Максим Субботин - Деформатор

• Название: Деформатор
• Автор: Максим Субботин
• Жанр: Прочая старинная литература

Ясность внесена, но это не значит, что мир снова не попытается встать с ног на голову. А пока где-то впереди маячит таинственная машина. Отыскать ее, понять, принять или отвергнуть условия древней игры. Попытаться завершить то, что начали предки. И при всем при этом не потерять тех, кто успел стать дорог. Многие жизни висят на тонких нитях и готовы вот-вот оборваться.

Версия от 10.04.14

---

Нам попадались секции — ремонтные мастерские, со станками, различными приспособлениями и кучей инструмента. Попалась секция — медицинский отсек, где в белых ящиках еще хранились препараты, имелось зубоврачебное кресло, а возле операционных столов все еще стояли каталки с разложенными на них бинтами, ватными тампонами и скальпелями. Видели детскую секцию, полную всевозможных игрушек. Секцию отдыха с бильярдным столом и телевизором…

— Это убежище, — сказала Эша.

Луч ее фонаря остановился на замызганной кукле с пробитой головой.

— Где же его обитатели?

— Возможно, внизу. Возможно, они погибли много раньше, чем сюда пришли некроманты.

— Скорее второй вариант. Иначе бы мы нашли следы сопротивления.

— Возможно.

"Надо бы мне на будущее поостеречься в предположениях".

Примерно такие мысли бродили в голове, когда за воротами очередной секции мы обнаружили засохший кровавый след. Тот начинался от стены и широкой полосой уходил в темноту.

— Что ты говорил? — спросила Эша.

— Это еще ничего не значит. Идем по следу?

Девчонка неопределенно повела плечами. Ладно, решение за мной — идем.

Миновали секцию, где разобранными грудами запчастей застыли три грузовика, вышли в большой свободный зал. Почти свободный. В его центре раскинулась дикая конструкция из крестов. И на каждом распят человек. Кровавый след вел именно сюда. Кресты даже не надо считать, чтобы понять — их ровно тринадцать. Под каждым кровавая лужа и круглый след от какой-то посуды. Ведра или таза?

Имелись тут и иные, куда более мирные украшения: пять невзрачных статуй в рост человека. Даже немного выше. Судя по всему, бетонные. В отличие от всего прочего, что мы уже видели вокруг (довольно аккуратную обстановку и отсутствие явных следов разрушения), статуи выглядели старыми, точно долго стояли под открытым небом. Потому понять, кто именно удостоился чести быть запечатленным на многие годы вперед, оказалось крайне сложно. Какие-то люди. Скорее всего, мужчины, не воины. Уж оружия в руках точно нет.

Ну да статуи — не то, что привлекало пристальное внимание.

— Они собирали их кровь, — сказал я, рассматривая следы перед крестами.

— Кресты не имеют никакой силы, — сказала Эша. — Зачем было делать это?

Она шарила вокруг, что-то выискивая.

— Что-то случилось?

— Знаки. — Она посветила фонарем на крест, затем переместила луч на пол.

На кресте знаки виднелись отчетливо, благо вырезаны — хоть и наспех. А вот на полу практически полностью размазаны или скрыты под пятнами грязи. Но тоже имеются, видны, особенно когда тебя в них носом тыкают.

— И что это значит?

— Они пытались кого-то вызвать.

— Удачно?

— Кто же теперь скажет.

— А там что?

Я протиснулся между парой крестов. С самого начала, как мы оказались в зале, мне покоя не давал странный шум. Не журчание — бульканье, точно закипает какое-то варево. И действительно — внутри круга крестов обнаружилась круглая дыра. Звук исходил из нее. А еще вонь — прогорклая и горькая. Стоило опуститься перед дырой на колени (хотел рассмотреть, что там, на дне), как голову повело, перед глазами помутилось. Хорошо — грохнулся набок, а то бы мог и вперед головой нырнуть.

— Что у тебя?! — услышал встревоженный окрик Эши.

— Все в норме, — проблеял, отползая от дыры.

Сел, прислонившись к кресту.

— Знаешь, — сказал, немного отдышавшись. Шлем пришлось стащить с головы, иначе не покидало ощущение, будто нечем дышать. — Если вызов и не удался, то какую-то дрянь они тут все равно оставили.

Снова надел шлем.

— Посвети мне. Только осторожно.

Эша подошла, луч фонаря устремился вниз, разгоняя черноту дыры. Она не была глубокой. Метра полтора, возможно, два. А на дне что-то пульсировало. Темное и блестящее, непрерывно меняющее свои очертания. Очень похоже на мозговые извилины, как если бы те действительно могли шевелиться.

— Что за гадость? — поморщилась девчонка.

— Я надеялся, ты мне скажешь.

Подлетел Барсик, заглянул в дыру и тут же, истошно пища, метнулся прочь. Мы с Эшей переглянулись.

— Вот кто мог бы сказать, — кивнула она.

— Давай-ка лучше поищем выход. Сюда можно и позже вернуться, когда покончим с насущными делами.

— Согласна.

Мы выбрались из-за крестов.

— Надеюсь, этот зал — центр убежища, — сказала Эша.

— Значит, половину мы уже прошли.

Напоследок бросил еще один взгляд на место, где когда-то произошли тринадцать убийств. И это как минимум.

Барсик забился Эше под куртку и больше не показывался. Они двинулись прочь, я — следом.

Когда впервые появились звуки музыки, не отметил — то ли задумался, то ли они проникли в голову очень медленно, начиная с самых тихих вибраций.

— Ты слышишь?

Девчонка обернулась

— Что слышу?

— Музыку.

Прислушалась, мотнула головой.

— Ничего не слышу.

Странно. Отчетливая же музыка. Что-то струнное, немного духовых, да и ударные есть. Целый оркестр.

Мы миновали очередную секцию — столовую. Множество столов, стульев, место для кухни, две раздачи и сваленные в кучу подносы. Виднеются осколки посуды. Но немного. Первая секция, где встретили следы как минимум торопливых действий.

Звуки музыки усилились, стоило нам покинуть столовую. Я остановил Эшу. Во взгляде той горело непонимание.

— И сейчас не слышишь?

— Нет.

Она смотрела внимательно — пыталась что-то уловить в моем взгляде? Неужели что-то с моей головой?

— Как себя чувствуешь? — спросила с беспокойством.

— Все нормально…

Схватив девчонку за плечи, развернулся с ней на месте, прижался к стене. Вырвал из рук фонарь, затушил. Наверняка поздно — заметили!

Из-за угла вышел человек. Но не остановился, даже не глянул в нашу сторону. Высокий, в черном балахоне, со знакомым пятиконечным амулетом на шее. На гладко выбритом черепе отражаются следующие чуть поодаль языки пламени на факелах. Человек явно чувствовал себя в полной безопасности и не ожидал, что всего в нескольких метрах от него, в тени, могут скрываться незваные гости. Оно и к лучшему.

За человеком показались еще люди. Шли по двое в ряд. Некоторые играли на музыкальных инструментах, другие несли факелы. Процессия разделилась на две части: до клетки и после. Самодельную клетку тащили четверо — избитые и изможденные, без одежды, каждый их шаг оставлял на полу кровавые следы. Рядом шествовал однорукий здоровяк с плетью, которой он, не раздумывая, охаживал тех, кто, по его мнению, выбился из сил. Силы после удара всегда появлялись.

Сидящие в клетке не особенно интересовались происходящим вокруг, точно спали. На них тоже не было одежды, но и побоев не видно. Вполне себе здоровые, только уж очень спокойные. Или отчаялись? Мужчины и женщины. Все молодые. Сколько их? Интуиция подсказывала: по числу крестов.

Однорукий замахнулся своим оружием и наотмашь саданул сразу двоих. Те вскинулись, но не издали ни звука. Да и могли ли кричать — с зашитыми ртами?

Атаковать? Сколько их всего? На что способны? Не все ли равно? Одно дело плюнуть на компьютерных персонажей и совсем другое — на живых людей.

Завершала процессию женщина. Всей одежды на ней — полупрозрачное платье, едва-едва прикрывающее грудь и низ живота. Воздушное и прозрачное. Она шла свободной походкой, будто прогуливалась в парке. И в то же время в ее взгляде не было ни намека на жизнь — безвольная кукла, послушно шагающая, ведомая волей невидимого хозяина.

Накачали их всех чем-то, что ли? Наверняка и она, и те тринадцать в клетке знают, что ожидает впереди. И полное равнодушие. Или это я чего-то не понимаю?

Процессия прошествовала мимо, скрылась в столовой. Мы продолжали стоять.

— Похоже, жизнь здесь бурлит, — прошептал я.

— Нам надо уходить. Быстро!

— Ты позволишь им продолжить обряд? Там, под крестами, что-то есть. И это что-то мне очень не понравилось.

— Мы должны уйти, просто поверь мне. Прошу. Ты же сам сказал, что мы можем вернуться, но потом.

— Что с тобой? Это же живые люди… Или нет?