Антонина Коптяева - Том 5. Дар земли

• Название: Том 5. Дар земли
• Автор: Антонина Коптяева
• Издательство: Художественная литература
• Жанр: Советская классическая проза
• Год: 1974

Пятый том Собрания сочинений А. Коптяевой составил роман 1965 года «Дар земли», посвященный нефтяникам Татарии. Это рассказ о том, как в середине 20-х годов нашего века, вопреки сопротивлению многих авторитетных ученых, в Поволжье было разведано и освоено второе в СССР колоссальное месторождение нефти, а затем, в 50–60-х годах, создан новый индустриальный центр нефтяников. Рождение единого многонационального коллектива в общем труде, духовное преобразование некогда угнетенных татар и башкир, нелегкие судьбы героев, личные и производственные — вот то, что составляет ткань этого сложного многопланового и очень современного произведения.

---

— Почему бы ей не пойти на работу? — спросил Ахмадша старшего брата перед отъездом. — Все не так скучать будет.

— Смешной ты, право! У нас маленький ребенок.

Не в первый раз уклонился Равиль от вопроса о трудоустройстве жены, а ведь Фатима вместе с ним институт окончила, собиралась «воевать» за большую нефть. В Камске Равилю поручили интересное дело — бурить наклонные скважины в нефтяной пласт под площадкой строительства, и он с ходу принял от монтажников обустроенную точку.

Бригаде Ахмадши предстояло пробурить несколько скважин в приемистые нейтральные пласты для закачки грязной воды с будущего химкомбината. Задание молодому бурмастеру не понравилось, но он не привык возражать, а когда увидел красавицу Каму и прикинул, каким опасным соседом может стать для нее химический завод, то загорелся желанием как можно лучше и скорее провести свою работу.

Буровую вышку для его бригады должны были доставить с правого берега Камы. Узнав об этом, Ахмадша был озадачен, а потом рассердился, решив, что его разыгрывают, но прораб конторы подтвердил по телефону:

— Вышка едет с правого берега.

Нефтяники Татарии уже привыкли к тому, что буровая, закончив работу на одной точке, перекочевывает со всем подсобным хозяйством на другую, и никто из местных жителей не удивлялся, когда вышки, эти королевы татарских просторов, важно шествовали по полям и горам, окруженные свитой грохочущих тракторов. Но как переправится сорокаметровая махина, собранная из стальных блоков, через широкую реку?

На берег Камы Ахмадша выехал с чувством тревожно-радостного ожидания, и причиной этого была не только диковинная переправа.

Встретил ведь Ахмадша Надю в первый день своего приезда, так почему им не встретиться сегодня на причале, находившемся на левом, пойменном берегу, недалеко от Скворцов? А думал он о ней постоянно с того самого памятного дня.

Палило солнце. Влажные испарения поднимались от густых зарослей ветел и топольника, опутанных внизу колючей ежевикой. На расчищенной площадке над отлогим взвозом, где грудились под брезентами бочки, мешки и ящики, собралась большая толпа: всем интересно было увидеть, как вышка поплывет через Каму. А Нади нет!

Ахмадша со своими парнями толкался среди местных жителей, посматривал на катера и моторки, пролетавшие по глади реки, ждал, не мелькнет ли светлокудрая девушка. Но когда вышка, отчалив от правого берега на двух сплоченных баржах, показалась над водной ширью, Ахмадша забыл и о Наде. Вот это зрелище! Джабар Самедов теперь уже не прежний сорвиголова, а инженер высокой квалификации, и лишь его строгий и точный математический расчет помог этой махине сойти с высот крутого правобережья и послушно забраться на баржи.

Женщины, собравшиеся на берегу, кричали!

— Упадет! Упадет!

— Бултыхнется в воду!

— Опрокинет баржи и трактористов утопит!

— Страх-то какой!

Но вышка плыла да плыла к новому месту работы. Неторопливо сошла она на пойму левого берега и величаво двинулась мимо заросших ериков, мимо кряжистых ветел и тополевых рощ к плоскогорью, где между деревней Скворцы и заводской стройкой зеленели поля. Вместе с вышкой переправились голуби, жившие на ней; шумели тракторы, натягивая тросы, а птицы то кружились в вышине, то спокойно влетали в свои гнезда.

Ахмадша снова обернулся к реке и посмотрел вдаль, где на берегу, под темной лесистой кручей, белела пристань и виднелись маленькие постройки: там была Надя.

25

Почему до сих пор расходились их пути-дороги? Как могли они жить в разлуке, если дальнейшая жизнь в одиночку теперь казалась немыслимой.

Поздно вечером на вышке, установленной на буровой площадке, загорелись огни. Ахмадша стоял посреди помоста, задрав голову, следил за пробным движением талевого блока.

— Майна! Вира! — кричал он и громко свистел, вспоминая, что голос его тонет в шуме моторов.

Занятый делом, он не заметил появления Джабара Самедова, пока тот не тряхнул его, ударив по плечу в знак дружеского расположения.

— Нравится тебе наша красотка?

Ахмадша, не поняв, о ком речь, смутился.

— Тьфу ты! — рассердился Джабар Самедов. — Отец — герой, брат — орленок. Ты-то в кого уродился, девка красная? Нравится тебе буровая? Ведь с того берега ради тебя перетащили.

— Конечно, нравится.

— То-то, желанный! Ох, если бы тебе хоть малость моей былой прыти, настоящий сердцеед получился бы! — В избытке чувств Самедов еще раз ударил молодого бурмастера по плечу. — Действуй! А я сейчас еду на завод к Груздеву. Мне Дина Ивановна посылочку велела передать для дочки. Надюша-то Дронова здесь теперь работать будет. Хороша девка, да что-то долго невестится. — Он еще раз почти с осуждением оглядел Ахмадшу. — Эх вы-ы, молодежь! Будь моя воля, я вас с Надеждой давно бы сосватал и окрутил.

Он уже ушел с буровой, а потрясенный Ахмадша все не мог опомниться: угадает человек сказать такое — словно в лицо выстрелил!

«Почему он так странно смотрел на меня? — думал Ахмадша, в сотый раз перебирая слова Джабара Самедова. — Или слышал что-нибудь… Кто может помешать нашему счастью, если мы полюбили друг друга? Почему друг друга? Это я полюбил, а она? Я же ничего не знаю и могу опоздать. Надо встретиться и сказать ей, что я люблю ее. Вот даже Самедов говорит: долго невестится. Значит, раздумывает, выбирает…»

Джабар в это время с Груздевым, Барковым, Дроновым и Надей ходил по нефтеперерабатывающему заводу, который вместе с химическим комбинатом и общей ТЭЦ занимал около тысячи гектаров, не считая растущего города и очистных сооружений.

На скоростном лифте инженеры поднялись на «этажерку» только что смонтированной установки.

Отсюда, с высоты шестидесяти пяти метров, открывалась грандиозная, поистине фантастическая картина. Блестели, отливая краснотой, зеркальные разливы могучей Камы, излучина ее протоки Вилюги и озера, светлеющие в темных берегах. На западе небо размытой голубизны еще розовело по краю над черными хребтами береговых гор, а на гигантском мысу, с трех сторон окруженном рекою, сияла россыпь огней — строился город, целые созвездия мерцали внизу, на территории заводов. Глянув в эту светящуюся пропасть, Надя невольно отступила от края, крепче схватилась руками за железные перила. Прохладный ветер с верховьев дохнул ей в лицо, чистый, как ключевая вода, и тут же опахнуло дыханием разогретой нефти. На стройке химкомбината повсюду полыхали голубые вспышки электросварки.

— Величественное зрелище! — воскликнул Барков.

Джабар Самедов, прислонясь к поручням, с дерзкой радостью смотрел на землю: высота не кружила ему головы.

— Хочешь, по перилам пробегу? — шутливо спросил он Надю, заметив ее робость.

— Что вы! Зачем?

— Просто так. Видала — канатоходцы в цирке бегают?

— То цирк, а здесь завод. И высоко…

— Пожалуй, высоконько. — И Самедов повернулся к Груздеву. — Что ты в такой большой посудине варить будешь, Алексей Матвеевич?

— Это первая в стране опытно-промышленная установка по очистке парафинов. — Груздев кивнул дежурному инженеру, и тот принес плоский флакон с желтовато-прозрачным, в прожилочках студнем. — Вот красивый предмет стольких огорчений — жидкий парафин! Дизельное топливо, в котором он находился, застывало при минус девяти градусах, а теперь мы дизельку от него избавили, и она выдерживает до семидесяти градусов мороза. Что же касается самого жидкого парафина, то его из рук рвут металлурги. Он им нужен для смазки при непрерывном литье стали.

— Смотри, Дмитрий Степанович, как твой сосед развертывается! — подзадорил Джабар Самедов Дронова. — О нем повсюду молва гремит. Нынче в Казани заговорили о какой-то новой кислоте. Я послушал и говорю: «Знаю, где колокола отливают». И точно: мне Федченко сейчас все уши прожужжал об уксусной установке да ацетатном шелке. Я думаю, это происходит с товарищами от большого эгоизма. Им охота, чтобы все на них удивлялись, шумели бы о них на каждом шагу. — Самедов прямо-таки с наслаждением следил, как вытянулось, напряглось лицо Груздева. — А разве нет? Ну что ты на меня уставился, Алеша? Многие, кому ты не даешь покоя, единодушно так утверждают.

— Ты это серьезно? — Груздев вспомнил старую склонность Самедова к пустому зубоскальству. — Разве можно назвать эгоизмом стремление принести пользу народу? И кто будет думать о покое, когда новаторская работа зовет, торопит?

— Работы и без того у каждого невпроворот! Не гляди на меня, Алеша, так свирепо! Хоть я и тяжеленек, но боюсь: хватит у тебя силенки, чтобы меня с этой вышечки скинуть.

Груздев рассмеялся, сразу все превратив в шутку, а Надя по-прежнему стояла, придерживаясь рукой за перила, и задумчиво смотрела на разлив Камы возле устья Вилюги. Тихо и пустынно там, а здесь в любое время суток кипит работа.