Петер Энглунд - Первая мировая война в 211 эпизодах

• Название: Первая мировая война в 211 эпизодах
• Автор: Петер Энглунд
• Издательство: АСТ
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-17-083400-6

Петер Энглунд известен всякому человеку, поскольку именно он — постоянный секретарь Шведской академии наук, председатель жюри Нобелевской премии по литературе — ежегодно объявляет имена лауреатов нобелевских премий. Ученый с мировым именем, историк, он положил в основу своей книги о Первой мировой войне дневники и воспоминания ее участников. Девятнадцать совершенно разных людей — искатель приключений, пылкий латиноамериканец, от услуг которого отказываются все армии, кроме османской; датский пацифист, мобилизованный в немецкую армию; многодетная американка, проводившая лето в имении в Польше; русская медсестра; австралийка, приехавшая на своем грузовике в Сербию, чтобы служить в армии шофером, — каждый из них пишет о той войне, которая выпала на его личную долю. Автор так “склеил” эти дневниковые записи, что добился стереоскопического эффекта — мы видим войну месяц за месяцем одновременно на всех фронтах. Все страшное, что происходило в мире в XX веке, берет свое начало в Первой мировой войне, но о ней самой мало вспоминают, слишком мало знают. Книга историка Энглунда восполняет этот пробел. “Восторг и боль сражения” переведена почти на тридцать языков и только в США выдержала шесть изданий.

---

Эльфрида провожает его взглядом. Видит, как он взбирается в один из товарных вагонов. Видит, как он оборачивается и смотрит в ее сторону. Состав трогается с места, сперва совсем медленно и неохотно, потом набирая скорость.

Крики “ура” гремели в воздухе, лица солдат виднелись в открытых дверях вагонов, люди бросали цветы вслед поезду, и как-то сразу многие из оставшихся заплакали.

До свидания! Ждем вас домой!
Не бойтесь! Мы скоро вернемся!
Мы отпразднуем Рождество дома с мамой!
Да, да, да, скорей возвращайтесь домой!

И из уходящего поезда раздается громкое пение. Девочке удалось расслышать только часть припева: “In der Heimat, in der Heimat, da gibt’s ein Wiedersehen!”[5] А потом поезд исчезает в ночи. Лето. Тепло.

Эльфрида взволнована. Сдерживая слезы, она возвращается домой. По дороге она держит перед собой руку, которую ей пожал солдат, словно та теперь особо ценная и очень хрупкая. Поднимаясь по плохо освещенной лестнице на Альте-Банхофштрассе, 17, она украдкой целует эту руку.

3.

Среда, 12 августа 1914 года

Владимир Литтауэр видит падение Маргграбовы

И это война? Летнее солнце встает над сельской идиллией. Он видит ухоженные крестьянские дворы, сложенные из камня, нарядные деревеньки. Видит широкие поля, стога сена, небольшие рощицы. Видит сверкающую гладь озер и мягкие очертания холмов. Они медленно едут верхом вдоль узкой, извилистой дороги, посыпанной гравием. Над колонной развеваются красные, желтые и голубые флюгера.

Романтическая картина: “Гусары на фоне пасторального пейзажа”. Только одно вызывает недоумение. Нигде не видно ни единой живой души. Но пока ничего и не происходит, по крайней мере ничего серьезного. Еще не рассвело окончательно, и в потемках пехотинцы, идущие рядом с ними, наткнулись на кого-то, кого они приняли за немецких солдат. Послышалась перестрелка, и снова все стихло.

Через несколько часов эскадрон гусар, в котором служил Владимир Литтауэр, оказался в Восточной Пруссии. Границей здесь служила всего-навсего мелкая канава, где можно было увидеть столб с германским гербом, валявшийся в траве. Целью операции являлся небольшой немецкий городок, Маргграбова. Они с любопытством разглядывали дома, мимо которых проезжали. Они пусты. В некоторых из них был накрыт завтрак, его бросили, не доев. Еда была еще горячей.

Владимир Станиславович Литтауэр — корнет русского гусарского полка, 1-го Сумского. Он родился на Урале, вырос в Санкт-Петербурге, отец его был состоятельный заводчик. Идет второй год его службы в армии. Он самоуверен, высокомерен, умен, и до сей поры его жизнь текла беспечально. (Единственное, что его мучило, так это что он выглядит гораздо моложе своих двадцати двух лет.) Во многих отношениях Литтауэр действительно идеальный гусар, по крайней мере по гусарским меркам: блестящий наездник, элегантный, хорошо одетый, прекрасно воспитанный, соблюдает этикет, проводит жизнь в пьянстве, дуэлях, любовных интрижках, на балах, всерьез его заботит вид его вощеных усов и отутюженной формы.

Для него, как и для его товарищей-офицеров, военная служба была не столько призванием, сколько образом жизни. (А полк — их семья[6].) Было принято демонстрировать свое равнодушие к различным военным инновациям. Их манеры и поведение свидетельствовали о том, что он со своими товарищами все еще жил в начале XIX века. Что за выдумки все эти утомительные маневры и скучные уроки тактики или артиллерии? Единственное, что имеет значение, — личная храбрость и умение сидеть в седле. Так они думали. Эскадроны могли выполнять изощренные по своей сложности маневры с точностью циркачей. Большинство солдат не умели читать и писать. Многие были родом из русской части Польши. Кони у них были великолепные. Перед парадом их красили, чтобы все выглядело единообразно.

Но вот что-то происходит. Раздаются выстрелы. Колонна останавливается. Светает. Командир эскадрона приказывает Литтауэру взять своих людей и оттеснить немцев, препятствующих продвижению колонны. Литтауэр велит своему взводу спешиться. Они начинают продвигаться через небольшую рощицу, к тому месту, откуда послышались выстрелы. В воздухе раздается какой-то свист, время от времени доносятся звуки странных хлопков, словно бы от стволов деревьев. Капрал, бегущий рядом с ним, спрашивает: “Что это, ваше благородие?” Литтауэр отвечает ему несколько неуверенно и рассеянно: “Полагаю, это пули”.

Они добираются до того места, откуда раздавались выстрелы. Там никого нет. Никто из его солдат не ранен. Они садятся на коней, и эскадрон снова скачет вперед.

К семи часам утра они уже у цели: вот он, большой крестьянский двор на пригорке. Там они и остановятся. С высоты перед ними открывается прекрасный вид на городок Маргграбову. Литтауэр видит скопление городских крыш, церковные шпили, прямо у поблескивающего озера. Он различает и единственную в городе площадь. На некоторых, самых больших домах висят флаги Красного Креста. Он видит, как идет наступление. Эта картина впечатляет его:

Многое из того, что я увидел с холма, по своему драматизму напоминало о живописных полотнах девятнадцатого века. Гусары, спешившись, маршируют прямо как на плацу; две пушки нашей батареи выдвигаются вперед, чтобы занять позиции в открытом поле, как раз на линии огня; грохочет артиллерия; разрывается шрапнель; пушки выплевывают снаряды; гусары продвигаются вперед. Нам казалось, что мы видим игрушечную войну. Она скорее ощущалась как захватывающее зрелище и не повергала в ужас; мы словно не понимали и не чувствовали, что являемся свидетелями братоубийства.

Прискакал вестовой с приказом от командира полка. Он харкает кровью. Кто-то спрашивает его, что случилось, тот отвечает, что ранен, и это вызывает изумление, прямо-таки возмущение. Вестовой добавляет, что многие офицеры полка тоже ранены, что корнет и капитан убиты. Все потрясены, и вместе с ними Литтауэр: “Только когда мы дошли до границы, я полностью осознал, что оказался на войне”.

Через несколько часов они получают приказ об отступлении.

Офицеров и солдат охватывает замешательство, даже разочарование. Ведь им известно, что наступление увенчалось успехом, что городишко взят. Так в чем же дело? Что случилось?[7]

Взвод Литтауэра скачет на правом фланге эскадрона. Мало что осталось от прежней пасторальной идиллии. Повсюду вздымаются столбы дыма. “Зрелище приграничной германской территории вселяло ужас. Повсюду горящие хутора, полыхают стога сена, амбары”. Возникают подозрения, что обстрел, которому их подвергли немцы, — дело рук гражданских, а у них есть приказ — в таких случаях жечь дома этих гражданских. Судя по размаху пожаров, приказ был либо неверно истолкован, либо вылился в массовый вандализм[8]. Это и есть война?

Потом взвод Литтауэра тоже попал под обстрел. Мимо просвистели пули, и, оглянувшись, они заметили у крестьянского двора несколько фигур, перебегавших от дома к дому. Литтауэр и его люди спешились. Пригибаясь к канаве, они вбежали на двор. Но выстрелы сразу же прекратились. Обследовав дома, они так никого и не нашли, но приказ есть приказ, и они подожгли все постройки.

Только на следующий день Литтауэр, к своему ужасу, понял, что он поджег двор на русской стороне границы.

4.

Воскресенье, 16 августа 1914 года

Павел фон Герих направляется в Псков, в действующую армию

В купе проникают лучи утреннего солнца. Стоит чудесная летняя погода. Поезд трясется, покачивается, дребезжит. Фон Герих просыпается. Встает. Видит, что простыня сбилась в комок. Да, слово “просыпается” сейчас не к месту: почти всю ночь он едва дремал, его не оставляло чувство беспокойства, он то бодрствовал, то проваливался в сон, “терзаемый кошмарами и предчувствиями”. Он едет на войну. Ему предстоят испытания: “Оказавшись перед бездной, смогу ли я выстоять, со всем моим хваленым хладнокровием и презрением к смерти, с верой и фатализмом, который я культивировал в себе всю свою жизнь?”

Равнинный ландшафт начинает меняться. За окном проносятся ряды домов. Поезд приближается к Пскову. Он торопится, желая отправить несколько почтовых открыток.

Его зовут Павел фон Герих. Он невысокий, с обритой наголо головой, с ухоженными усами. Ему 41 год, и он командует ротой лейб-гвардии Егерского полка. В известном смысле он — типичный представитель пестрых по национальному составу империй, столкнувшихся на востоке: российский подданный, из семьи старинных (и обедневших) балтийско-немецких дворян, родился и вырос в Гельсингфорсе, в высших слоях финляндских шведов. И он также типичный представитель тех, кто теперь миллионами стекается на Восточный и Западный фронты. Он, несмотря на то, что прослужил в армии почти двадцать лет, до сих пор не видел войны, никогда не бывал в бою. Его знания о войне носят чисто теоретический характер. Павел фон Герих энергичен, умен, честолюбив, он написал целый ряд уставов и инструкций. Его причисляли к так называемым младотуркам, группе молодых, амбициозных офицеров, которые с переменным успехом пытались модернизировать консервативную русскую армию[9]. Фон Герих по характеру веселый, требовательный, общительный, саркастический, он счастлив в браке, бездетен, верен царю и существующему порядку, а также весьма интересуется астрологией. На правой груди он носит серебряного двуглавого орла с лавровым венком, и это означает, что он окончил академию Генерального штаба.