Максим Карпенко - Вселенная Разумная

• Название: Вселенная Разумная
• Автор: Максим Карпенко
• Издательство: Мир географии
• Жанр: Научпоп
• Год: 1992

Книгой «Вселенная разумная», вторым, дополненным, переработанным изданием открывается новая серия «Земные феномены».

Автор книги в увлекательной форме рассказывает о подходах множественности форм живого вещества, анализируются гипотезы и взгляды многочисленных исследователей аномальных явлений. Точка зрения автора и метод анализа по вопросам русского космизма и НЛО, парапсихологии и полтергейста, телекинеза и левитации, вопросам духовной эволюции человека и осмыслению информационных полей биосферы в большинстве своем неординарны. По каждой раскрываемой теме автор приводит удивительные, порой шокирующие факты.

Книга и вся серия «Земные феномены» рассчитаны на массового читателя.

---

И совсем уж относительно крохотно число зверей, которые в силу, видимо, их ужасающе тяжелой кармы подвергаются повседневному утонченному издевательству, именуемому цирковой дрессировкой или становятся объектом вивисекции. Последним, видимо, искупая на обычный человеческий манер образовавшийся легкий комплекс вины, люди иногда ставят памятники.

Я не хочу сказать, что нет примеров других взаимоотношений между людьми и остальным живым миром, но эти примеры крайне редки, единичны — я же попытался нарисовать обобщенную картину сегодняшнего состояния наших контактов. Именно контактов, так как это следует из приведенного выше определения этого понятия: «контакт между системами, или формами жизни, или цивилизациями можно определить как стремление одной системы к получению информации о другой системе, вне зависимости то того, имеет ли это стремление сугубо прагматический или неопределенно-познавательный характер». Итак, пробуя на вкус отбивную из партнера по контакту, мы получаем о нем информацию…

Эта мысль вызывает какой-то внутренний протест, вызывает ощущение неправильности и несправедливости исходной формулировки понятия контакта. Причиной этого дискомфорта является, как кажется, безличность, или, точнее, бездушие формулы, отсутствие в ней каких-либо морально-этических критериев, явно необходимых в любых определениях, относящихся к живым системам. Ведь согласно приведенному определению и громкий скандал, и разбойничье нападение, и мировая война могут считаться контактами.

Для исключения этого введем в формулировку контакта компонент, учитывающий как раз то обстоятельство, что рассмотрению подлежат живые системы, существование которых не должно нарушаться процедурой контакта. Следовательно, определение понятия контакта в третьем приближении может звучать так «контакт между системами, или формами жизни, или цивилизациями можно определить как ненарушающее целостность систем и окружающей их среды стремление… и т. д.» В этом определении, наверное, также немало подводных камней, но в этом приближении оно обладает полнотой, необходимой для целей дальнейшего рассмотрения.

Тем не менее в этом определении, как, впрочем, и в предыдущих, остается открытым вопрос о разумности сторон, вступающих в контакт, то есть о разумности самого контакта, что, собственно, и может явиться предметом решительных возражений против этих формулировок. Действительно, вот вы видите птицу, стучащую клювом в ваше окно. Она неразумна — так, одни рефлексы, — сомнений же в вашем разуме не может быть никаких. Вы разумны априорно, по определению: Гомо Сапиенс, Человек Разумный. Имеет ли место контакт в этом случае? Согласно твердо и раз и навсегда установленным теориям современной науки — нет; в соответствии с третьим приближением — да. Для того чтобы решить этот вопрос, необходимо хоть как-то разобраться в самом понятии разума, определить демаркационную линию, проходящую через живой мир. Собственно говоря, эта проблема давно уже решена: человек значит сапиенс, остальные — нет. Истинно и справедливо ли такое деление? Как оно возникло? На заре своей истории человек мало чем выделялся из животного мира. Он сражался с хищниками, убивая их и погибая сам от их зубов и когтей, охотился за добычей, которая служила ему пищей. В те далекие времена еще, быть может, только начинало возводиться громоздкое здание морали удивительной конструкции, которой при всей своей красоте, грандиозности и сложности построено на песке необязательности и зияет прорехами непоследовательности.

Один из этических кризисов, вызванных общей непоследовательностью моральной конструкции, возник именно тогда, когда человек, назвав животных «братьями своими меньшими», тем не менее продолжал этих своих братьев убивать и поедать. Возникла необходимость в идеологическом и моральном самооправдании, поскольку альтернатива, предполагающая отказ от мяса, не могла быть реализована в связи с национальными традициями многих народов. Дополнительным доводом является мнение диетологов о мясе как «основном источнике полноценных белков и о невозможности найти им полноценную замену». Следует, однако, заметить, что некоторые народы — в основном азиатские практически не употребляют в пищу мяса, о приемлемости чего, как и о движении вегетарианцев, уже на протяжении многих десятилетий идут нескончаемые споры.

Для оправдания своей двойной морали по отношению к «братьям меньшим» человеком был выбран другой путь — более привычный путь субъективизма по отношению к своей жертве, ее унижении, в оправдании любого насилия — как физического, так и морального, — своим превосходством над жертвой этого насилия. Благородные римляне считали все прочие народы варварами, крестоносцы шли покорять неверных, вся идеология колонизаторов была построена на презумпции неполноценности туземцев. Те же корни питали и достигший поистине апокалиптической мерзости и злодейства фашизм.

И совсем не в том дело, что истинные причины всех раздоров, войн и насилия были совсем другими. Важным было и остается оправдание собственной гнусности в глазах окружающих и, что, наверное, еще более важно, — в своих. И придумывали, и убеждали и себя и других в том, что варвары — грязные, что мусульмане — нечестивцы, а христиане — праведны, что арийцы имеют право на жизнь, а унтерменши — нет и т. д. и т. п.

Та же самая логика является базисной и определяющей отношения человека с животными, и венцом теоретических изысканий, обосновывающих немыслимое превосходство человека, стало учение И. П. Павлова.

Ко времени оформления этого учения в единую систему накопилось очень много факторов чрезвычайно сложного поведения животных, и человечество, к тому времени достигшее таких моральных высот, которые заставили его относиться с отвращением к каннибализму, желало научно убедиться, что гастрономические отношения с животным миром не являются некоторой разновидностью этого, уже преодоленного каннибализма.

Величие исторического процесса человечества как раз и состоит в том, что любая насущная потребность людей, как правило, имеющая весьма отдаленное отношение к добру — неминуемо реализуется.

Вспомним хотя бы историю создания атомной бомбы. Даже великий Резерфорд был убежден, что сие невозможно, ан нет: очень захотелось, и бомба была создана.

С той же неизбежностью появилось и учение И. П. Павлова, которое все-таки, несмотря на его естественнонаучное обличье, является по сути морально-этическим оправданием человека в его роли уничтожителя всего живого на Земле. Хищник из «Мира животных», спокойно поедающий серну перед объективом камеры и не ищущий оправдания этому в своем видовом превосходстве, по крайней мере не лицемерит, чем, кстати, и вызывает наше отвращение. Между тем стараниями в основном сентиментального и гуманного человека за последние 100 лет исчезло 75 видов млекопитающих, 600 видов обречено на вымирание. Под угрозой сейчас находится большинство оставшихся высших видов растений и животных. Те же из них, которых человек выбрал для удовлетворения своих потребностей в пище и сырье, давно уже гибридизированы и приспособлены к его нуждам. На них больше не распространяется закон естественного отбора и генетической эволюции. Последствия же селекции, производимой человеком, до сих пор неизвестны, и неясно, в какой степени одомашнивание и селекция снижают сопротивляемость к заболеваниям и паразитам.

Если бы это хоть кого-нибудь волновало, можно было бы говорить о планомерном геноциде, осуществляемом человеком в животном мире. А поскольку любой геноцид обязательно сопровождается пропагандой, направленной на создание мнения об объекте геноцида как о неполноценном существе, то учение Павлова как раз и выполняет роль такой пропаганды превосходства высшей человеческой расы. Вознеся человека до богоподобных высот и низвергнув животное в пропасть неразумности, учение Павлова возвело баррикады, по одну сторону которых оказался человек, по другую — весь остальной живой мир.

Для меня эта граница, проводимая между человеком и животными, всегда представлялась воплощением напыщенного и самовлюбленного антропоцентризма. Более того, нередки случаи, когда принадлежность к роду человеческому перестает быть предметом гордости и становится источником стыда. Я не согласен, когда говорят о чьих-то «зверствах» или, желая кого-то оскорбить, называют животным. Помимо того что подобные высказывания незаслуженно оскорбительны по отношению к животным, на что в конце концов можно наплевать: мы же цивилизованное, а значит, шовинистически настроенное человечество, — такие заявления по меньшей мере необъективны.

Наверное, более правильным будет называть это процветающее, прогрессирующее варварство, презрение к человеку и человеческой жизни, геноцид, равнодушие к экологии, маниакальную тягу к всеобщему взаимоубийству не зверством, а гуманизмом, как присущее только и исключительно человеку.