Жорж Сименон - Под страхом смерти. Преступление нелюдима

• Название: Под страхом смерти. Преступление нелюдима
• Автор: Жорж Сименон
• Издательство: НПО Квант
• Жанр: Детектив
• Год: 1990

---

«Пурпурные скалы»... Огромная вилла, выстроенная лет пятьдесят назад в стиле рококо, с витражами в окнах, пыльными драпировками и бездействующим центральным отоплением. И стояла она в таком месте, что сырость в комнатах держалась до середины лета.

Однако эти люди видели все в розовом свете. Они, жившие, по всей вероятности, в Гааге или в Амстердаме, в современном, безукоризненно опрятном доме, восхищались замшелыми старыми камнями и поддельными восточными коврами, покрытыми плесенью.

Сколько же запросить с иностранцев, чтобы не спугнуть их? Но и не продешевить. Двадцать тысяч франков? Двадцать пять?

В общем-то нечего изводиться — ведь еще до конца осмотра виллы им все покажется отвратительным. Да, двадцать тысяч франков будет в самый раз.

Само собой разумеется, г-н Шеншоль начал с помещений, выходивших на море, в них иногда заглядывало солнце.

Страшно было открывать окна. Последний раз одна створка осталась у Шеншоля в руках, вернее, свалилась ему на голову Теперь он старался не ошибиться и открыть только те, что казались еще крепкими.

А супруги все болтали и болтали по-своему Что они — восхищаются? Или смеются над ним?

Шеншоль выдвинул ящик буфета.

— Обратите внимание — полный набор столового серебра. Впрочем, я оставлю копию инвентарной описи, так что вы сможете проверить... Парадная гостиная... Здесь можно устраивать приемы на пятьдесят персон и даже больше...

Женщина спросила что-то у мужа. Тот перевел:

— Есть ли центральное отопление?

Обернувшись к ней, Нелюдим ответил, стараясь вопреки всему изобразить улыбку:

— Калорифер? Yes!

Потому что он имел привычку говорить «yes» всем иностранцам. Конечно, не пройдет и недели, как они примчатся по поводу отопления. Шеншоль поклянется, что все будет исправлено. А к тому времени авось наступит настоящая весна. Да что там, он-то ведь уже получит свои денежки!

Двадцать тысяч? Двадцать пять?

— Если угодно, можно осмотреть спальни... Кровать под балдахином в стиле Людовика XIII, подлинная, слегка реставрированная. Гарнитур мебели с гобеленовой обивкой...

Но их больше тянуло к окнам, выходившим прямо на далекую бухту Ангелов. Там виднелся большой белый корабль, приближавшийся к Ницце... Заснеженные Альпы... И остроносые рыбачьи лодки...

— А кухня?—осведомился голландец по подсказке жены.

Ну что ж, кухня была не слишком хороша, однако пришлось

пройти и через это испытание. Конечно, места там хватало, но стены были выкрашены какой-то ужасной коричневой краской. А у голландцев, наверное...

— Как видите, тут очень просторно. Горячая и холодная вода. Большие стенные шкафы. Полный набор кухонной утвари. Часть посуды медная, часть...

— Алюминиевая.

— А здесь...

Шеншоль хотел показать им буфет. По-своему, он был добросовестным человеком, к тому же он так привык к невезению...

Он сделал только один шаг, и у него перехватило дыхание от тошнотворного запаха. Он мгновенно захлопнул шкаф. Голландцы, стоя в дверях, что-то обсуждали.

Они ничего не заметили. Ни того, что Шеншоль стал еще бледнее, ни того, что он закашлялся и поспешно оттеснил их назад.

— Я распоряжусь, чтобы завтра же утром здесь привели все в порядок.

— Но мы хотим переехать завтра утром...

И опять заговорили по-своему.

— Жена хочет, чтобы уборку произвели наши слуги. Она сама приедет с ними завтра утром. Вы оставите ключи?

Если б Шеншоль не стоял к ним спиной, тщетно пытаясь справиться с замком из кованого железа в старинном буфете, они бы увидели, что он плачет. Может быть, у него мелькнуло желание упасть перед ними на колени и признаться: «Дело в том, что в буфете — труп. Не знаю чей, но мне кажется, что у него борода, как у последнего съемщика. Это был венгр... Он приехал с красавицей женой и снял виллу на три месяца. А через шесть недель пришло письмо из Рима с извещением о том, что они расторгают договор о найме».

Что теперь будет? Полиция... Во всех газетах — сообщение о трупе, найденном в буфете. И никто уже не снимет виллу, где произошло убийство.

«Я бы еще смог как-нибудь выкрутиться, господин голландец, потому что привык ко всему, даже к болезням жены, если б не этот болван, мой сын...»

Шеншолю приходилось буквально лезть из кожи, чтобы платить в лицей за своего шестнадцатилетного мальчишку. А тот, желая пофорсить и подражая богатым товарищам, угнал с набережной Круазет чужой автомобиль и отправился с девочкой в Ниццу.

Машина была разбита вдребезги. Сын получил тяжелый перелом бедра. «Угодил в больницу», как лаконично напечатали газеты. Девушка обезображена. О, господи! А когда ее отец явился в контору Шеншоля!..

Владелец машины, виноторговец из Безье, заявился тоже:

— В исправительный дом!.. Да, сударь!.. Такого сына!..

Он потребовал двадцать восемь тысяч франков. Сошлись на двадцати тысячах. Нелюдим выплатил половину — из денег, полученных за сдачу помещения по доверенности одного парижского клиента.

«Как только заплатят за квартиру...» — написал он домовладельцу.

Тот в ответ телеграфировал:

«Если приезжие не заплатят — выселяйте...»

А теперь Шеншоль стоит с голландцами на террасе, залитой солнцем, над знаменитыми скалами, которые в действительности не были ни пурпурными, ни даже розовыми, как Эстерельские скалы, а только чуть-чуть красноватыми.

Но вилла выглядела почти привлекательно. Было тепло. В полдень сюда донесся перезвон антибских колоколов. Ловцы морских ежей сели за весла.

— Если можно завтра утром заехать за ключами, я завез бы вам чек. Кстати, сколько это стоит?

— Тридцать тысяч.

Стоило ли убеждать их? Шеншоль пробормотал еле слышно, словно заклиная судьбу:

— Тридцать тысяч — крайняя цена... Мой клиент дал мне строгий наказ. Один американский миллиардер, которому в настоящий момент...

Голландцы переглянулись. Неужели женщине не..? Муж назвал ей цифру. К счастью, она в это время любовалась ярко-голубой, с красной полосой лодкой, над которой поднимали золотисто-желтый парус. Жена опустила глаза и, думая, вероятно, о чем-то другом, кивнула головой в знак согласия.

В этот день Шеншоль не навестил сына в больнице. Однако он выполнил все обычные дела: разжег древесный уголь в плите, вскипятил воду, смолол кофе, а когда пробило два часа и солнце подошло к его конторе, опустил выцветшую штору в красно-желтых полосах.

Затем сделал массаж жене, которая из-за мух жила в полутьме, и отправился в книжную лавку, находившуюся за бистро, чтобы поменять ей книгу, бедняга проглатывала ежедневно по роману. Приходилось только удивляться: что она могла видеть в такой темноте?

Потом он занялся писаниной. Чем меньше было у него дел, тем с большим усердием отдавался Шеншоль этому занятию. Стоя за высокой конторкой, он выводил каллиграфическим почерком объявления для своей витрины.

В девять часов вечера он закрыл ставни. Жена спросила еле слышным голосом тяжелобольного человека:

— Что ты собираешься сделать?

— Мне надо уйти. Деловое свидание.

— Ты берешь велосипед? — удивилась она.

— Это за городом. Вернусь поздно. Предстоит крупная сделка. «Пурпурные скалы»...

Тридцать тысяч! Так запросто, не моргнув глазом! Ну и богачи! Последние съемщики дали всего десять тысяч за три месяца, да еще пришлось установить им электрические обогреватели, что влетело Шеншолю в три тысячи франков.

Впрочем, и им это не принесло счастья. Неужели действительно г-н Сариш... Такой достойный человек. Такой представительный, с великолепной бородой. Тип балканского дипломата 1900 года. И жена, может быть, слишком красивая и слишком молодая для него... Не говоря уж о секретаре...

Шеншоль катил на своем старомодном велосипеде по шоссе, заполоненном шикарными машинами и туристскими автобусами.

Десять тысяч франков, чтобы покончить дело с виноторговцем из Безье. Десять тысяч — в Париж, домовладельцу, который мог нагрянуть в любой день. Этот пройдоха, имевший москательную торговлю, выстроил себе виллу, где жил только три летних месяца, но хотел окупить свои расходы, сдавая помещение на зиму и весну. Вот уж кто умел беречь копейку! И чуть что — кричал о выселении.

Значит, если вычесть из тридцати тысяч двадцать, остается десять. Десять тысяч франков своих собственных. Таких больших денег Шеншоль никогда не имел, с тех пор как... Да, можно сказать, с самого рождения.

Но будет нелегко... Лучше остановиться у этого бистро и выпить большую рюмку водки. А потом еще, на Антибской площади.. Нет, там, пожалуй, не стоит — его могут увидеть знакомые.

Шеншоля пугало все: и темнота, и свет. Большой ключ от виллы оттягивал карман куртки. Кстати, он ведь не забыл сказать голландцам, что по соседству с ними живет Ага-хан? Муж перевел. У жены вырвался возглас восхищения. Об этом «соседстве» было сказано, конечно, только для красного словца, потому что от дворца Ага-хана «Пурпурные скалы» отделяло не меньше двенадцати вилл. Да и вообще, Ага-хан уехал на несколько месяцев в Индию. После полудня у Шеншоля было достаточно времени, чтобы все обдумать. Он уже давно изучил территорию виллы и знал, что в конце сада, около теплиц с выбитыми стеклами, находится ров, куда прежде (когда еще держали садовника) складывали перегной. В оранжерее оставался кое-какой инструмент