Сергей Трищенко - Таблетки от пуль (сборник)

• Название: Таблетки от пуль (сборник)
• Автор: Сергей Трищенко
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2013

Что было бы, если бы придумали таблетки от пуль? Выпил — и пули облетают тебя стороной. Мины отползают в сторону, спасаясь от противоминной микстуры, танки пугаются противотанкового дезодоранта… Будет ли возможна война в подобных условиях? Или изощрённая фантазия человека придумает какое-нибудь новое оружие? Или, наоборот, вспомнит что-нибудь старое?

Отправляясь на охоту, нужно быть готовым ко всему. Даже к тому, что подстреленная дичь окажется совсем уж необычной.

Как возникла Вселенная? Учёные придумали гипотезу Большого взрыва. Но поиски продолжаются. Куда они могут привести?

Не станем описывать все рассказы — их в сборнике много. Но они, в основном, очень короткие. И хотя бы поэтому соскучиться читатель просто не успеет. Опять же: вспомните, что Чехов говорил о краткости!..

---

— Создадим им второй спутник! Или этот передвинем! Сделаем его угловой размер равным угловому размеру светила, заставим через неравные промежутки времени затмевать Солнце и этой-то последовательностью закодируем сообщение о нас!

— Мысль неплохая. Именно неравные промежутки, иначе всё можно будет объяснить простым совпадением, чистой случайностью. Хотя и неравные тоже… Нет, и этот вариант не подойдёт: либо появляется периодичность, либо теряется часть сообщения. При периодичности никому и в голову не придёт расшифровывать сигналы. Да и вряд ли вообще кто-нибудь додумается, что затмениями закодировано сообщение. И что считать сигналом: продолжительность затмения или промежутки между ними? С таким же успехом мы можем закодировать наше сообщение в блеске молний во время грозы — это даже будет проще.

— Ты всё время меня сбиваешь. И я уже не знаю, что делать. Может, увеличим расстояние их планеты от светила?

— Я же сказал тебе: не трогай планету!

— Так значит, не оставим им ничего?

— Ты сама видишь: ни один вариант не годится. Я боюсь, что наше пребывание здесь сможет повлиять на них: если они воспринимают наше мыслеизлучение…

— Это пойдёт им на пользу! Правильно! У них останется воспоминание о нас — в них самих! Ведь они уже умеют обрабатывать камень — значит, их мысль работает, и воспоминание о нас станет манить их к звёздам.

— «Боги обещали вернуться»? Не хотел бы я такого толчка.

— Ну, какие мы боги? Обыкновенные путешественники. Я постараюсь побывать здесь ещё раз, чтобы посмотреть, какими они станут, когда повзрослеют, посмотреть на их цивилизацию. Да и планета их мне очень понравилась. Пойду прогуляюсь ещё разок перед отлётом. Подышу здешним воздухом, и возьму себе на память что-нибудь: камушек, веточку. Я всегда так делаю.

* * *

— Возле какого гиганта оставим зонд? Мы как раз пролетаем мимо…

— Выбирай сам. Я уже оставила на планете память о нашем посещении.

— Что?.. Что ты сделала?

— Когда выходила в последний раз. Помнишь ту плоскую скалу? Я нарисовала нас с тобой, звездолёт и подписала: «Мы были здесь».

— Зная, как ты рисуешь, представляю, что у тебя получилось!

— Я старалась, как могла. Они вертелись вокруг, но не мешали. Мне кажется, мы расстались друзьями. 

Время таяния снегов

Всё замерзает зимой. Реки покрываются льдом, останавливая бег осенней воды на поверхности льда. Снег опускается на землю, захватывая в падении частички прошедшей осени и бережно сохраняя до весны аромат опадающих листьев. И слова. Слова людей, сказанные осенью, а потом и зимой, во время каждого падения снега, увлекаются снежинками на землю и там замерзают, оставаясь замороженными до весны. Тонкий парок дыхания, несущий в себе человеческие разговоры, тоже застывает морозным днём и оседает на снег.

Вот идут двое и разговаривают, и их слова, выпархивая легким туманом изо рта, медленно падают на покрытую снегом дорожку. И мысли человека, приходящие к нему во время неторопливой прогулки по плотному утоптанному снегу, или по завьюженному насту, который не проваливается под лыжами в бескрайнем белом поле в морозный солнечный денёк, тоже вылетают вместе с дыханием и ложатся в снег, на этот плотный настил, попадают под ноги идущих следом и плотно впечатываются в будущий лёд. Они так и ложатся, наслаиваясь друг на друга — слова, мысли и снег.

А весной всё начинает таять…

Подтаивает снег, освобождая осенний воздух, растаивают слова, и мысли, и звуки машин над городом, смех новогоднего карнавала, скрипы шагов… Вот почему весной так шумно — более, чем в другое время: весной оттаивают звуки, осевшие на снег осенью и зимой.

Хорошо ходить весной по улицам и слушать оттаявшие и ожившие звуки, слова и мысли людей, проходивших здесь раньше, по плотно ухоженному снегу. Они слышатся отовсюду — из падающей капели, из журчания ручьёв, уносящих эти звуки с собой в вечном круговороте воды. Ручьи перемешивают их, составляя из многих — одно, и дробя слишком длинные фразы на отдельные слова. Да и зимой, втаптываясь в снег и наслаиваясь друг на друга, слова и мысли обменивались частями, образуя новые, неожиданные сочетания. При этом иногда получаются любопытные выражения.

«Он отпустил бороду, и она ушла…» — слышу я в звоне льдинок, увлекаемых по течению в решетку ливнеотводной трубы. «Омерсительно!..» «Головокружение является верным признаком того, что земля вертится».

И я вижу, как плывут по ручью слова и мысли, сталкиваясь друг с другом, снова перемешиваясь и разбиваясь. Чёрные, тяжёлые, опускаются на дно и волочатся там вместе с грязью, а сверху плывут лёгкие, светлые — они по временам даже поднимаются в воздух, взлетая над водой. И я думаю о том, как всё это, продолжая смешиваться и изменяться по пути, устремится в океаны, и там перемешается со словами и мыслями, принесёнными с талым снегом с других континентов, от людей других стран, как из них образуются новые сочетания, которые потом испарятся под жаркими лучами тропического солнца, поднимутся в воздух и разнесутся по всей земле. И наши слова и мысли, и слова и мысли других людей снова проникнут в нас вместе с выпитой водой и с дыханием, и принесут ощущение себя. Мысли, войдя в человека, станут его мыслями, а слова — его словами. И каждый раз в нас окажется что-то новое — ведь слова перемешались там, в океане. И человек ощутит присутствие в себе других людей — ведь он будет знать и чувствовать их мысли и их чувства, и станет лучше понимать их — даже совсем далеких и незнакомых. Мысли изменятся в человеке и изменят его. И снова осядут со свежим снегом — под ноги прохожим. И с каждым таянием снегов люди будут становиться всё лучше и лучше — ведь все тяжёлые и мрачные мысли оседают на дно — сначала на дно ручьев и речушек, волочась там по острым камням и постепенно перетираясь, потом на дно океанов, на самую глубину, откуда им никогда уже не подняться.

И снова начнётся таяние снегов… 

Всего три слова

«Вселенная бесконечна в пространстве и во времени»

(древнее заблуждение)

«…важную роль в формировании структуры видимой нами части Вселенной на начальной стадии её расширения играли звуковые волны…

(научный факт)

Астрофизик я. И всегда был астрофизиком, что бы ни говорили обо мне мои собратья по науке, рыцари радиотелескопа и спектрографа. Я решал свою задачу, и не моя вина, что в ответе получился неожиданный результат: так часто бывает. А если не я — всё равно её решил бы кто-нибудь другой.

Идеи носятся в воздухе, а эта носилась, наверное, дольше всех, и была у всех на виду… может быть, именно поэтому её никто не замечал. Впрочем, возможно, у кого-то получилось бы нечто совсем иное: я сделал, как мог, кто может, пусть сделает лучше.

Я изучал поведение материи вблизи точки сингулярности. Вы, конечно, знаете это громкое дело: «биг-банг!», «большой взрыв» — всё разлетается в разные стороны и появляется наша Вселенная, свеженькая, с пылу с жару… «И мир возник…» — как пишут писатели-фантасты в своих произведениях. Но написать-то легко, а вот узнать, какие процессы при этом происходили, что влияло на их развитие, и почему они пошли именно так, а не иначе? — гораздо труднее. Можно, конечно, сказать, мол «таковы законы природы», но их ведь надо ещё открыть, эти законы. Для того мы и работаем.

Труднее всего объяснить появление квазаров, галактик, звёзд — ведь, согласно теории, через три минуты после «большого взрыва» повсюду во Вселенной находился однородный газ, откуда же могли появиться такие образования? Значит, в первичном сгустке газа имелись неоднородности. Откуда? Не должно их там быть! И пришла гипотеза — не я её выдвинул, кстати, — объясняющая появление неоднородностей, из которых в конечном итоге всё и развилось, воздействием на первоматерию в стадии горячей плазмы акустических волн большой амплитуды. Их влияние выражалось в создании в ней сгущений и разрежений, ведь звуковые волны — это и есть сжатия и разрежения окружающей среды. Впоследствии из сгущений плазмы и возникли галактики.

Акустические волны в космосе известны очень давно: они, в частности, переносят энергию из глубин Солнца к фотосфере. Но если вопрос их происхождения в глубинах Солнца более или менее ясен, то откуда взялся источник таких волн в той, ещё очень маленькой, Вселенной?

Собственно, источник мог быть только один: сам первовзрыв, вернее, его эхо, каким-то образом отразившееся от границы разлетающейся Вселенной. Но это надо было ещё доказать! Иначе получалось, что на каком-то этапе расширения скорость звука в той среде превышала скорость разлета частиц материи, а подтверждение этого могло дать очень многое.

Для решения вопроса мне надо было локализовать источник, а также определить параметры первичных акустических волн: их мощность, амплитуду, частоту и всё остальное, что возможно. Задача передо мной стояла труднейшая, но кое-какие пути к решению наметились; методом ретроспективного анализа, по сегодняшнему видимому расположению галактик, по всем имеющимся фотографиям прошлых лет, скорости разлёта, по строению и размерам, взаимному расположению — мне предстояло вернуть галактики к началу движения, в то время, когда они были просто неоднородностями в среде первичного газа — иначе бы я не смог определить характеристики акустических волн.