Сатпрем - Бунт земли (Сборник эссе)

• Название: Бунт земли (Сборник эссе)
• Автор: Сатпрем
• Жанр: Здоровье

---

Нельзя ничего понять в этом фундаментальном открытии (и понять это еще ничего не значит, если не сделаешь это образом жизни), не освободившись от интеллекта и не придя к состоянию простого и чистого тела или к состоянию высшего животного, каковым мы и являемся под нашими всевозможными одеждами. То есть, к физическому состоянию, о котором мы совершенно ничего не знаем и которое, тем не менее, хранит в себе нашу тайну. Если бы какое-нибудь животное рыба, например, могло чувствовать, что его состояние смертельно, как это чувствовала Мать, это должно было бы значить, что оно уже знает о другом состоянии, в котором дыхание сливается с жизнью. И именно по отношению к этому новому состоянию оно могло бы высказаться так: "Я пребываю или прибывало в состоянии смерти по отношению к другой, Солнечной жизни".

Но что хотела сказать Мать?

Я это понял позднее, когда сам приступил к работе, когда я прикоснулся к обнаженной материи, к телу, лишенному своих приспособлений и даже своих атавизмов, потому что нас этим не обманешь; даже младенец рождается полностью обнаженным. То, что хотела сказать Мать, гораздо глубже и существеннее. Дело не в том только, что жизнь одного вида является смертью по отношению к жизни другого вида, как смерть рыбы является жизнью для ящерицы, греющейся под лучами солнца. Нет, совсем не в том.

Тут вся жизнь, все, что мы привыкли называть жизнью, начиная с первых сине-зеленых водорослей в Гренландии или с первых кольчатых червей, наконец, то, что мы называем первой жизнью на Земле, все это есть состояние смерти. Жизнь никогда не зарождалась! Ее, просто-напросто, еще не было. Тогда, когда жизнь еще только зарождалась, смерть уже настигла нас и с тех пор пожирает беспощадно один вид за другим: это смерть, которая живет.

"Но моя Земля остается плоской" скажет тот образованный крестьянин, которого мы все из себя представляем.

Оставим ученых крестьян в их неведении; но для нас, тех, кто ищет, тех, кто задыхается и неловко чувствует себя на этой круглой Земле, это колоссальный ключ.

Есть нечто физическое, Мать была полностью физической и обремененной девяносто пятью годами человеческого опыта, нечто физическое в теле нашего звериного вида, что является зарей первой жизни на Земле: о чем знала Мать, и что позднее узнал и я. Нечто, о чем мы еще ничего не знаем, и о чем ничего никогда не знал ни один из видов, существующих на Земле. Оно придет, чтобы взбунтовать всю Землю, чтобы изменить ее лик. Шри Ауробиндо говорил: "Мятеж против Природы, всей целиком".

Мы живем в каком-то подобии концентрационного лагеря, и в этом земном невидимом концентрационном лагере (очень привычном для нас) мы наблюдаем некий феномен, который мы называем "смертью", и мы говорим: это тиф, это истощение, это злодейство подлого соседа, это несчастный случай ил это сердце или печень, или рак, или преклонный возраст, или я не знаю, что еще. Но это неправда! Не болезни, не возраст и не физиологические показатели приводят нас к смерти: сами стены концентрационного лагеря умерщвляют все, что находится внутри. Но это меняет все! Это меняет весь наш образ жизни.

Нам нужно изобретать не тридцать шесть тысяч препаратов пенициллина, не тридцать шесть тысяч сверхзвуковых самолетов, не другие бесчисленные "трюки", чтобы превозмочь нашу изначальную слабость: надо оздоровить стены. И тогда выздоровеют все. Надо выйти из лагеря, и тогда начнется новая Жизнь.

Исцеление в физическом, говорила Мать.

Мы все заключены в некую черную башню, невидимую и бесконечную для нас; и в этой башне мы живем привычной для нас жизнью, видим привычный для нас свет и совершаем многочисленные "чудесные" открытия. Мы даже можем наблюдать всю Вселенную сквозь стены нашей башни. Мы даже используем частицы нашей башни, чтобы делать "чудеса": атомные, электронные, медицинские, любые на выбор. Мы можем летать внутри нашей башни и заниматься генетическими махинациями с целью улучшения нашего ночного вида. И вдруг башня рушится.

И появляется нечто иное. Нечто совсем иное.

Мы никогда не рождались, мы никогда не были "людьми" у нас было только сумеречное зрение, как у аксолотлей в подземных озерах Мексики. Мы никогда не видели дневного света, никогда не видели жизни, мы были живыми мертвецами.

Наши стены рухнут.

Будет другая Земля.

Откроются "иные небеса", какими их видел Иоанн из Патмоса.

Вспыхнет Свет, каким его видели ведические риши пять или семь тысяч лет тому назад:

Они разобьют вдребезги горную скалу криком...

Они сделают в нас проход.

Они откроют дневной Свет и солнечный мир...

Оплодотворенная гора раскроется (наша материя, наша башня).

Совершится высшее рождение.

Раскроются небеса.*

Примечание: * Риг-Веда, I, 71, 45

----------------------8

"Я ЗНАЮ" ТЕЛА

Существует второй грандиозный ключ. В действительности, он приходит первым. В течение многих лет я слушал, и мне казалось, что понимал. Но когда это взрывается в твоем теле... "поле" больше не остается плоским. Оно открывается в сияющую и... грозную неизвестность. Естественно. Становится чужаком это опасно, это невозможно, но, тем не менее, это происходит. Это совершается постепенно, шаг за шагом. Ты не знаешь, каким будет твой следующий шаг, но все-таки делаешь его. Ты словно рождаешься с каждой минутой, но не так, как из живота матери на все готовое. Ребенок кричит ты тоже кричишь. Часто. Ты выходишь из живота чудовищной матери, возможно, той, которая выдохнула из себя все звезды. И зажгла все маленькие огоньки.

О, мы считаем себя умными и образованными. Мы достойны жалости! Мы дремлем с умным и важным видом над удивительным огнем, который заслоняет от нас это, и который скоро сметет всю нашу науку и всю нашу премудрость. Какие же мы дети!

Там в теле.

Эта тайна.

Надо идти ей навстречу, раскрыв объятия и крича от радости. Но, не вооружившись электронными трубками и всевозможными манипуляторами, которые дают нам карикатурное представление о реальности: гримасу. Они предлагают нам ложь, которая так похожа на правду! Для человека древности, скажем, для ришей, достойным считалось то, что он мог узнать сам и сделать сам. Если бы они смогли разобраться во всех наших электронных, телефонных, воздушных и механических ухищрениях, они нашли бы, что пользоваться ими так же бесчестно, как подслушивать у дверей или передразнивать учителя. Учитель совесть. Могущество сознание. Сознание может все. И с той самой секунды, как мы лишились этого учителя, мы вошли в обладание фальшивой властью и фальшивыми познаниями: карикатурой на знание. Мы пошли в услужение к жестокому деспоту, который все глубже и глубже повергает нас в губительную бесчеловечность.

И эта ложная правда или правдивая ложь так захватила наше сознание, что мы полностью погрузились в тотальную ложь и в иллюзорную реальность Материи, которая гипнотизирует нас и порождает галлюцинации так, что все пути оказываются закрытыми. Вот дикий зверь: его рев доносится до нас из тех времен, когда жизнь на Земле зарождалась. Он уже был кем-то, кто искал след. И для нас будет лучше начать с того же.

Мой горящий взгляд, останавливающийся на стенах камеры во Фреснах, был уже шагом к зарождению... ничьей жизни, потому что она должна была умереть. Взгляд в ничто, которое становится таким напряженным и слепящим, что превращается в нечто. В подобных случаях нет предубеждения относительно Материи или Вселенной. Есть то, что проходит насквозь. Есть первый шаг человека в неведомую страну на никому не принадлежащее поле: поле, которое надо копать.

А от одного обвала до другого надо копать.

И это все более усугубляющее "ничто", эта стена, эта тьма, по мере того, как погружаешься вглубь, наполняется светом.

Это ужасная бездна.

Это безысходно, безысходнее, чем смерть, потому что в смерти есть выход. Но сама эта безысходность является светом. Можно было бы сказать, что свет есть во всем, что касается этой ужасной истории.

И надо копать и копать, как говорили риши, сквозь бесчисленные слои и трясину, в которой можно увидеть тени всех ушедших предков с их историей, похожей на нашу, если не считать, что все они один и тот же человек, и все ужасы прошлого, похожие на сегодняшние, если не считать, что есть одно зло и одна боль во всех этих миллионах жизней. И стаи диких зверей. Тогда ночь становится невыносимо удушающей, но все равно продолжаешь искать, скоблить своим огненным скальпелем, чтобы найти источник боли и свернуть ему шею, раз и навсегда.

Но думаешь не об "ужасах", а о воле, которая заключена внутри как сдавленный крик. Может быть крик любви, скрытой под тьмой и ложью. Что-то, что притворилось мертвым, чтобы затеряться и отыскаться вновь. И будет обнаруживаться снова и снова, до тех пор, пока в глубине нашего бездонного тела не откроется тайна.

Я долго копал.

Мы теряем след, потому что пытаемся слова, разъяснения, историю и психологию к тому, что есть нечто иное, как пустота, уходящая в глубь первичной материи, или Огонь, который разгорается все ярче.