Брет Уиттер - Пока не сказано «прощай». Год жизни с радостью

• Название: Пока не сказано «прощай». Год жизни с радостью
• Автор: Брет Уиттер
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-389-07421-7

«Пока не сказано „прощай“» — книга о том, что даже перед лицом трагической неизбежности можно жить полной жизнью, не теряя способности радоваться и любить. Это очень трудно, но все-таки возможно, как убеждает нас личным примером американка Сьюзен Спенсер-Вендел, мать троих детей, журналистка, работавшая судебным репортером ведущей флоридской газеты. Ей было всего сорок пять, когда в июне 2011 года как гром среди ясного неба прозвучал страшный диагноз — боковой амиотрофический склероз (БАС). Заболевание неизлечимо, точная причина его возникновения неизвестна, и исход всегда фатальный. Но Сьюзен находит в себе мужество не поддаться унынию и достойно прожить отпущенный ей срок. Более того, прожить его с радостью — исполнить заветные мечты, восстановить прерванные связи, побывать в местах, которые всегда манили ее. Да, она знает, какое ей уготовано завтра, но сегодня она живет!

---

Сьюзен Спенсер-Вендел, Брет Уиттер Пока не сказано «прощай». Год жизни с радостью

UNTIL I SAY GOOD-BYE

by Susan Spencer-Wendel with Bret Witter

Text copyright © 2013 by Susan Spencer-Wendel

All rights reserved

© Н. Маслова, перевод, 2014

© ООО «Издательская Группа „Азбука-Аттикус“», 2014

Издательство АЗБУКА®

Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.

* * *

Посвящается Стефани,

которую Бог назначил моей сестрой

Счастливый человек

На свете сем один счастливец — тот,
Кто собственностью день сегодняшний зовет,
Кого судьбы превратность не тревожит:
Я завтра не боюсь, ведь я сегодня пожил.
Мороз ли, солнце, ливень или зной —
Все радости, что знал, мои, навек со мной.
Прошедших дней нас Бог лишить не в силах.
Я знал свой час, и все, что было, было.

Джон Драйден

Введение Поцелуй с дельфином

Мой сын Уэсли хотел поплавать с дельфинами. Ему исполнялось девять лет в девятый день девятого месяца — 9 сентября 2012 года, — и это была его особая просьба.

Еще раньше я пообещала своим детям, что в течение лета поеду с каждым из них туда, куда они сами захотят. Это время мы проведем вместе. И вместе посеем семена воспоминаний, которые взойдут в будущем.

Подарок для них — и для меня.

В июле я ездила в Нью-Йорк с Мариной, моей дочерью-подростком. В августе по просьбе одиннадцатилетнего Обри мы всей семьей провели неделю на Санибел-Айленде — острове к западу от Флориды.

Поездки были частью большого плана — года, который я решила прожить с радостью. Года, в течение которого я совершила семь путешествий с семью главными для меня людьми. На Юкон, в Венгрию, на Багамы и на Кипр.

А еще этот год был посвящен путешествиям внутрь себя: из фотографий и записей, накопившихся за всю жизнь, я создавала черновик книги и заодно строила на заднем дворе своего дома убежище — чики, открытую по бокам индейскую хижину с крышей из пальмовых листьев и мягкими креслами, куда я приглашала воспоминания и друзей.

В реальности мои путешествия оказались еще прекраснее, чем виделись мне в мечтах.

Поездка с Уэсли была самой простой и последней. Загрузившись в мини-вэн, за три часа мы добрались от нашего дома в Южной Флориде до Дискавери-Коув в Орландо.

— Что за красота! — прокомментировала моя неизменно жизнерадостная сестра Стефани, пока мы ехали по болотистой невзрачной равнине в центре Флориды.

Главная отличительная черта Дискавери-Коув — огромная искусственная лагуна, окаймленная пляжем с одной стороны и скалами — с другой. Над роскошным пейзажем полоскались на ветру пальмы, и кроны их показались мне похожими на фейерверки, возвещавшие наш приезд.

Под моросящим дождем мы выгрузились на пляже и стали наблюдать за плавниками, резавшими волны в так называемой игровой зоне на той стороне лагуны.

— Который из них наш? — допытывался Уэсли. — Который наш?

Девушка-тренер повела нас к воде. Внезапно перед нами возникло удивительное существо: гладкая серая морда с сияющими черными глазами, длинная щель рта — уголки приподняты, словно в улыбке. Вытянутый нос — точь-в-точь бутылочное горлышко — кивал нам, сигналя: «Я хочу играть!»

Уэсли был вне себя. Он кричал и прыгал, не в силах устоять на месте. С длинными светлыми волосами, в облегающем гидрокостюме, синеглазый, он походил на серферов, которыми я так восхищалась в юности.

С днем рождения, сынок!

Обри и Марина стояли рядом с ним и радовались не меньше его.

— Ну разве не гадко держать их взаперти? — спросила Марина, ни к кому особо не обращаясь.

Потом рядом с ней вынырнул дельфин, и она стала потешаться над его дыхательным клапаном. Марине было почти пятнадцать, она уже рассуждала как взрослая, но иногда вела себя совершенно по-детски.

Тренер представила нас. Ее звали Синди — дельфина, не тренера. Синди медленно плавала рядом с нами, словно приглашая погладить ее по бокам. Ее размеры изумили меня: восемь с половиной футов в длину, пятьсот фунтов твердой как камень мускулатуры.

— Ну, как на ощупь? — спросила тренер.

— Как сумка «Коуч»[1], — не удержался от остроты муженек Джон.

— Я люблю Синди! — выдохнул Уэсли.

Синди оказалось больше сорока лет. Я спросила, есть ли у нее дети.

— Нет, Синди у нас делает карьеру, — ответила тренер.

Как я, посвятившая всю жизнь журналистике. Но у меня есть и дети. И вот я, счастливая, стою с ними по пояс в воде и трогаю шкуру морского чуда.

Тренер сказала нам, чтобы мы подняли руки и дали Синди сигнал.

— Сделайте вид, как будто сматываете леску на катушку, и Синди издаст соответствующий звук.

Уэсли от изумления разинул рот.

— Я люблю Синди! — снова сказал он.

С помощью тренера Уэс ухватил дельфиниху за спинной плавник. Лег ничком ей на спину, и следующие полчаса Синди катала нас всех по очереди. Сначала детей, потом Стефани и Джона.

Когда пришла моя очередь, я отказалась.

— Пусть Уэсли прокатится вместо меня, — сказала я.

Ведь это был его день. И когда Синди снова повезла его через лагуну, на его лице был неподдельный восторг.

В тот день мы сделали много фотографий. Уэсли. Обри и Марина. Все мы вместе улыбаемся в камеру на пляже под дождем.

Но мне особенно нравится один снимок: я, наполовину высунувшись из воды на руках Джона, целую дельфиниху в улыбающийся рот.

В тот миг я думала лишь о добром гиганте, которого видела перед собой, о гладкой прохладной морде, которую я целовала. Старалась запомнить.

Потом, глядя на этот снимок, я подумала о добром гиганте у меня за спиной, о том, кто поддерживает меня изо дня в день. Подумала о своих детях, чье счастье делает меня богаче. О моей сестре и друзьях, которые дарят мне радость.

Я подумала об Уэсли, чей девятый день рождения был для меня, скорее всего, последним.

Я уже не могу ходить. В лагуну меня привезли в инвалидном кресле.

Я не могу держать свой собственный вес, даже в воде. Джон вынул меня из кресла и держал в воде на руках, чтобы я не утонула.

Я не могу поднять руки, чтобы положить в рот ложку еды или обнять своих ребятишек. Мои мускулы умирают, и это необратимо. Мой язык меня не слушается, и мне уже не суметь ясно произнести: «Я вас люблю».

Скорым, уверенным шагом я иду к смерти.

Но сегодня я еще живу.

Увидев фотографию, на которой я целуюсь с дельфином, я не заплакала. Я не огорчилась оттого, что многое потеряла. Наоборот, я улыбнулась, радуясь жизни.

А потом, повернув свое инвалидное кресло, я, как могла, поцеловала Джона.

Начало Июль — сентябрь

И все же счастливая

Странно теперь вспомнить, как я жила раньше, — на автопилоте.

Сорок с лишним часов в неделю я посвящала любимой работе, писала репортажи из уголовного суда для газеты «Палм-Бич пост». Еще сорок — разруливала пограничные конфликты сестры и двух братьев, не давая им перерасти в полномасштабную войну, занималась работой по дому, показывала детей врачам — педиатр, дантист, ортодонт, психиатр (стоит ли удивляться?).

Еще несколько часов в неделю уходило на ожидание, пока дети занимались музыкой, плюс разъезды с урока на урок.

Вечера я проводила, сортируя стираное белье на большом столе в гостиной.

Иногда случалось пообедать с кем-нибудь из друзей или с сестрой Стефани, которая жила через несколько домов от нас, на той же улице.

Еще по вечерам мы с мужем выходили на пару минут во двор поплескаться в бассейне, но и тут нас то и дело настигали разборки детей, не поделивших пульт от телевизора, или младший, шестилетний Уэсли, прибегал с какой-нибудь несусветной просьбой — например, разрешить ему порисовать на ложках.

— Ладно. Только на пластиковых. Не на серебряных!

Я считала, что мне в жизни везет.

Я была счастлива.

И, как всякий человек, считала, что счастья впереди еще много — школьные балы и выпускные, свадьбы и внуки, потом пенсия и два-три десятка лет неспешного угасания.

Но вот как-то поздним вечером летом 2009 года, раздеваясь перед сном, я поглядела на свою левую руку.

— Вот дерьмо! — взвизгнула я. И повернулась к Джону, своему мужу. — Ты только посмотри.

Я протянула ему руку вверх ладонью. Она была высохшей и бледной. Шишечки костей и линии сухожилий проступили сквозь кожу.