Айзек Азимов - Миры Айзека Азимова. Книга 8

• Название: Миры Айзека Азимова. Книга 8
• Автор: Айзек Азимов
• Издательство: Полярис
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1994
• ISBN: 5-88132-109-Х

Содержание:

Роботы и империя, роман, перевод с английского М. Букашкиной

---

Прошло всего пять лет после кризиса, который сделал Хена ведущим государственным деятелем Авроры. Он стал Председателем планеты и настоящим лидером Внешних миров. У него оставалось очень мало времени на то, чтобы быть просто человеком. Эти годы оставили на нем свой след и продолжали оставлять до самой его кончины. Он угасал, сознавая свое крушение, но не прекращая борьбы. А Калдин Амадейро, который потерпел поражение, был здоров и крепок, как бы в доказательство того, что за победу расплачиваются дороже.

Фастольф по-прежнему говорил мягко, был терпеливым и безропотным, но даже Глэдия, не интересовавшаяся политикой и бесконечными махинациями власти, знала, что контроль над Авророй держится только благодаря постоянным неослабевающим усилиям Фастольфа, не оставлявшим ему времени на то, что делало жизнь ценной, и он жил только тем, что считал благом… для кого? Для Авроры? Для космонитов? Или это была просто неопределенная концепция идеализированного блага? Она не знала, но не спрашивала.

Но это было всего лишь через пять лет после кризиса. Фастольф все еще производил впечатление молодого и многообещающего человека, и его приятное простое лицо все еще было способно улыбаться.

— У меня известие для вас, Глэдия, — сказал он.

— Надеюсь, приятное?

Он взял с собой Дэниела. Это был знак, что старые раны зажили; она могла смотреть на Дэниела просто с симпатией, а не с болью, как раньше — потому что он был копией ее умершего Джандера. Она могла разговаривать с Дэниелом, хотя он отвечал голосом Джандера. За пять лет рана зарубцевалась, боль умерла.

— Надеюсь, да, — сказал Фастольф и ласково улыбнулся. — О старом друге.

— Приятно, что у меня есть старые друзья, — ответила она.

Она пыталась, чтобы ее слова не прозвучали ядовито.

— Об Элайдже Бейли.

Пяти лет как не бывало. Она почувствовала удар и внезапную резкую боль вернувшихся воспоминаний.

— Как он? — произнесла она сдавленным голосом после минуты ошеломленного молчания.

— Хорошо. И, что более важно, он близко.

— Как? На Авроре?

— На орбите Авроры. Он знает, что не получит разрешения на посадку, даже если я употреблю все свое влияние. Он очень хотел увидеть вас, Глэдия. Он связался со мной, поскольку думал, что я смогу помочь вам посетить его корабль. Я полагаю, что смогу, но только если вы хотите этого. Вы хотите?

— Я не знаю… Это так неожиданно…

Он подождал и спросил:

— Глэдия, скажите честно, как вам живется с Сантириксом?

Она недоуменно посмотрела на него, словно не понимая причины смены темы разговора, но потом сообразила, о чем идет речь.

— Мы живем хорошо.

— Вы счастливы?

— Я не несчастлива.

— Я что-то не слышу восторга.

— Надолго ли его могло хватить, даже если он и был?

— Вы предполагаете когда-нибудь иметь детей?

— Да.

— Планируете изменить брачный статус?

Она решительно покачала головой:

— Пока нет.

— В таком случае, моя дорогая Глэдия, если вы хотите совета довольно скучного человека, чувствующего себя до отвращения старым, — откажитесь от приглашения. Я помню то немногое, что вы рассказали мне после отъезда Бейли с Авроры, и, сказать по правде, вывел из этого куда больше, чем вы, вероятно, думаете. Если вы увидите его, то можете испытать разочарование, ваши приятные воспоминания могут не ожить, или — что еще хуже — погибнет ваше хрупкое спокойствие, и вы его не обретете вновь.

Глэдия, бессознательно думавшая именно так, решила, что такое предположение, как только оно выразилось в словах, следует отбросить.

— Нет, Хен, я должна его увидеть. Но я боюсь ехать одна. Вы поедете со мной?

Фастольф чуть заметно улыбнулся:

— Меня не приглашали, Глэдия. Да и в любом случае я вынужден был бы отказаться. В Совете будет важное голосование. Это государственное дело, и я не могу отсутствовать.

— Бедный Хен!

— Да уж, действительно, бедный я! Но вы не можете ехать одна. Насколько мне известно, вы не умеете вести корабль.

— О, я думала, меня отвезут…

— На коммерческом транспорте? — Фастольф покачал головой. — Это абсолютно невозможно. Если вы воспользуетесь коммерческим транспортом, это будет означать, что вы открыто посещаете земной корабль на орбите, и потребуется специальное разрешение, на что уйдет не одна неделя. Если вы не хотите ехать, Глэдия, вам не придется мотивировать свой отказ нежеланием видеть Бейли: бумажная волокита займет много времени, а Бейли, конечно, не сможет ждать так долго.

— Но я очень хочу видеть его, — решительно возразила Глэдия.

— В таком случае можете воспользоваться моим личным космическим кораблем и возьмите с собой Дэниела. Он прекрасно управляет им и так же, как и вы, будет рад повидать Бейли. О путешествии мы никому не сообщим.

— Но у вас могут быть неприятности, Хен.

— Будем надеяться, что никто не узнает или сделает вид, что не узнал. А если кто-нибудь и поднимет шум, я все улажу.

Глэдия опустила голову и задумалась.

— Простите меня, Хен, что я так эгоистична и могу навлечь на вас неприятности, но я хочу поехать.

— Ну и поезжайте.

5а

Корабль оказался маленьким, меньше, чем предполагала Глэдия. Вообще-то он был удобным, но кое-что в нем пугало. Он был так мал, что не имел аппаратов псевдогравитации, и ощущение невесомости побуждало Глэдию к забавной гимнастике и постоянно напоминало, что состояние, в котором она находится, ненормально.

Она была космониткой. Все пять миллиардов космонитов, живших в пятидесяти мирах, гордились этим названием. Но многие ли из называвших себя космонитами в самом деле были космическими путешественниками? Очень немногие. Процентов восемьдесят никогда не покидали мир, где родились, да и из оставшихся двадцати процентов вряд ли кто-нибудь летал в космос более двух-трех раз. «Какая она космонитка?» — угрюмо думала Глэдия. Она всего один раз летала — с Солярии на Аврору семь лет назад. Теперь она летит на маленькой космической яхте всего лишь за пределы атмосферы, на какие-нибудь сто тысяч километров, с каким-то человеком — нет, даже не с человеком — в гости.

Она быстро взглянула на Дэниела, сидевшего в маленькой пилотской кабине…

Она никогда нигде не была только с одним роботом. На Солярии в ее распоряжении их были сотни и тысячи, на Авроре — десятки, а здесь всего один.

— Дэниел!

— Да, мадам Глэдия!

Он не сводил глаз с приборов.

— Ты рад, что снова увидишь Элайджа Бейли?

— Не знаю, мадам Глэдия, как лучше описать мое внутреннее состояние. Наверное, оно аналогично тому, что люди называют радостным.

— Но что ты чувствуешь?

— Я чувствую, что могу принимать решения быстрее обычного. Ответы приходят легче, движения требуют меньше энергии. Я мог бы назвать это чувством благополучия.

— А если бы я сказала, что хочу встретиться с ним одна?

— Так бы оно и было.

— Даже если бы это означало, что ты не увидишь его?

— Да, мадам.

— Но это тебя разочарует? Я хочу спросить, у тебя будет ощущение, противоположное благополучию? Ты не сможешь быстро принимать решения, ответы не будут такими легкими, тебе понадобится больше энергии, чтобы двигаться?

— Нет, мадам Глэдия, я испытываю то же чувство благополучия, выполняя ваши распоряжения.

— Твое собственное приятное ощущение — это Третий Закон, подчинение моим приказам — Второй. И Второй преобладает. Так?

— Да, мадам.

Глэдия сама удивлялась своему любопытству. Ей никогда не приходило в голову спрашивать о таких вещах обычного робота. Робот — машина. Но она никогда не думала о Дэниеле как о машине, так же как пять лет назад не могла считать машиной Джандера. Но с Джандером был только взрыв страсти, который исчез вместе с ним. При всем сходстве с Джандером Дэниел не мог зажечь пепел. Тут была область интеллектуального любопытства.

— А тебе не надоело быть связанным Законами?

— Я не представляю себе ничего иного, мадам.

— Меня всю жизнь связывала гравитация, даже во время моего первого путешествия на космическом корабле, но я могу представить себя невесомой.

— Вас это радует, мадам?

— В каком-то смысле — да.

— Это не доставляет вам неудобства?

— Ну, в каком-то смысле, и это тоже.

— Иногда, мадам, когда я думаю, что человек не связан Законами, мне становится не по себе.

— Почему, Дэниел? Ты когда-нибудь пытался понять, почему мысль об отсутствии Законов неприятна тебе?

Дэниел помолчал и сказал:

— Я пытаюсь, мадам, но полагаю, что стал задумываться о таких вещах только после моего краткого сотрудничества с партнером Элайджем. Он имел манеру…