Генри Денкер - Голливудский мустанг

• Название: Голливудский мустанг
• Автор: Генри Денкер
• Издательство: Единая Европа
• Жанр: Остросюжетные любовные романы
• Год: 1995
• ISBN: 5-87945-007-4

Сенсационный роман «Голливудский мустанг» современного американского писателя Генри Денкера пресса назвала «самым тонким, глубоким и психологичным романом о Голливуде».

Герой книги Джок Финли — талантливый режиссер с необычайной внутренней силой и беспредельным творческим воображением. Но ради создания прекрасной картины он становится жестоким, беспощадным к людям, которые попадают в поле тяготения его магической личности, и обретает репутацию режиссера-убийцы.

История о «Голливудском мустанге», полная драматических коллизий, откровенных любовных сцен и столкновений характеров, держит читателя в напряжении с первой страницы до последней.

---

— Пожалуйста. Поступайте, как вам удобнее.

— Послушай, можно я кое-что предложу Бойду? — спросил Карр.

— Конечно, — ответил Джок. — Если это не нарушит сцену.

Карр вышел на середину загона, жестом попросил Бойда занять нужное место. Потом посмотрел по сторонам, нашел взглядом Дейзи и тихо произнес:

— Дорогая, я хочу, чтобы… ты стояла вот здесь.

Он подошел к девушке, взял ее за руку и подвел к дальнему концу ограждения. Он поцеловал ее в щеку, шутливо коснулся пальцем носика Дейзи и направился обратно к Бойду.

— Малыш, — обратился к нему Карр, — это поможет мне в сцене. Видишь ли, если я отдаю тебе девушку и пытаюсь объяснить, что ей нужен человек более молодой, но обладающий чуткостью и душевной тонкостью, я не могу дать зрителям понять это. Тогда я как бы говорю публике: «Смотрите, какой я замечательный». Ты сам должен дать ей понять это. Поэтому перед тем, как я сделаю последнюю петлю из веревки и передам тебе аркан, то есть девушку, ты переведешь взгляд с меня на нее, потом снова на меня. Я хочу увидеть в твоих глазах понимание того, что я делаю.

Только теперь Карр посмотрел на Джока и сказал:

— Лицо Бойда надо дать крупным планом, да?

— Совершенно верно! — согласился Джок; он был рассержен, потому что не сказал это сам.

Смитти вернулся с двумя веревками. Одна была совершенно новой, еще с ярлыком, другая — потемневшей.

— Эта достаточно старая? — спросил Смитти.

Карр взял обе веревки и подержал их в руках. Затем свернул их и посмотрел на Джока.

— Что скажете? Новая веревка, которую я передам Бойду, — чистая и свежая. Она станет символом новых, чистых отношений между девушкой и молодым человеком. Или взять старую веревку? Словно я передаю ему нечто такое, что нельзя назвать чистым, но что способно при умелом обращении прослужить целую вечность. Какой вариант больше понравится критикам из Нью-Йорка, Парижа и Лондона?

Марти не понял всего сарказма, заключавшегося в вопросе Карра. Сознательно ли актер упомянул Лондон? Хотел ли он пощекотать нервы Джока, задеть его самолюбие? Но важны были не намерения Карра, а реакция Джока. Овладев собой, улыбающийся Джок вышел на середину съемочной площадки, посмотрел на обе веревки и произнес:

— По-моему, лучше использовать новую. Девушку связывают с молодым человеком новые, чистые отношения… Это лучше подчеркнуть с помощью новой веревки.

Джок забрал у Карра старую веревку и бросил ее реквизитору.

— Вы готовы? — спросил режиссер.

— Давайте попробуем, — ответил Карр.

Джок посмотрел на своего ассистента, потом на Джо.

— Все по местам!

Каждый занялся своим делом. Карр лишь обозначал свои действия, не совершая их на самом деле. Движения его рук имитировали работу с арканом; актер произносил слова про себя, беззвучно; он хотел убедиться в том, что помнит новый, сокращенный вариант.

Джок не вмешивался. Закончив, Карр отыскал глазами режиссера среди людей, стоявших вокруг камеры.

— Я готов!

Джок подал знак своему ассистенту и скомандовал:

— Мотор!

Играя веревкой, Престон Карр начал неторопливо, тщательно произносить свои слова; он переводил взгляд с аркана на Бойда, проверяя, понимает ли его молодой человек. Затем Карр свернул веревку. В нужный момент он бросил ее. Петля четко опустилась на столб ограждения. Карр выдержал паузу, чтобы увидеть реакцию Бойда, потом сдернул веревку со столба и смотал ее. Делая это, он говорил о том, что порой деликатность, чуткость в обращении с женщиной более эффективны, чем грубая сила и нажим. Действуя аккуратно и нежно, он снова бросил аркан. Веревка изящно упала на столб.

Благодаря купюрам, изяществу и легкости движений Карра сцена обрела поэтичность, которая заворожила молодого Бойда. Он сыграл свою часть сцены так естественно, что Джок не смог понять, игра это или реальность.

В конце сцены Карр медленно смотал веревку, собираясь передать ее Бойду. Он протянул аркан молодому актеру. Бойд взял его. Лицо Бойда выражало восхищение, граничащее с ужасом. Но никто не упрекнул его, поскольку это соответствовало содержанию сцены. Карр отошел в сторону. Всем было ясно, что означает его уход. Когда кинематограф становится подлинным искусством, потребность в словах исчезает.

— Стоп, — прошептал Джок.

Бойд тотчас подошел к Карру и пожал его руку.

— Господи! Вот это игра! Надеюсь, я ничем не испортил сцену, мистер Карр.

— Ты сыграл отлично, малыш. Я получил именно то, что мне было нужно.

— Они еще рассуждают об актерской игре в Нью-Йорке! — добавил Бойд.

Джок Финли приблизился к Карру:

— Потрясающе, Прес! Просто потрясающе!

Он был готов использовать более выразительные слова.

— Когда ты сыграл сцену с арканом в руке, я понял, как ее можно улучшить, — сказал Карр.

В присутствии всей съемочной группы Карр подчеркнул, что вся заслуга принадлежит Джоку. Актер воспользовался идеей Финли и воплотил ее в сцене, убрав часть реплик. Расставляя акценты с помощью аркана, он вдохнул в эпизод жизнь, глубину, изящество, значение. Он с легкостью справился с тем, что было задумано Джоком как унизительный вызов.

К ним присоединился Марти. Он пожал руку Карра, почтительно и восхищенно покачивая головой.

— Такой игры сейчас не увидишь. Молодежь увлекается теориями. Она знает об актерской игре все. Кроме одного — как надо играть. Какой урок! Эту сцену должен увидеть каждый молодой актер.

— Это была идея вашего клиента, — скромно сказал Карр. — Вот так снимается кино. Хорошая идея становится отличной. Совместными усилиями.

Он ушел, казалось, забыв о трениях, конфликте, взаимной неприязни.

Марти повернулся к Джоку:

— Блестяще! Малыш, это потрясающая сцена. О ней еще долго будут говорить. Я не подозревал, что Карр так ловко обращается с арканом. Потрясающе! Так и держись. Не позволь чему-то помешать тебе.

Хотя Мартин не назвал имени, Джок понимал, что имеет в виду агент.

— Его надо заставлять. Тогда он демонстрирует все, на что способен, — почти мрачно произнес Джок, словно он потерпел поражение.

— Не горячись, малыш. Еще долго? Неделю, десять дней?

— Я оставил большую, важную сцену на конец. Она может занять неделю. Или месяц. Но я не уеду отсюда, пока не добьюсь своего.

— Большая сцена?

Мартин напряг память.

— С несущимися мустангами? Она уже лежит в коробке.

— Сцена укрощения, — сказал Джок.

«Что еще за сцена укрощения?» — спросил себя Филин, но не стал выяснять это.

— А, да, — сказал он. — Сцена укрощения. Сколько времени она потребует?

— Возможно, много, очень много, — задумчиво произнес Джок.

— В любом случае действуй осторожно. Этот фильм станет классикой, — произнес Марти.

Он хотел сказать еще что-то, но Джок должен был срочно ответить на вопросы ассистента. Филин направился к вертолету. Его приподнятое настроение сменилось страхом. Что затевает Джок Финли? Если бы талантливые молодые люди проявляли больше осторожности! Если бы им удавалось унять гордость! Однако что было бы с их талантом без гордости?

Восьмая глава

Все заметили, что Престон Карр и Дейзи Доннелл уже несколько дней не обедают в столовой. Им подавали еду в трейлере Карра. Как правило, отборные продукты доставлялись по воздуху из Лос-Анджелеса или Нью-Йорка.

Но этот вечер отличался от других. Возможно, из-за дневных событий. Из-за исключительно удачной сцены с арканом. В чем бы ни заключалась причина, в этот вечер Карр попросил накрыть стол на двоих. Когда они шли по столовой, кое-кто из старых кинематографистов вставал, пожимал Карру руку, поздравлял его. Эти люди сохранили чувство товарищества, исчезающее в эпоху заграничных съемок и случайно сколоченных съемочных групп. Тогда каждый человек, работавший в кино, от последнего рабочего до знаменитой звезды, принадлежал к определенной студии. Позже контракты стали заключать на каждую картину в отдельности; одни и те же люди редко работали вместе дважды.

Джок начал поглощать ростбиф, когда в столовую вошли Карр и Дейзи. На его лице появилась натянутая улыбка. Он слышал комментарии ветеранов: «Сегодня Пресс сыграл не хуже, чем в «Поражении» с Лайонелом Бэрримором». Речь шла о том времени, когда Карру было столько лет, сколько сейчас молодому Бойду.

Хотя Джок любил ростбиф, в данный момент мясо не лезло ему в горло. Пробормотав что-то о «чертовой западной говядине», он оттолкнул от себя тарелку и попросил кофе. Официант предложил попробовать другой ростбиф. Джок отказался. Только кофе. Не дождавшись его, Джок направился к выходу; он поприветствовал улыбкой Дейзи и Карра.

Финли шагнул в прохладную пустынную ночь и стал удаляться от лагеря кинематографистов. Наконец Джок остановился в почти полной темноте и посмотрел на далекие очертания гор.