Сергей Трищенко - Таблетки от пуль (сборник)

• Название: Таблетки от пуль (сборник)
• Автор: Сергей Трищенко
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2013

Что было бы, если бы придумали таблетки от пуль? Выпил — и пули облетают тебя стороной. Мины отползают в сторону, спасаясь от противоминной микстуры, танки пугаются противотанкового дезодоранта… Будет ли возможна война в подобных условиях? Или изощрённая фантазия человека придумает какое-нибудь новое оружие? Или, наоборот, вспомнит что-нибудь старое?

Отправляясь на охоту, нужно быть готовым ко всему. Даже к тому, что подстреленная дичь окажется совсем уж необычной.

Как возникла Вселенная? Учёные придумали гипотезу Большого взрыва. Но поиски продолжаются. Куда они могут привести?

Не станем описывать все рассказы — их в сборнике много. Но они, в основном, очень короткие. И хотя бы поэтому соскучиться читатель просто не успеет. Опять же: вспомните, что Чехов говорил о краткости!..

---

Непрерывный процесс

Уломат работал на кошкосборочном заводе, собирал различные модели кошек. Брал готовую тушку, приготовленную кем-то на другом конвейере, прикреплял лапы, хвост, обтягивал шкуркой, вставлял глазки. Потом осторожно вдувал в нос Жизненную Силу.

Особенно ему нравилось собирать дымчатых зверьков. Кофейно-серые, с голубыми глазами, они всегда благодарно ластились к нему, прежде чем покинуть сборочный цех.

Брака Уломат не допускал: с него хватило кошечки, которую он собрал, будучи учеником. И хотя собирал как положено, по инструкции, левой задней лапки у кошечки почему-то не оказалось. Мало того: Уломат не смог найти технологический проём под ножку, а вставлять в какое-нибудь другое отверстие постеснялся.

Теперь эта кошечка прыгала по квартире Уломата, забираясь на шкафы и диваны. Особенно она любила сидеть на карнизе, повернувшись правым боком: так хромота не была видна никому, даже стеблеглазым.

Уломат постоянно порывался переделать кошечку — с учетом нынешнего профессионального опыта — и неоднократно подступал к ней с биосверлом и четвёртой лапкой, намереваясь пробурить отверстие и вставить-таки лапку на место, но кошечка всякий раз спасалась бегством, нещадно царапаясь при этом. По всему было видно, что она считает число «три» священным, и не променяет ни на какое другое.

И Уломат отступил. Он лишь поклялся, что больше никогда в жизни не допустит брака, и обещанию своему следовал свято.

Вот и сейчас, вдохнув в нос очередной кошечке Жизненную Силу, Уломат поставил её на конвейер. Кошечка слабо мяукнула, потёрлась об Уломатову ладонь, и, подняв хвост, резво побежала по ленте конвейера, уходящего на склад готовой продукции. Там её покормят — возможно, даже мышами, во всяком случае, мышиной массой — и упакуют для продажи.

Мышей собирали в соседнем цеху, и уж там-то брак случался неизбежно: мышей собирали автоматы. Столь ширпотребовскую продукцию можно было доверить и автосборщикам. Тем более что в основном мыши предназначались для внутреннего использования на комбинате. Живыми натаскивали бойцовых котов и кошек-мышеловок, бракованными кормили выпускаемых здесь же обычных деко— и дикоративных кошек, а уж совсем ни на что не похожих и никуда не годных (а что может поточная линия? Да у неё чуть не 50 % брака!) перерабатывали на мышиную массу. Она частично шла на продажу в виде консервов в жестяных баночках, а частично складировалась, для собственного потребления кошачьим цехом в периоды затоваривания, когда спрос на кошек необъяснимым образом падал, и их скапливалось несусветное количество. Гвалт и мяв стояли такие, что без шумоподавляющих наушников находиться на складе было попросту небезопасно.

Уломат попробовал как-то войти внутрь — сборку кошек тогда приостановили и всех рабочих бросили на упорядочивание склада — и чуть не оглох. Хорошо, сосед помог: успел вовремя нахлобучить на голову защитный шлем, спасибо ему!

Прозвучал свисток, сигнализирующий об окончании рабочего дня, и Уломат с наслаждением разогнул натруженную спину и облизал распухшие губы: им столько приходилось передавать кошкам Жизненной Силы, что к концу смены они заметно уставали. А ещё и жёсткие кошачьи усы царапались. Но ничего: впереди два выходных, так что Жизненная Сила успеет восстановиться.

Уломат втиснулся в переполненный трамвай. Трамвай глухо заворчал, но сделал глубокий вдох и немного расширился. Это был старый заслуженный трамвай, он постоянно возил рабочих со смены и понимал, как важно уставшему человеку вовремя попасть домой, и погрузиться в нирвану, пока не отключили горячую воду.

«Интересно, сколько времени прошло с тех пор, как его сняли с грядки?» — подумал Уломат о трамвае. Но черешок давно отвалился, и узнать о возрасте трамвая стало невозможно.

Перед трамваем змеились рельсы девятого маршрута, уволакивая его знакомой дорогой. Позади трамвая рельс не было: они были совсем молоденькими, и на всю длину маршрута не хватало, поэтому им приходилось постоянно переползать с места на место.

За окном проплывали привычные пейзажи: малиновое небо с дырками для птиц, синяя трава, по которой ходили, звонко перемычиваясь, травокосилки. До ночи было далеко, и птицы не сидели на местах, а усиленно добывали себе пропитание.

Уломат думал о том, что завтра намечается хороший день: всей компанией они договорились ехать на пикничок, с шашлыками и пивом, будут девочки…

Но к радостному предвкушению примешивалась и тревога: места там были не очень спокойные… Уломат вспомнил, как в прошлом году, приблизительно в той же местности, его двоюродный брат Трутан был зверски искусан дикими видеомагнитофонами… 

Ямы

Низкие свинцовые облака, несмотря на свою тяжесть, быстро неслись по небу, утюжа прижимающуюся к земле чахлую растительность.

Хоак Гвин выбросил на поверхность последнюю на сегодня лопату земли и остановился, вытирая пот. Яма получилась очень хорошей, и умиротворённость охватила всё его существо. Значит, нынешняя работа угодна богам.

Он вылез на край, прихлопал свежевыброшенную землю и осмотрелся по сторонам. Некоторые из соседей ещё работали: мелькали лопаты, вылетали на поверхность кучечки земли. Другие уже стояли, отдыхая, или сидели на корточках вблизи своих Ям.

Хоак Гвин не торопился вылезать: он ещё раз осмотрел внутренность Ямы. В некоторых местах поверхность успела остекловаться, в других стеклянная корочка даже стала разрушаться, и сквозь неё прорастали густые пушистые иглы длинных монокристаллов. Чуть пониже чередовались тонкие красные, жёлтые и оранжевые слои, левее них проглядывало плотное, твёрдое — не оцарапаешь когтем — синевато-зелёное ядро, дальше шла бело-чёрная крапинка, низ весь отливал чёрно-красным. Наверху же вся выброшенная почва была однотонного серого цвета, рассыпающаяся под пальцами, если сильно сжать, лёгкой золотой пылью.

Всё как будто было в порядке, но сказать, почему он так решил, Хоак Гвин бы не смог. И как должно быть — тоже не знал. И что означают все эти слои, полоски, крапинки, ядра и их цвета. Ему просто показалось, что всё сделано правильно, и, опершись о лопату, он вылез из Ямы привычным движением, доведённым до автоматизма за многие-многие дни, проведенные здесь. Подошёл сосед, Поап Таш.

— Много вырыл? — поинтересовался он. Обычный, стандартный вопрос, вроде «Как поживаете?» или же «Не правда ли, хорошая погода сегодня?»

— Как обычно, — пожал плечами Хоак Гвин и опёрся о лопату всеми четырьмя руками.

— У Вето Гна чужого поймали, — сообщил сосед. Хоак Гвин вздрогнул:

— Копал?

— Нет, засыпал.

И обоих синхронно передёрнуло от той мысли, что существуют на свете сумасшедшие, которые не могут найти себе места, чтобы копать, а ходят неприкаянно по земле и засыпают чужие Ямы.

— А зачем, зачем он это делал? — переспросил Хоак Гвин, понимая, что вопрос останется без ответа.

Поап Таш пожал плечами.

— Вето Гна спрашивал его, но тот молчит. Даже когда его кусают. Странный он какой-то. Не наш: никто его никогда не видел.

— Да, такое мог сделать только чужой.

— Понятно было бы, если бы он стал копать, — продолжал Поап Таш.

— Понятно, — кивнул Хоак Гвин, — значит, у него нет своей Ямы.

— Но засыпать, — продолжал Поап Таш, — это совсем непонятно. Вето Гна уже поразил его, — сообщил он, чуть помедлив, — он лежит теперь у него на заднем дворе. Ты можешь посмотреть, если захочешь.

Хоак Гвин кивнул. Конечно, он обязательно сходит. Не сегодня, конечно, и не завтра — попозже. Но обязательно сходит. Чужой — это интересно.

— Это у Вето Гна второй такой? — спросил Хоак Гвин.

— Третий.

— Не везёт Вето Гна. Они заполонят ему весь задний двор. Что он будет делать?

— Построит новый. У него лучшая Яма.

Оба опять замолчали. Хоак Гвин вспомнил, как — в прошлом году, кажется? — или уже несколько лет прошло с тех пор? — утром сам обнаружил в своей Яме чужого. Но тот копал. И лопата у него была какая-то необычная — с почти прямой ручкой, очень твёрдой на ощупь. Но остальное было понятно — он копал, хотел сделать Яму своей. Но не успел. Хоак Гвин тогда тоже поразил его и оттащил на задний двор. Он так и стоит там с тех пор — холодный, высохший — наверное, уже пустой внутри. Но других больше не приходило.

— Почему они не могут копать свои Ямы! — вырвалось у него.

Поап Таш понял — у него тоже был подобный случай, и думали они об одном и том же. Может, не совсем одинаково, но схоже.

— Наверное, они просто не могут Начать. Не знают, где, и как, и что для этого нужно.

— А мы знаем? — вдруг спросил Хоак Гвин. Он даже сам испугался своего вопроса — так неожиданно тот вырвался.

Поап Таш пожал плечами:

— Должны знать. Всякий Начинающий Копать Яму должен знать, как это делается: где выбрать место, каким должно быть место, какую брать лопату, поливать землю в этом месте или нет, и что говорить при первых ударах лопаты.