­рушала авиация врага, его чинили под нагрузкой — маши­ны продолжали идти. И бомбы продолжали выть, вздымая фонтаны. Казалось, вся река выплеснется и в мосте уже не будет необходимости.

Переправили повозки с ранеными. Потом пошли через Синюху подразделения 216, 45 и 49-й стрелковых дивизий. Полторы тысячи бойцов прорвались к Кирово­граду.

Когда мост был разнесен в пух и прах, начали отходить саперы. Случалось при том и врукопашную схватываться с преследовавшим их противником. Но вышли под своим знаменем.

   —  Я вам доложил все самым кратким образом. Если будут вопросы, пожалуйста. Если нет, разрешите отбыть? Честь имею...

Лебедев Иван Михайлович убрал бумаги в портфель и покинул меня. Я долго в окно наблюдал, как он шагает по улице... У памятника Ватутину он задержался, поднял го­лову. Потом зашагал дальше. Участник Октябрьской рево­люции, участник переправы на реке Синюхе...

Как-то меня навестил полковник в морской форме, про­ездом оказавшийся в Москве.

   —  Репин Петр Дмитриевич.

Эта фамилия была мне знакома, да и лицо тоже. Прав­да, в народном музее Подвысокого на фотографии он в пехотинской гимнастерке с одной шпалой в петлице, лицо молодое, но очень суровое. Сейчас оно много старше и до­брее. Старый воин вышел в отставку.

   —  Отдыхаете?

   —  Какой там отдых! Работы куда больше, чем на службе. Товарищи избрали председателем Совета ветера­нов восьмидесятой дивизии.

   —  А в морской форме почему?

   —  Надел ее, когда служил в Севастополе, в береговой артиллерии.

80-я стрелковая ордена Ленина имени Пролетариата Донбасса дивизия отличилась еще в приграничных боях, сражалась в Зеленой браме.

Петр Репин рассказал мне о мужестве командиров — коммунистов Н. Завьялова и И. Долгова, впоследствии удостоенных звания Героя Советского Союза, об артил­леристах, ставших пехотой.

Отряду, ядро которого составили эти артиллери­сты 80-й дивизии, удалось выйти из окружения. Отряд прошел с боями на юг, а затем повернул на восток и вы­шел к Днепропетровску. Было бы утешительно предста­вить, что он в полном составе проделал путь из Зеленой брамы до Днепропетровска. Нет, это не так. Потери отряда были велики. Но, теряя людей, он все время пополнялся, потому и вышел из окружения численно примерно таким же, каким начал прорыв. Немало тяжелораненых пришлось оставить в попутных селах. После поправки они пробивались через фронт мелкими группами и в одиночку. А кому не удалось пробиться, подались в подпольщики и пар­тизаны. Сейчас выявляются все новые имена и факты. В городе Немирове Винницкой области бесстрашно дей­ствовал, был схвачен и казнен фашистами лейтенант из 80-й Анатолий Буко. (В 1984 году одна из улиц города названа его именем.) Собственно, почти весь немировский партизанский отряд можно считать подразделением 80-й стрелковой дивизии.

Было бы наивно думать, что в той округе войсковые части превратились в партизанские отряды. Основу парти­занского движения здесь, как и повсюду, составляли мест­ные жители. Руководство этим народным движением осуще­ствлялось партийными органами или их представителями, специально оставленными на оккупированной территории.

И все же роль «окруженцев», их удельный вес в пар­тизанском движении значительны.

Сколько военнослужащих из 6-й и 12-й армий вли­лось в партизанские отряды, счесть едва ли возможно. А вот перешедшие линию фронта сочтены. Оперсводка штаба Южного фронта номер 098 свидетельствует: с пер­вого по восьмое августа вышло из окружения более один­надцати тысяч человек.

Я не располагаю обобщенными данными по Юго-За­падному фронту, но твердо знаю, что некоторые из моих товарищей по 6-й армии добрались до Киева и участвовали непосредственно в его обороне.

Многие (в том числе и я), перейдя Днепр, на террито­рии Полтавской области вновь оказались в окружении, очень тяжелом. Лишь осенью 1941 года мне посчастливи­лось перейти линию фронта в районе Купянска. Такими же счастливцами на этом направлении оказались в тот день еще человек семьдесят. Частично из правобережного ок­ружения, частично из нового — левобережного.

Выходили здесь ежедневно на участках разных диви­зий. Где больше, где меньше. Выходили отрядами и мелки­ми группами, пробирались и по одному.

Читатель вправе спросить: если пробились штыком и гранатой тысячи, значит, не таким уж плотным было окру­жение, можно было пробиться?

Ответ мой будет краток и печален: можно, конечно, но только ценою великих жертв. Пробились мы потому, что дравшиеся рядом с нами до последней капли крови рядо­вые бойцы, командиры и комиссары легли там костьми, прокладывая путь товарищам.

У каждого человека своя судьба, и далеко не всегда на войне он сам может распорядиться ею.

Слава пробившимся.

Слава пробивавшимся...

Три красноармейца

Я получил письмо без обратного адреса, но по штем­пелю отправки нетрудно было определить, что послано оно из знакомого мне села Кировоградской области, распо­ложенного на правом берегу реки Синюхи.

Незнакомый человек очень аккуратным, что называется, школьным почерком описывал свое участие в военных событиях далекого августа. На самом письме была и подпись: красноармеец (дальше следовали имя, фамилия).

Все-таки странно: уже давно исчезло из обихода зва­ние красноармеец. Говорят: солдат, говорят: боец, гово­рят: рядовой. Иногда называют себя по принадлежности к роду войск; стрелок или десантник, танкист или сапер. Может быть, еще как-нибудь назовутся, но только не красноармейцем — это слишком далекое прошлое.

Привожу письмо полностью:

«Вы выступали по радио, просили откликнуться участ­ников боев в районе Подвысокое в начале августа 1941 года. Я один из них, могу описать жестокий бой, в котором пришлось участвовать. Мы пошли на прорыв ночью с опушки леса. В нашей области лесов мало и много равнин и полей, так что спрятаться и затаиться в том лесу столь­ко полков никак не могло. И все равно надо было проры­ваться из кольца, и мы пошли на прорыв. Нам приш­лось бросить пушки, потому что снаряды кончились. У нас в руках были винтовки с примкнутыми штыками, а патроны тоже кончились, нам ничего другого не оста­валось, как идти в штыковую атаку с песней «Интерна­ционал». Ночь была лунная, мы видели врагов, и они ви­дели нас, и мы беспощадно кололи их штыками, и они бе­жали и падали, но их было очень много, они бы в штыко­вом бою не выдержали, но у них были танки. И все-таки мы прошли двадцать километров от села Подвысокое. Я колол фашистов штыком, и они дико кричали. Потом они окружили меня и моих товарищей со всех сторон и почти в упор покосили нас из своих черных автоматов».